Я украдкой посмотрела на него, взяла его за руку и сжала ладонь. Таким он мне очень нравился, в эти минуты мне даже казалось, что мы вернулись в прошлое и ничего плохого с нами не происходило. Но показавшаяся на углу улицы больница вновь разрушила сладкую иллюзию. Во время терапии я решила закрыть этот вопрос и все же закончить с выбором автомобиля. Во время моего разговора с менеджером по телефону ко мне подошел Кристиан. Сегодня он был на дежурстве, его привычный байкерский стиль уступил место одежде врача, татуировки были прикрыты рукавами халата. Он решил зайти к нам и поздороваться. 

- Я подъеду по поводу машины завтра, - предложил он. - Завтра у Эмметта выходной? - Я кивнула. - Тогда будь с отцом, а я заполню необходимые документы. 

- Спасибо, я скину тебе контакты менеджера. 

- Как он? - спросил Кристиан кивком указав на отца. - Я смотрю, ты заставила его побриться. Да и вообще он сейчас выглядит бодрее.

- Надеюсь, что он сохранит это свое состояние духа надолго, - пробормотала я почти как молитву. 

Он подошел ко мне, приподнял мое лицо за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Все-таки их цвет отличался от отцовских: они были не настолько темные, не такие черные, скорее ближе к кошачьим, слегка с золотом и зелеными прожилками. Они казались теплыми и бархатными, в них можно было утонуть и потеряться. Он гипнотизировал меня и успокаивал. 

- Ты прекрасно со всем этим справляешься, Мег, - прошептал он. - Я восхищаюсь тобой. 

Я робко улыбнулась и опустила голову. Ситуация получилась уж слишком интимной и неловкой. Если бы я в тот вечер на дне рождения Люка встретила их обоих, то кого бы я выбрала? Я вполне бы могла без памяти влюбиться в Кристиана. Он был более реальным, более земным, про него я тогда ничего не знала, у нас не было за плечами неловких ситуаций. Он был молод и привлекателен. Его внешность источала опасность, бунтарство и непокорство, все еще присущие его возрасту. Отношения с ним обещали удовольствие, страсть и приключения. Но надолго ли хватило бы этих отношений? Я попыталась мысленно поставить рядом с ним того Стивена, которого я увидела в баре. Он был такой большой, сильный, надежный и уверенный в себе. Его черные как ночь глаза излучали полное спокойствие и непоколебимость. Я помассировала лоб рукой и будто стерла с лица картины того вечера. Выбор был очевиден, я бы не попала под очарование Стивена только в том случае, если бы никогда не встретила его и не узнала про его существование. Я вздохнула, потому что все чаще ловила себя на мысли, что иногда меня ужасно тянет к Кристиану, и за это я себя ненавидела. 

За спиной у Криса я увидела одного из посетителей группы поддержки. Я улыбнулась Майклу и поздоровалась с ним. Его дочь в возрасте десяти лет попала под машину пьяного водителя и тоже больше не сможет ходить, как и Стивен. Надежд на ее восстановление и реабилитацию уже не было, да и денег у семьи было не так много. Они делали все зависящее от них, чтобы как-то выживать и суметь создать для дочери условия, которые не разрушат ее детство окончательно. Я прошла за ним к кабинету для групповой терапии для детей. Там я увидела ребят от четырех лет до, наверное, двенадцати. У всех были разные заболевания и диагнозы, но почти все сидели в инвалидных креслах. Кто-то из них не мог двигаться совсем, кто-то был парализован ниже пояса, у кого-то лишь одна половина туловища: правая или левая. Терапевт занималась с ними в игровой форме, они старались выполнять задания и при этом искренне смеялись! Они не потеряли еще свое детство, не разучились радоваться мелочам. Из глаз моих потекли слезы. Майкл рассказал мне вкратце истории каждого из четырнадцати детей. У всех семей не было денег на индивидуальную терапию, а страховка такого не покрывала. Родителям приходилось работать на нескольких работах, в ночную смену, чтобы успевать за всеми. Часто взрослые кооперировались и по очереди забирали сразу несколько детей, устраивали им совместные вылазки в парк или просто на прогулку. Мое сердце обливалось кровью, я пыталась сдерживаться и не плакать, но слезы так и лились из меня. Они еще дети, они еще даже не начали жить, чем они могли провиниться и заслужить такие мучения и страдания?

Вдруг я почувствовала, что меня кто-то держит за руку, я повернулась, это был Кристиан. Он обнял меня и прижал к своему плечу, и я разрыдалась. Мне было жутко жаль и деток, и их родителей, хотелось подойти и обнять их всех по очереди и вместе, поддержать, помочь, отдать частичку себя, своей души каждому в отдельности и всем сразу. Я винила себя, что я такая здоровая, сильная и беспомощная, а жалею себя и страдаю, а они смеются, играют и радуются каждой мелочи и шуткам физиотерапевта. Взрослые начинают ценить материальное и теряют способность видеть прекрасное во всем, этому бы нам следовало поучиться у детей. Вот бы устроить совместную терапию для малышей и взрослых. Старшие бы смогли увидеть и заразиться позитивом этих ребят, вот только что от этого получат детки? Вряд ли их это хоть как-то подбодрит.

- Тише, Мегги, - успокаивал меня Кристиан. - Никто же не умирает, все будет хорошо. 

- Крис, ты посмотри, как они радуются всему происходящему, это ужасно, мое сердце разрывается. 

Он обнимал меня, гладил по голове и укачивал.

- Ты у нас далеко не железная, совсем расклеилась, - в его голосе совершенно не было упрека. 

Он усадил меня на скамейку, принес воды и бумажные полотенца. Нужно было привести себя в порядок. Скоро освободятся Стив и Эммет, а я вся такая заплаканная и несчастная.

- Прости, пожалуйста, - пробормотала я. - Просто всегда тяжело видеть детей в таких ситуациях. Наша жизнь слишком жестока. 

- Нужно запомнить самое главное. Этому я научился в университете. Нельзя помочь всем, как бы мы ни хотели этого. Мы не всесильны. Даже врачи. Кстати, я решил перевестись в интернатуру хирургии. - Он присел рядом со мной на корточки. - Решил, что так смогу помогать людям по-настоящему.

- И какое направление выберешь? Спортивную хирургию? Онкологию? А отцу ты уже говорил? 

- Пока не уверен. Определюсь уже в процессе. 

- Из тебя получится отличный хирург, я в этом уверена, - подбодрила я его. - Отец будет тобой гордиться. 

Он внимательно изучал мое лицо и улыбался. Его рука в ободряющем жесте лежала на моем предплечье. Терапия закончилась, и Стивен с Эмметтом присоединились к нам. Ассистент сразу заметил мое настроение и поинтересовался, все ли в порядке. Стивен же молчал и смотрел в пустоту. Видимо, опять был очень неудачный сеанс. Мы попрощались с Крисом и направились домой. Всю дорогу назад все молчали. Каждый был погружен в свои не самые веселые мысли и переживания. 

Дома Стив снова скрылся в кабинете с книгой, я решила не беспокоить его и возилась на кухне. Эмметт вкратце рассказал мне, что произошло на терапии, как Стив снова вспылил, что терапевт остался им не доволен. Ничего нового. Чудес не бывает. Мы слишком понадеялись на тот позитив, который воцарился у нас в доме и наших отношениях, что поверили, что он может свершить чудо и в реабилитации Стивена. Вот только волшебства не бывает! Чего стоит только та страшная картина с детками в соседнем кабинете. По моим щекам опять потекли слезы. 

Остаток дня мы провели практически каждый в своем мире. Мне не хотелось ни с кем общаться и делиться тем, что у меня на душе. Мысли мои лихорадочно метались и пытались найти выход и спасение для всего мира, всего человечества. Ближе к вечеру я вышла в лес на пробежку с Хантером, а после сразу же поднялась к себе и улеглась в кровать, но сон так и не шел. Я прекрасно слышала, как вернулся Крис. Завтра он будет выполнять основные обязанности Эмметта, пока тот поедет навещать свою семью.

С утра мы встали как обычно и отправились на терапию. Мы были вдвоем в машине, Крис решил, что ему проще будет добраться на своей Хонде, а после терапии нам все равно нужно будет разделиться. Мы поедем домой, а Крис будет заниматься новой машиной.

Во время терапии я решила поговорить с доктором Крузом. Но в этот раз не о нашем случае. Я решила уточнить у него по поводу программ поддержки для детей с ограниченными возможностями. На что они могут рассчитывать в больнице и в жизни, какие фонды и организации поддерживают и спонсируют лечение и восстановление. Я мечтала помочь детям и их родителям. Я хотела собрать всю необходимую информацию, чтобы попытаться реализовать свою идею. В нашей компании был отдел, который занимался благотворительностью, поддерживал контакты с фондами помощи, но у меня созрел четкий план реорганизации и улучшения, который я готова была предоставить руководству концерна на рассмотрение. Ночью у меня даже родилась идея привлечения спонсоров со всего мира, хотя это уже слишком далеко идущие планы. Стоило хотя бы ограничиться парой больниц на территории одной страны, а там посмотрим.

Про завершение терапии Стивена возвестили громкие крики и споры. Дверь кабинета с грохотом открылась, Стивен и Кристиан спорили и кричали друг на друга. Я попыталась подойти к ним и узнать, что произошло, но оба отмахнулись от меня как от назойливой мухи. Я перевела взгляд на терапевта, тот был расстроен и слегка зол, терпение его тоже было не безгранично. Он тихо объяснил мне, что настроение Стивена снова вернулось на прежний уровень. Он впал в уныние и совсем потерял надежду. Прошло уже два месяца, а никаких подвижек так и не намечалось, а это лишь подтверждало то, что он уже не сможет восстановиться и ходить, то есть все тело ниже пояса так и не восстановит свои функции и чувствительность. Это не только расстраивало его, но и было жутко унизительным. Может, все-таки стоит показать ему, как с таким справляются дети? Хотя в этом состоянии он скорее напугает их, чем что-то сможет понять и сделать для себя выводы. 

Мы вернулись домой вдвоем. Не знаю, когда вернется Кристиан, я еще не сталкивалась с такими ссорами отца и сына, чтобы понять, насколько они оба отходчивые, да и не знала толком, что между ними произошло. За столом я пыталась разговорить Стивена. Мы впервые остались с ним наедине за долгое время, но разговор он поддерживать не хотел. Он всем своим видом пытался показать, что его ничего не интересует и не нужно от меня. 

- Стивен, прошу тебя, - почти взмолилась я, - откройся мне, не загораживайся от меня. Мне важно знать, что ты чувствуешь. 

- Что я чувствую, Меган?! - взорвался он. - В том-то и проблема, что я ничего не чувствую, ровным счетом ничего! Я не могу управлять своим телом, контролировать себя, знаешь ли насколько это все унизительно?! Ты тут вся такая из себя порхаешь, строишь глазки моему сыну. Обнимаешься с ним у всех на глазах, пока я там пытаюсь что-то из себя вылепить и вернуться к нормальной жизни. Он как идиот влюблен в тебя по уши, готов жрать у тебя из рук, как ручной песик. 

- Стивен, мы это уже обсуждали! - прервала я его жестко. - Твой сын и я просто пытаемся помочь тебе, между нами ничего нет! 

Он швырнул в меня тарелку. Она пролетела, слегка задев мою руку, и разбилась о стойку. 

- Не строй из себя дурочку! Я знаю своего сына и вижу, что он чувствует! Он залезет тебе в трусы при первой же возможности, поверь мне, а если ты еще и продолжишь щеголять перед ним полуголая, то это случиться в ближайшие же дни! У тебя нет ни мозга, ни инстинкта самосохранения, ни совести! 

Он развернулся, заехал на платформу лифта и поднялся наверх, я попыталась побежать за ним. 

- Стивен, ты опять расстроен, это нормально. Но то, что тебе кажется, что Крис чувствует ко мне, это лишь благодарность за мою помощь тебе! - я попыталась взять его за руку, мы уже стояли на верхней площадке. 

- Значит, ты еще более безмозглая и слепая, чем я о тебе думал, - гаркнул он и оттолкнул мою руку с неожиданной для меня силой. Он быстро скрылся у себя в спальне, а я пытаясь устоять и сохранить равновесие ухватилась за какую-то деталь подъемника, но она опустилась под моими руками и я рухнула с лестницы вниз, разрезав плечо об угол платформы. Я кубарем, чувствуя под своим телом каждую ступеньку, скатилась на холодный каменный пол первого этажа. Я попыталась подняться, но тело меня не слушалось, мне было жутко больно, из раны на пол текла кровь, а помощи ждать было не откуда. Я прижалась лбом к плитке пола и тихонько заплакала. Мне было так больно и страшно. Вдруг я услышала у двери в сад скуление пса, он барабанил лапами по стеклу и пытался забраться в дом.

- Хантер, мальчик мой, - слабым голосом, полагаясь лишь на превосходный собачий слух, проговорила я. - Приведи Люка. 

Хоть боль и начала отпускать меня, но двигаться еще было очень тяжело. Я была уверена, что ничего не сломала, пара ушибов, синяков и рана на плече. Это не страшно, вот только мне точно нужна чья-то помощь. Я услышала за дверью голос Люка и обрадовалась, значит, он был дома.