Момент блаженства в мрачном мире боли.

Свет маяка на темном горизонте.

Только любовь была сильнее ненависти. Черт, словно я уже не попытался ненавидеть ее однажды. Что-то глубоко внутри меня пробудилось в последние несколько дней. В момент, когда мы приняли одну и ту же сторону — когда я увидел безжалостный шрам Обри — меня охватило странное ощущение. Я хотел спасти ее таким образом, которым не мог спасти себя. Нашел причину, усиливающую мою решимость следовать своей мести. Мести за нее. За меня. За мою семью.

Но вопрос все еще висел в воздухе. Что произойдет в конце?

На другой стороне моей мести обитала чернота — будущее, в котором я не планировал жить. Обри не могла этого изменить. Я планировал это слишком долго, с грандиозным финалом моей мести; полиция, банды, все, кто искал расплаты за смерти, откроют на меня охоту, если мне удастся выжить. Я никогда не поставил бы под угрозу Обри, отправив ее в эпицентр этого, сделав ее приманкой для осуществления своего возмездия.

Большим пальцем она проследила татуировку на моем предплечье.

— Последние пять лет мне приходилось просыпаться готовой к бою, всегда играть в игру. Всегда следить за тем, чтобы то, что я говорю, не сказалась на мне позже. Здесь, в этом старом, заброшенном полуразрушенном здании, я чувствую себя такой спокойной и расслабленной с тобой. Впервые за многие годы я по-настоящему чувствую себя комфортно в своем теле.

Я схватил шампунь рядом с собой и выдавил немного на ладонь, прежде чем намылить ее голову. Я не знал, что ей сказать. Я дал обещание, которое намеревался выполнить, но не знал, что это значит для Обри и меня. Конечно, я не мог пообещать ей счастливый дом и белый забор. Такой мир закончился для меня много лет назад.

— Я люблю ощущение твоих рук на мне, — она откинула голову назад, подставляя ее под воду и вымывая скользкую пену, а затем повернулась ко мне лицом.

Тело Обри почти ничего не весило в моих руках, когда я поднял ее и прижал к стене, набросившись своим ртом на ее. Вода текла между нашими губами, придавая влаги поцелую. Я оказался в ней, наслаждаясь звуками наших скользких тел, ударяющихся друг о друга, подпрыгиванием ее груди. Стоны рикошетили в моей голове, когда я снова взял ее, как эгоистичный гребаный ублюдок.

Я ничего не мог с этим поделать.

С ней я становился хищником. Трахнуть ее было недостаточно. Я хотел разодрать Обри и заклеймить каждый кусочек, как мой собственный. Даже если будущее было не более, чем темной чернильной кляксой на пустой странице, в этот момент она принадлежала мне.

Глава 34

Обри

Глядя на потолок в спальне, я лежала в объятиях Ника, не в силах двигаться, едва дыша. Мы столько раз занимались сексом в разных позициях, словно я выпустила из клетки жадного похотливого зверя, который жил в ловушке внутри меня. Несмотря на мои шрамы, синяки, я чувствовала себя красивой с ним. Живой. Сильной.

Взамен я хотела исцелить сломленного красивого человека внутри него. Его боль пронзала меня с каждым страстным поцелуем, который говорил об одиночестве и опустошении. Гнев и ярость избивали меня в том же ритме, что и его толчки. Я хотела все это. Я бы забрала все часы, минуты, секунды его страданий и дала бы им кружить и погаснуть в моем теле, пока не смогу дать ему освобождение, которого он жаждал.

Где-то между минутами, когда мы спутывались руками и ногами, мы поели, снова приняли душ. Чувствуя усталость от большого количества оргазмов в течение нескольких часов, во мне не осталось ничего, но, когда Ник вонзился в меня сзади, я обнаружила, что снова нуждаюсь в нем. Несмотря на сухое горло, боль в мышцах и судороги, дрожащие бедра, он просто чувствовался слишком хорошо, чтобы я противилась ему. Я никогда не чувствовала себя такой насытившейся, восхитительно слабой, но жаждущей больше.

Он оставался неподвижным во мне, словно напоминая мне о потенциале его стального члена, когда поцеловал меня за ухом.

— Ты устала и проголодалась. Я принесу тебе немного еды и оставлю отдыхать.

— Нет, — простонала я, но живот ответил урчанием.

Смеясь, Ник вышел из меня, и мое тело снова закричало о нем.

— Теперь поспи. Я еще не закончил с тобой.

Когда он натянул на меня одеяло и встал, сырость простыней охватил прохладный сквозняк, что пополз по моим избитым мышцам.

Мой рот наполнился слюной при виде его члена рядом с моим лицом, затем еще раз, когда Ник повернулся ко мне упругим мускулистым задом, который скрылся после в его трусах. Веки ощущались таким тяжелыми, что я едва могла держать их открытыми, и в итоге закрыла глаза.

Я могла бы поклясться, что прошло только несколько минут, когда он вернулся, но я проснулась, лежа на животе и чувствуя кончики его пальцев, скользящие по моему позвоночнику. Когда он потянул с меня простынь, я инстинктивно перевернулась на бок.

— Я видел твой шрам. — Его поцелуй приземлился на мое обнаженное бедро. — Уже много раз.

— Я знаю, — его прикосновение прямо на шраме было слишком интимным, и я не хотела чувствовать, словно он изучает его.

Кончики его пальцев поднимались вверх, и когда он кружил по правой стороне спины, я знала, что он нашел пожелтевший синяк от ударов Майкла.

— Мужчины, которые делают это, слабые. Трусы. Женщина никогда не должна носить шрамы от боли и страданий. — Его мягкие губы ласково коснулись синяка, прежде чем он оставил там еще один поцелуй. — Ты долго была с ним, так ведь?

Я кивнула, ненавидя признание, опасаясь следующего вопроса, который неосознанно задавала столь многим женщинам, что приходили ко мне, отчаявшись исцелиться после страданий от такой боли.

Так почему ты осталась?

У всех этих женщин были свои изуродованные причины остаться с жестокими мужчинами — дети, страхи из-за денег, отсутствие уверенности в выживании в одиночку.

В моем случае это было отсутствие вариантов. Так вышло, что мой муж владел полицией, судебной системой и правительством. Кроме того, у него были связи, которые гарантировали бы, что я никогда не смогу уйти далеко — связи, что могли бы найти меня в самых дальних углах и в темных тенях. Тем не менее я ненавидела себя за то, что была так слаба.

Я также ненавидела то, что Ник — человек, который показал мне, как ярость могла сосуществовать с нежностью — возможно, видел меня такой, какими я видела этих женщин.

— Ты сильная женщина, Обри.

Его слова украли мою защиту, застрявшую в горле, и взгляд на моем лице, должно быть, говорил скорее об обвинении, чем о том, что действительно крутилось в моем сознании. Я не ожидала, что он это скажет. Я ожидала, что он скажет мне, что я идиотка, что должна была сражаться сильнее.

Ник покачал головой.

— Годы синяков и шрамов. Ты, должно быть, истощена.

Я боролась каждый день в своей жизни, даже в те дни, когда это казалось бесполезным, и у меня возникало искушение разозлить Майкла настолько, чтобы он захотел убить меня.

— Спасибо.

Подняв простыни выше, я улыбнулась, хотя хотела похоронить лицо в подушках и заплакать. Не из-за себя. Не из-за шрамов. Даже не из-за того, что Ник сказал так много, а из-за облегчения, что кто-то наконец понял, наконец увидел реальную меня за маской, которую меня заставляли носить. Такое освобождающее осознание заставило меня хотеть заползти внутрь него и остаться там навсегда.

— Безусловно, сильные женщины не усыпаны синяками и шрамами.

— Ты боец. Твои шрамы говорят не о проигранных раундах. А о тех, в которых ты выжила.

Когда он похлопал меня по заднице, я скрутилась, чтобы взглянуть на него, когда он встал, и вознаградила себя видом на сексуальную дорожку волос посередине его восхитительных V-образных мышц внизу живота, которая исчезала в его джинсах.

— Да ладно. Вставай.

— Что происходит?

Нагнувшись вперед, Ник поцеловал мой висок и прошептал:

— Никаких вопросов.

— А если я не хочу вылезать из постели? — мое смятение превратилось в хитрую улыбку.

Его приподнятая бровь вместе с интенсивностью его взгляда говорили: «Я не спрашивал тебя, а сказал это сделать». Он протянул мне руку, маня пальцем, и я заглотила приманку. В конце концов, как я могла сказать «нет» этим прекрасным «инструментам», которые толкнули меня за край больше раз за одну ночь, чем я когда-либо испытывала за всю свою жизнь? Я поднялась навстречу ему, и он притянул меня к своему телу.

— Надень что-нибудь теплое, — Ник поцеловал меня и вышел из комнаты.

Пара рваных джинсов, толстый черный свитер с узором «косичка» и черные сапоги, сделанные из материала, который, я надеялась, будет теплым. Когда я спустилась вниз, Ник дернул головой, чтобы я последовала за ним.

Кровь по-прежнему покрывала тротуар, где, должно быть, застрелили Блу. Ник даже особо не удосужился бросить взгляд на то место, как будто он сказал себе не смотреть туда, когда спускался вниз по лестнице к заднему дворику. Хотя другие заброшенные дома можно было увидеть на расстоянии, этот дом стоял на довольно хорошем участке, с маленькой рощей деревьев, вид на которые возвращал желчь в мое горло.

Ник вытащил из кобуры на бедре пистолет, который я не заметила при выходе. Прищурив глаза, он посмотрел на дуло «Зиг-Зауэра» и указал на гору грязи на расстоянии нескольких сотен ярдов.

— Когда-либо стреляла в кого-нибудь?

— Нет. В последний раз, когда я проверяла, охота на людей приравнивалась к убийству.

Его губа изогнулась в улыбке.

— Думаю, тебе нужно научиться.

— Зачем мне это делать?

Опустив пистолет, Ник взглянул на меня через плечо.

— Все женщины должны знать, как защитить себя, — он указал мне, чтобы я встала перед ним, и протянул мне пистолет.

Я быстро взглянула на его мужественное лицо, затем посмотрела вниз на пистолет, прежде чем взять оружие из его открытой ладони. Это может быть весело.

— Как ощущается?

Я пожала плечами.

— Как пистолет в руке.

Ник сдвинулся позади меня и указал на кучу грязи.

— Направь туда.

Когда мой палец нерешительно обнял спусковой крючок, я подняла пистолет, наклонила его под углом, как это делают члены банды, и нацелилась на насыпь.

— Нет, нет. Держи ровно и вертикально. Не отводи в сторону. — Его руки накрыли мои, и он повернул пистолет прямо. — Гангстеры изощряются в подобном дерьме, потому что это быстрый способ доставить пулю, но тебе нужно укрепить руку и прицелиться. Сожми обеими руками. Нажми здесь, чтобы снять предохранитель, — он толкнул мой палец к курку и взвел его. — Готова?

О, да. Весь этот урок заставил меня дрейфовать в волнении.

После моего кивка его пальцы сжались на моих. Пистолет дернуло назад в то же время, когда гром ударил по моим ушам. Кольцо его рук, что сжались вокруг моих, заставило меня стиснуть челюсти, когда из насыпи вверх полетели куски грязи.

— Этот был хорош. Давай еще раз. На этот раз постарайся чуть выше. Таким выстрелом ты могла бы задеть яйца ублюдка, но это его не убьет.

— Почему ты не думаешь, что я целилась именно туда? — я рассмеялась, когда Ник закатил глаза, и снова подняла пистолет. Не волнение от самого оружия в моих руках возбуждало меня сейчас. Когда он осторожно направил дуло, я поняла, что это волнение от того, что этот мужчина вложил власть в мои руки, добавив еще один слой благодарности.

Мой отец был единственным человеком в моей жизни, который делал какие-либо попытки наделить меня силой таким образом.

Грудь Ника вжалась в мою спину, и его ладони обвились вокруг моих. Я хотела сосредоточиться на уроке, но, будучи окутанной его жесткими мышцами и восхитительным ароматом, что отвлекал меня, я горела от желания, текущего по моим венам, как пылающие пули.

Как и прежде, он сжал мои пальцы, и пуля пронзила грязь.

— Этот немного лучше. Возможно, на этот раз ты попала в почку, — Ник хихикнул мне на ухо.

Улыбаясь, я обернулась и взяла у него пистолет.

— Разве ты не боишься, что я наставлю пистолет на тебя?

Он зацепил мой подбородок указательным пальцем и скользнул большим пальцем по моим губам, пристально глядя на них.

— Я больше боюсь, что ты этого не сделаешь, — сказал он, целуя меня. — Мы попробуем еще раз, а затем поставим мишени.

— А если я попаду в них?

Его брови взлетели вверх.

— Возможно, я привяжу тебя к кровати и буду обеспечивать тебе твое вознаграждение в течение следующих нескольких дней.

От этой мысли по моему позвоночнику прошлась дрожь.

Глава 35

Шеф Кокс

Кокс сидел в своем кабинете, пальцем сдвинув мышку, прежде чем неохотно открыть письмо, что висело в его электронном ящике. Имя отправителя выделялось из всех других писем, которые нужно отсортировать. Оно было подписано жирным шрифтом и зашифровано.