— Да наплевать мне на перспективы, Оксана. Я люблю тебя.

— Ты и тогда меня любил. — Оксана оперлась руками о стол, у которого стояла, и наклонилась к Глебу. — Вернее, ты и тогда говорил мне, что любишь, а сам втихаря вещички собирал.

— Прости меня… — Глеб попытался взять ее за руку, но девушка отдернула ладонь и отошла.

— Простила. Можешь ехать. Не нужен ты мне больше. Мне было хорошо без тебя все это время, я не понимаю, зачем ты приехал.

— Я приехал, потому что люблю тебя.

— Что заладил: «люблю-люблю»? Ты уехал, потому что любил меня, ты приехал, потому что любишь меня. Я раньше тоже думала, что это главное. Что это все решает. Я не могла поверить, что ты меня бросишь, ведь ты говорил, что любишь. А любовь, как оказалось, не главное. Далек ты был от романтики, и мои чувства тебя совсем не волновали. А где гарантия, что эта великая любовь не помешает твоим дальнейшим честолюбивым планам?

— Оксана, мне не нужно больше ничего. Я все понял. Жалко, что поздно, но ты тоже попытайся меня понять. Если бы я не попробовал… Я жалел бы об этом всю жизнь.

— О, прекрасно, Глеб! Ты как всегда. — Девушка горько усмехнулась. — Ты тут эксперименты ставишь, а я должна ждать тебя, когда ты наиграешься и вернешься. А, может, твоя теория подтвердится, и ты не вернешься никогда. Нет уж… Между нами все кончено. Я больше не хочу тебя любить. Я тебе не доверяю. Я не хочу быть с тобой и думать, надолго ли это. Или ты опять какой-нибудь план придумываешь. Или у тебя опять появится какая-нибудь Алла. А я больше не собираюсь делить своего мужчину ни с кем.

— Это Юрка, что ли, твой мужчина? — Глеб опять начинал злиться. Мысли о возможном сопернике, который или уже существует, или маячит где-то в перспективе, лишали его спокойствия и уверенности в том, что он сможет вернуть Оксану.

— Тебе-то что? Может, и он…

— Вот и спросишь тогда, почему это твой мужчина сдал тебя своему дяде-участковому, когда на тебя ориентировка пришла…

— Какая еще ориентировка? — Оксана снова наклонилась над столом, положив ладони на его поверхность.

— Не важно… — Глеб поднялся и ушел в свою комнату.

— Как это не важно? — Оксана направилась за ним.

Глеб упал на кровать и скрестил руки над головой.

— Что за ориентировка? — Девушка стояла рядом, закипая от злости. Глеб видел это и мысленно усмехался. Пусть понервничает, а то строит тут из себя неприступную статую. Ее щеки покрывал нежный румянец, который он так любил. По степени насыщенности этого румянца можно судить о том, насколько девушка сердита. — Отвечай, Глеб, как ты меня нашел?

— Иди и спроси своего мужчину. — Глеб равнодушно смотрел в потолок.

— Ты специально это сказал! — Она толкнула его в бок. — Отвечай, ведь специально же?

— Иди и спроси у него… — Парень улыбался, глядя на ее злость.

— Вот и спрошу! — Выкрикнула девушка.

— И спроси… — Лениво протянул Глеб, хмурясь и рассматривая свои ногти.

— И спрошу! — Оксана выскочила из комнаты, хлопнув дверью. А через пару минут он услышал, как закрылась входная дверь. Глеб еще немного повалялся, размышляя, стоит ли идти за ней, но потом решил, что в таком разозленном состоянии она вполне справится сама. Конечно, кулаки у него давно чесались, но устраивать банальный мордобой не хотелось — еще ведь неизвестно, на чью сторону встанет Оксана, развяжи он драку. А узнав о предательстве деревенского поклонника, она сама его больше на порог не пустит.

Однако, проконтролировать ситуацию будет явно не лишним.

Оксана и правда пошла к Юре. Не то что бы ее так обидели слова Глеба. Просто хотелось наконец прояснить ситуацию и узнать правду. Ведь откуда-то он про него знал, как-то он ее нашел. Она должна была убедиться. И, конечно, посмотреть в глаза парню, который, не добившись от нее благосклонности, в отместку заложил ее. Подумаешь, отказала, и что? Из-за этого превращаться в стукача?

Девушка барабанила в дверь дома, где жил Юра и его бабушка.

— Оксана? — Судя по всему, увидеть он ожидал кого угодно, только не бывшую пассию. — Что ты здесь делаешь?

— А где я сейчас должна быть, а? В тюрьме? Ты же постарался в этом направлении, да? Молодец, что ни говори! Настоящий мужчина. Что за ориентировка?

— Откуда ты знаешь? — Парень был удивлен. Он явно не ожидал, что кому-нибудь станет известно о том, что он рассказал дяде про соседку, чью фотографию он узнал на листке бумаги, пришедшем по факсу.

— Какая тебе разница, откуда? — Девушка немного успокоилась. По крайней мере, желание причинить предателю физический ущерб ее отпустило. — Покажи лучше.

— Проходи. — Юра посторонился, пропуская ее, и закрыл дверь.

Девушка решила не испытывать судьбу и благоразумно осталась в прихожей, пока хозяин с бурчанием искал нужный документ где-то в доме.

— Вот она. — Он протянул ей листок.

Оксана взяла его в руки и внимательно всмотрелась в свою фотографию.

— Господи… Это же фото с паспорта. Неужели ничего лучше нельзя было придумать?

— Ты изменилась, но, все же, тебя можно узнать.

— Угу. — Девушка с недоумением читала про особые приметы. В них была указана даже ее татушка на пояснице. А в самом низу она разглядела телефонный номер и контактное лицо.

Вадим! Конечно, как же она сразу не догадалась. Глеб подключил к ее поискам своего друга-следователя… Неужели так сильно хотел ее найти? Зачем?

Так, лишние мысли! Ни его мотивы, ни он сам абсолютно ей неинтересны. Совсем. Ни капельки.

— Оксана, — рядом все еще переминался с ноги на ногу Юра, — это случайно вышло, честно. Факс пришел, и я прежде, чем понял, что это, выпалил, что это ты.

— Ладно, проехали. — Девушка свернула листок и сунула его в карман.

— У тебя, правда, тату на пояснице?

— Это не твое дело. — Оксана повернулась к двери. Парень неожиданно обхватил ее руками за талию и прижал к себе.

— Может, покажешь мне? — Зашептал он ей в ухо.

— Сдурел, что ли? — Память услужливо напомнила те приемы, которым научил ее Глеб после нападения в подъезде. Не долго думая, девушка резко откинула голову назад, и по сдавленному крику поняла, что ее удар достиг цели.

Юра перестал прижимать ее к себе и застонал, прикрывая рукой разбитый нос.

— Дура!

— Стукач! — Оксана открыла дверь и выскочила на улицу.

И тут же носом к носу столкнулась с улыбающимся Глебом, подпирающим плечом соседний забор.

— Он выжил? Дом вроде выстоял. Было похоже, ты его раскатишь по бревнышку… Оксана? — Парень схватил ее за руку. Но Оксана, нервно повернувшись, вырвалась и отошла на пару шагов назад. Затем достала из кармана сложенный вдвое листок, смяла его в ладони и швырнула комок Глебу в лицо. А потом так же молча развернулась и пошла домой.

Глеб подобрал брошенную бумажку и, расправив ее, увидел, что это. Опять улыбнулся, вспомнив характеристики Оксаны, убрал улику в карман, решив, что потом будет показывать ее детям, и пошел следом за уже отошедшей на приличное расстояние девушкой.

Глава 21

Войдя во двор, Глеб услышал злобное рычание и грохот тяжелой цепи, на которую был посажен Пиф. Пес, обнажив клыки, тихо рычал на него, но дотянуться не мог — мешал ошейник, ограничивающий теперь его передвижения по двору. Глеб остановился и присел перед сердитой собакой на корточки.

— Тише, Пиф. Ты что, меня совсем не помнишь? — Судя по звонкому лаю в ответ, Пиф помнил только веник из роз, хлещущий его по морде.

— Ну, с цветами я тогда погорячился, согласен, но ты мне штаны порвал — мы квиты. Пиф, давай мириться, мы теперь будем постоянно встречаться.

Пиф перестал лаять, но когда Глеб протянул ладонь, чтоб его погладить, он попытался снова его укусить.

— Ладно. — Он поднялся на ноги. — Продолжим в следующий раз.

Он вошел в дом и постучал в комнату Оксаны.

— Малыш, давай поговорим.

— Оставь меня в покое, Глеб. — Послышалось из-за двери.

— Оксана, нам нужно объясниться.

Дверь распахнулась, и девушка возникла на пороге. Она была не просто сердита, кажется, она была в бешенстве.

— Глеб, скажи, когда до тебя дойдет, что я не хочу тебя слушать? Без тебя мне было хорошо и спокойно. Но вот заявился ты и превращаешь мою жизнь в какой-то кошмар. Не хочешь уезжать — черт с тобой, но предупреждаю: если не оставишь меня в покое, если будешь продолжать меня преследовать, я уеду туда, где ты меня не найдешь. Или, вообще… заявление напишу…

Глеб не смог сдержаться и громко хохотнул, услышав эти угрозы.

— Чего смеешься? Думаешь, твой друг Вадим из любой передряги сможет тебя вытащить?

— Конечно! — Самодовольно заявил он в ответ.

— Я тебя предупредила, Глеб. Не уедешь ты — уеду я.

Она, развернувшись, снова скрылась в своей комнате.

До вечера они не разговаривали друг с другом. Оксана даже к ужину не вышла, заявив, что не сядет с Глебом за стол. В общем, обидевшись на весь мир, Оксана так и не вышла из комнаты. Уснула она поздно. Когда в доме воцарилась сонная тишина, девушка, наконец, прошмыгнула на кухню и в темноте и одиночестве всухомятку проглотила пару бутербродов, искренне желая Глебу всяческих неприятностей в скором времени.

Утром она проснулась поздно и, как ни странно, в хорошем настроении. Ночью ей снился какой-то приятный сон, и совсем не беспокоили грустные мысли. Потянувшись и улыбнувшись сама себе, Оксана вскочила с кровати и подошла к окну — на улице светило солнце, а небо было чистое-чистое, ни одного облачка на горизонте, и такое ясное, каким оно бывает только весной.

Напевая, девушка вышла из комнаты и увидела, как Серафима Петровна сидит за столом на кухне и раскладывает пасьянс.

— Доброе утро, бабуль! — Она обняла бабушку и поцеловала ее в щеку.

— Доброе. — Не отвлекаясь от своего занятия, ответила старушка. — Завтракать будешь?

— Буду. — Оксана уже наливала себе кофе. — А где твоя рабочая сила и мужские руки? Чуть свет, уж на ногах?

— Ничего себе «чуть свет». — Усмехнулась бабушка. — Ты время видела?

— Значит, вы с Глебом уже завтракали?

— Угу.

— И чем же ты его озадачила, бабуль? Чем он сейчас занят? Мне нужно знать, чтоб с ним случайно не столкнуться.

— Не столкнешься. Глеб уехал. — Серафима Петровна наконец подняла на нее глаза.

— Как уехал? — Оксана села на табурет. — Куда?

— Куда-куда? В город, конечно. Куда ему еще можно поехать? Странные вопросы задаешь.

Оксана попыталась улыбнуться и обрадоваться этой новости — он уехал, наконец-то! И уговаривать долго не пришлось. Как она и говорила, он совсем не изменился. Черт… Радоваться не получалось, в горле образовался странный комок, а в залитой солнцем кухне стало вдруг холодно и неуютно. Отчего такая реакция? Она же так этого хотела. Никаких тебе больше посягательств и приставаний, никто глаза мозолить не будет… Видимо, это было чувство разочарования — продержался-то он всего лишь день! Дольше ездил туда-сюда.

— Детка, там, в кастрюльке оладушки, твои любимые…

— У меня аппетит пропал. — Оксана взяла полотенце и пошла умываться.

Весь день Оксана думала о Глебе, пыталась разобраться в себе, почему его отъезд так сильно ее расстроил. Потом стала вновь на него злиться, потом на себя. Казалось, что ее снова обманули и предали.

Когда вечером, задумавшись о чем-то, Оксана мыла посуду, дверь скрипнула, и знакомый голос радостно поприветствовал бабушку. От неожиданности стеклянный стакан выскользнул из ее рук и, ударившись о раковину, разбился на мелкие осколки.

— Вот черт… — девушка смотрела на порезанный палец, на котором уже проступила капелька крови.

— Ты что чертыхаешься?

— Я порезалась.

— Где? — Глеб шагнул к ней и внимательно осмотрел ее руку. — Иди, Оксан, я закончу.

— А ты разве не уехал? — Девушка послушно отодвинулась в сторону.

— Уехал… — он непонимающе смотрел на нее. — И приехал. Тебе Серафима Петровна не сказала? Я ей за мазью для спины ездил.

Оксана с подозрением посмотрела на старушку, бабушка ответила совершенно невинным взглядом и продолжила умиляться заветной баночке с импортным снадобьем.

— Все аптеки объездил, пока нашел. — Продолжал тем временем Глеб, заклеивая ее пальчик лейкопластырем.

— Вот как… А я уже успела обрадоваться, что ты себе новое занятие нашел.

— Не дождешься, — подмигнул Глеб, обаятельно улыбаясь.


* * *

Так в словесных пикировках прошла еще одна неделя.

Оксана сидела на крыльце и, довольно жмурясь, подставляла лицо теплым лучам весеннего солнышка. Зима окончательно отступила, и день ото дня становилось теплее и теплее. Снег почти растаял и лежал редкими белыми пятнами на темной земле в ближайшем лесочке.