— И ты развратил?

От того, как он пожал плечами, мне захотелось улыбнуться.

— Возможно, — он повернулся, пока не сел лицом ко мне и положил теплые руки мне на бедра, заставив мои мышцы напрячься от страха перед тем, что он может затащить меня к себе. — Расскажи мне больше о себе.

Напряжение спало, и мое тело расслабилось от облегчения.

Мы разговаривали примерно полчаса в основном о моем детстве, о том, как я росла с матерью, и он ни разу не попросил меня забраться к нему в ванну, хоть каждая косточка в моем теле хотела оказаться в воде рядом с ним. Чем дольше я сидела возле него, тем больше спокойствия я ощущала, находясь в такой близости с моим самым большим страхом, до такой степени, что я почти решилась опустить стопу в воду.

Ник начал привставать, словно собираясь вылезти из нее.

— Что ты делаешь?

— Нет смысла оставаться здесь, если ты ко мне не присоединишься.

Не знаю почему, но я внезапно почувствовала желание доказать ему, что могла доверять ему точно так же, как и он доказал мне, что не предаст моего доверия.

Что-то охватило меня, и я схватила его за руку.

— Подожди, — я не смогла посмотреть на него в случае, если передумаю. — Я хочу попробовать.

— Я обещаю, что не наврежу тебе, Обри. Я не отпущу тебя, — он протянул мне руку.

Мне понадобилось добрых пять минут, чтобы избавиться от одежды, пока Ник терпеливо ждал, ни разу не поторопив.

Оставшись обнаженной, я стояла у края воды, пялясь на место, которое он освободил для меня, чтобы я села рядом с ним. В глубине желудка закручивалась тошнота — словно этим я предавала маму. Как я могла с такой легкостью зайти в воду к нему, когда не смогла заставить себя спасти собственную мать от утопления?

— Почему ты пыталась покончить с собой? — вопрос Ника казался слабым звуком среди шума, витающего в сию секунду в моей голове.

— Потому что устала чувствовать себя беспомощной. Мне надоели бесконечные кошмары.

Слова моего отца проплывали в голове, и благословлен он будет за то, что пытался пощадить меня от моего собственного самопрезрения. Он пытался облегчить мое чувство вины и научить меня встречать страхи по-другому.

«Я бы никогда не позволил тебе зайти в воду, Бри. Я не мог потерять вас обеих в тот день».

В сердце я знала, что не могла спасти маму, но вот что самое дерьмовое, когда чувствуешь себя беспомощным, — разум ищет вину. Нерациональную вину, которая, возможно, могла была оправдать слабость перед тем, что ты чувствуешь себя неспособным сделать что-то, и, пожалуй, стереть ужас того, что я видела в тот день. Мой отец, будучи умелым пловцом, вытащил ее бездыханное тело на берег, и даже он тогда не мог ее спасти.

Я ненавидела ее за то, что она умерла. Ненавидела за то, что она наслаждалась чем-то, чего я боялась, чем-то, от чего я не смогла ее спасти. Чем больше я думала об этом, тем больше ярости ощущала в себе оттого, что нечто насколько злостное захватило меня на годы. Это давало Майклу рычаг, который можно использовать против меня.

Взяв Ника за руку, я ступила в теплую воду, пуская волны по поверхности, которые возвращались к моим лодыжкам, заменяя собой холод на тепло. Сердце колотилось о ребра, и когда комната начала вращаться, я поняла, что задыхалась.

Ник встал из воды, возвышаясь надо мной и притянул к себе. Горячие, скользкие руки путешествовали по моему телу, вниз по бокам и по спине, пока он не сжал меня крепко и не прижался губами к моим.

Туманность в голове от приступа дала о себе знать, и я схватилась за руки Ника, чтобы найти защиту себя в его объятиях. Когда я закрыла глаза, комната стала вращаться бесконтрольно, и Ник схватил меня за затылок, усиливая поцелуй, требуя. Внезапная грубость и страсть поглотили меня, украли тревогу от того, что я стою в ванне. Его эрекция у моего живота сказала мне, чего он хотел, и когда жар из его тела перелился в мое, мои мышцы расслабились, плавясь перед ним.

Я открыла глаза.

Уровень воды достал мне до груди, когда я оседлала тело Ника. Делая глубокий вдох, я обвила его шею руками, держась за него, как за свою жизнь, а он обнял меня в ответ, притягивая к себе. Холод одеялом накрыл мою грудь, и я втягивала краткие вдохи, забираясь выше на его бедра.

— Шшшш, — он рукой погладил мои волосы и поцеловал ухо. — Расслабься, Обри. Я прямо здесь. Я держу тебя.

Снова эти три слова. Я держу тебя.

С силой зажмуривая глаза, я напряглась, отгоняя картину синей кожи моей матери, ее безжизненные карие глаза и открытый рот, через который мой отец пытался вернуть ей душу с помощью искусственного дыхания. Я видела, как солнечный свет отражается на поверхности воды, пока моя маленькая ручка тянется к нему, борясь с давлением над головой. Я ненавидела уязвимость — место внутри, где каждый мог меня достать.

Поэтому я отпустила.

Я открыла глаза, глядя на лазурь, что смотрела на меня в ответ. Ник погладил мой висок большим пальцем, пока держал мое лицо в своих ладонях. Выпуская дрожащий выдох, я расслабила мышцы, делая длинные, поверхностные вдохи, позволяя ему держать меня.

— Вот так. Просто дыши, — его шепот эхом разнесся по просторной комнате.

Погруженная под воду, прижатая к его телу, я замерла. Просто дышала.

Его губы спускались вниз по моему горлу, отвлекая мое сосредоточенное внимание, пока все, что я могла чувствовать, было желание. Я желала его так сильно, ощущала нужду почувствовать его спокойствие внутри себя.

Он сместился подо мной и скользнул в мое тело.

Я опустилась на него, упираясь коленями в сидение внутри ванны, и медленно скользила по его члену, пока не достигла основания. Мой тихий стон эхом отбился от стен, и я качнула бедрами по кругу, прежде чем начать с рвением насаживаться на него с каждым толчком.

Его рот клеймил мой сосок, и я выкрикнула, когда его зубы впились в мою чувствительную горошину. Покалывание выстреливало под кожей с каждым гладким скольжением его тела под моим. Прежняя напряженность, так крепко скрутившаяся внутри меня, превращалась в новый вид давления, которое росло, чтобы восстать против моих страхов.

Его стоны отдавались эхом от стены таким красивым звуком, что я жаждала их, когда он замолкал. Мне нужно было слышать хриплые маленькие подтверждения его удовольствия. Стоны Ника, мычание и рычание пробуждало первобытную нужду удовлетворить его. Насытить его. Набирая ритм, я объезжала его с яростью, безудержно, пока вода расплескивалась вокруг нас в оживленном празднике страсти.

Ник потянул меня за волосы назад, запрокидывая мою голову, и продолжил пытать мои напухшие соски. Мое тело оживало в воде, и несмотря на мое положение, каждое движение ощущалась, словно в замедленной съемке. Эйфория от победы над своим страхом вместе с прикосновением Ника, его голосом, послала меня за грань.

Я впилась ногтями в его голову, мое тело напряглось, расслабилось, затем напрягаясь снова и снова, удерживалось за грань, пока я не открыла рот, чтобы выпустить из груди разрывающий меня крик его имени, который раздавался у меня в голове.

Ник набросился на моей рот своим и притянул к себе. Глубже и глубже, я падала в тишину и отдаленно понимала, что погрузилась под воду с головой. Скользя по его телу, чувствуя остатки оргазма, отвечая на поцелуй, которым меня брал Ник, мне не нужен был воздух. Я не боялась тишины. Мое желание переступило пределы моих потребностей и того, что пугало меня больше всего. Я могла бы навечно остаться с ним под водой, прямо до тех пор, пока за нами не придет смерть, в безопасности и окруженная спокойствием его рук, пока бы мы не заснули вечным сном.

Когда мы вынырнули на поверхность, я почувствовала его улыбку у своего рта, и открыла глаза навстречу голубым радужкам, которые немного отстранились от меня.

Он снова взял мое лицо в ладони.

— Это было чертовски незабываемо. — Смешок убежал из моей поднимающейся груди, и я обвила руками его напряженную шею, целуя его, словно собиралась поглотить его прямо там.

— Ты потрясающая, — пробурчал Ник мне на ухо, прежде чем его зубы едва ощутимо прошлись по моему подбородку. Улыбка в его глазах поблекла от чего-то серьезного, болезненного. — Ты заставляешь меня мечтать о вещах, о которых я не должен мечтать. Делать то, что я не должен желать. Ты — моя слабость, — его губы припали к моим в поцелуе, который украл у меня дыхание. — Ты разрушишь меня, Обри. И я не стану тебя останавливать.

Я чувствовала то же самое, словно мы пробили брешь в темное место, откуда не было возврата. Я была в ловушке в руках киллера, беззащитна, точно котенок перед львом, и в тот же момент сильнее, чем когда-либо чувствовала себя в жизни. Ник ничего у меня не отнял, он вселил в меня надежду, показал мне какой женщиной я могу быть — той, которой я всегда хотела стать.

Сексуальной. Яростной. Бесстыдной.

Той, которая брала, что хотела, без извинений.

Бесстрашной.

Может, он и нашел во мне слабость, но в нем я обнаружила силу.

Опыт не лечил меня от моего страха. По факту, даже тогда мое тело дрожало, а воды колыхалась у моей груди. Это лишь доказало, что я не позволю своим тревогам встать на пути к тому, чего я хотела.

Глава 37

Шеф Кокс

Закрывшись в своем офисе, Кокс перечитывал досье Юлия «Казановы» Мелоуна. Он знал парня со дня, когда тот научился ходить. Юлий оказался младшим братом самого беспощадного наркобарона в городе, со связями во всем мире, поэтому любой, кто бы решился нае*ать его, как пить дать мог попрощаться с жизнью.

Человек, которого Кокс знал годами, вырастил обоих мальчиков. Некоторое время назад он оказался в центре расследования, в котором всплыла пропавшая девушка из их окрестностей. Господи, было неудивительно, что Юлий вырастил бы из них проституток. Среди дерьма, в которое вляпался его отец, было удивительно, что он не съел их после.

Юлий пропал без вести после переворота в «Пантеоне», и у Кокса имелось прекрасное представление о том, что скоро будет иметь место еще одно убийство. Старший брат, Брэндон, угрожал каждому членососу из банд штата выследить ублюдка, который его похитил — именно серийного убийства этому городу и не хватало.

От стука в дверь Кокс убрал файл в ящик рядом с ним.

— Да!

Берк заглянул внутрь.

— У Корли появилась подсказка. Нашли Юлия.

— Корли? Где, черт возьми, Корли нарыл подсказку?

— Он вышел на связь со всеми бездомными ублюдками. По-видимому, один из них был пьян, сболтнул о чуваке, которого нашел в подвале старого железнодорожного вокзала. Он забирал каких-то детей из пригорода, которые рыскали по городу, ища что-то, за что позже можно получить наличку. А нашли бедного ублюдка.

— Бедного ублюдка? — Кокс скрестил руки на груди. — Полагаю, в живых его больше нет?

— Нет. Как раз еду проверять.

Отодвинувшись от стола, Кокс закрыл ящик рядом с ним.

— Я этим займусь.

— Конечно, шеф. Я предоставлю вам отчет.

— Нет, я хочу лично участвовать в этих расследованиях. — Его истонченные волосы скользнули между пальцами, когда Кокс потер голову. — Город сходит с ума от этих убийств. Я — не остальные, и не собираюсь просто сидеть и читать доклады о них, как последнее дерьмо.

***

Рычание зарождалось в горле Кокса, когда они прибыли в подвал под старым железнодорожным вокзалом на Мичиган, куда указывала подсказка о нахождении Юлия. Судмедэксперты, окружной прокурор, заместитель окружного прокурора, следователь и его помощник, агенты ФБР, в том числе Джим Райли и Корли, уже прибыли. Работники суетливо толкались вокруг окровавленных останков Юлия Мелоуна, который был подперт на стуле в центре комнаты. Резкий запах мочи и гниющей плоти подавлял запах плесени и затхлого воздуха стареющего здания.

Сомнений не было, Корли связался с Райли, и гнев закипел в костях Кокса, потому что двое из них беседовали со специалистом по криминалистике, который прочесывал место преступления, освещенное, словно гребаный футбольный стадион.

— Похоже, кто-то изрядно повеселился. — Вода хлюпала под сапогами Кокса, когда он пробирался через комнату.

— Шеф Кокс, только что нашел еще один номер. — Райли помотал пластиковым пакетиком, что лежал рядом с сумкой судмедэксперта, на том, что выглядело, как картонный столик. — Это напечатано на обратной стороне салфетки из бара в Вест Сайде. У них там несколько квартир наверху. На обыск мне нужен ордер.

Кокс посмотрел на салфетку через пластик. На ней кроваво-красные буквы, выделенные жирным шрифтом, говорили: «Гриль Бар «Пуанты Дьявола», и он внутренне застонал. Господи Боже. Два брата-поляка, из-за которых мафиози выглядели святошами, владели этим местом. Ордера на обыск будет мало. Коксу понадобится чертова команда «Черные Опалы» для противостояния Боянским.

— Похоже на «30.10». Может быть, номер квартиры, — сказал Райли.