Глеб растерянно бродил по комнатам со своей дорожной сумкой в руках. Надо было уже где-то устроиться, разобрать вещи, переодеться. Но обе спальни были заняты. Света бродила за ним как тень и молчала.

— Свет, тебе что нужно? — Он не выдержал и обернулся к девушке.

— Глеб, давай поговорим о том, как нам дальше быть. Меня эта неопределенность напрягает.

— Как быть? Давай вечером поговорим. Или завтра. Меня друг ждет.

— Хорошо.

— И, Свет… Освободите спальню к моему возвращению. Вот эту. — Глеб открыл дверь спальни родителей.

Потом он ушел, а у Светы окончательно испортилось настроение. Вряд ли Оксана вернется сегодня раньше Глеба, а перетаскивать из комнаты ее вещи девушке совсем не улыбалось. Выслушивать от Глеба претензии по этому поводу — тоже. И, вообще, когда она стала крайней во всей этой ситуации? И почему только ее волнует то, что будет с ними обеими дальше? Подруга благополучно удалилась на репетицию, потом у нее свидание, которое неизвестно во сколько закончится, до всего остального ей дела нет. Ну и пусть разбирается с Глебом сама, решила девушка. На репетицию она уже безнадежно опоздала, а дома сидеть не хотелось. Так что, Света собралась и пошла гулять в парк одна, пообещав себе развлечься и не думать о насущных проблемах до возвращения домой.


* * *

Прежде, чем идти к Вадиму, Глеб решил еще кое-что выяснить. Он поднялся на один пролет и позвонил в дверь соседки Антонины Петровны. Старушка, открыв дверь, ахнула и втянула его внутрь.

— Глеб! Ты когда приехал? Дома-то был?

— Был, Антонина Петровна.

— Светку-то мою видел?

— Я вот об этом и хотел поговорить, Антонина Петровна. А что Света с подругой делают у меня дома?

— Так, Глеб, — замялась старушка, — дело в том, что за квартиру-то платить нужно. Я тебе сказать не успела, когда ты уезжал. А потом тебе денег не хватило бы, чтоб рассчитаться. Вот я и поселила там сначала одних моих знакомых…

— Прекрасно. — Глеб, скрестив руки на груди, слушал объяснения соседки. Он чувствовал раздражение. Возвращаясь домой, он мечтал увидеть квартиру родителей такой, какой она была при них. Тогда, когда они были живы. А, оказывается, там давно живут чужие люди, без его позволения… Да его, вообще, не посчитали нужным предупредить. А если бы он остался еще лет на пять? Теперь там ничего не осталось от их прошлой жизни, все стерлось временем и посторонними людьми.

— Дочки моей, Светиной мамы подруга от мужа ушла и несколько лет там жила. А потом уехала, а я год назад девчонок поселила. За квартиру они платили, и я вот тебе… Погоди…

Антонина Петровна с удивительной для своего возраста проворностью исчезла где-то в глубине квартиры.

— Глеб! — услышал он, — Ты проходи, я тебя чаем напою, расскажешь, как учился.

— Спасибо! — Крикнул он, закатив глаза, — Я тороплюсь, вообще-то, меня друг ждет.

Глеб огляделся по сторонам. Дома у соседки ничего не изменилось за пять лет.

— Вот, держи, — Антонина Петровна протянула ему пухлый конверт. — Все, что мне за квартиру платили, я складывала для тебя, Глеб.

Приятный сюрприз. Очень-очень приятный. Глебу стало стыдно за то, что он вот так рассердился на заботливую старушку.

— Антонина Петровна, — Глеб принял из ее рук конверт и потупил глаза, — спасибо вам, большое…

— Да не за что, Глеб. Мне ведь не сложно было, да и о тебе ведь некому позаботиться. Бедные твои родители… — Кажется, добрая бабушка готова была расплакаться, вспоминая своих соседей. Вот этого Глебу хотелось меньше всего. Он не любил, когда его жалели. Поэтому никогда никому не рассказывал про свое сиротство без причины и, тем более, никогда не жаловался на то, как тяжело ему было в детском доме. Обо всем знал разве только Вадим.

— Антонина Петровна, я, пожалуй, пойду.

— До свидания, Глеб. Ты заходи, если что нужно будет.

— Хорошо, — парень торопливо крутил рукой древний замок, — зайду, конечно… Черт…

— Не в ту сторону…

— Ага… Все, я пошел.

Он вышел в прохладный подъезд. Странно, что его никто не предупреждал о том, что за пустующую жилплощадь нужно платить. Баба Тоня его действительно выручила. А он разозлился, неблагодарный. Хотя, с другой стороны, наверняка бабулька и про себя не забывала.

Глеб вышел на улицу и неторопливо пошел в сторону дома, в котором жил его друг Вадим.


* * *

— Глеб! Дружище, привет! — Вадим открыл дверь, и когда Глеб перешагнул порог, обнял его и похлопал по спине. — Проходи.

Он посторонился, пропуская друга к себе.

— Чего не позвонил, не предупредил о том, что возвращаешься? Я бы устроил тебе встречу с помпой.

Глеб попытался представить, что за «помпу» он имеет в виду, не ответив, пожал плечами, прошел и оглядел жилище друга. Вадим жил в общежитии для работников отдела, в котором он работал помощником следователя.

— Что? — Вадим проследил за его взглядом. — Не нравятся хоромы?

— Нет. — Глеб улыбнулся. — А тебе что, нравятся?

Действительно, кому понравиться небольшая комнатка с крохотным закутком, который мужчина приспособил под кухню. Хорошо, хоть была раковина. Глеб знал, что кроме грязной посуды в ней можно было при желании и ловкости помыть голову.

— Ну, не всем родители оставляют квартиры. У кого-то, вообще, родителей никогда не было.

В отличие от Глеба, родители которого погибли, мать Вадима отказалась от него в роддоме. Написала «отказ» и ушла. В детстве он хотел найти тот роддом, попытаться узнать, как ее звали, попытаться найти… Потом, когда Вадим вырос и поумнел, он передумал. Он не был ей нужен тогда, когда был маленьким и беспомощным, а теперь ему уже было все равно.

— Интересно, те, у кого не было родителей, откуда появились?

— Из капусты, Глебка, теперь знай.

— Я предлагал тебе пожить у меня.

— А зачем? Когда учился, я жил в общаге при универе. Потом, устроившись на работу, получил комнату здесь. Все нормально, ты же знаешь, я не привередлив. Вот через несколько лет, когда я разбогатею, обязательно приглашу тебя в гости. Построю огромный дом, — Вадим мечтательно закатил глаза, — куплю машину… что-нибудь не очень понтовое, скорее респектабельное, должность, сам понимаешь… Во-ольво, пожалуй…

— Женюсь… — рассмеявшись и наполняя рюмки, стоящие на столе, за которым сидели друзья, продолжил Глеб.

— Нет, жениться не буду.

— А что так?

Вадим пожал плечами и промолчал.

— А я скоро женюсь. — Глеб опрокинул рюмку крепкого алкоголя.

— А что так не весело?

— Разве? Я, на самом деле, очень рад. Девушка, моя невеста, она красива, умна…богата.

— Ого, Глеб! — Хохотнул Вадим. — Ты никак альфонсом заделался?

— Да ладно тебе. Завидуй молча.

— Я не завидую. С чего ты взял?

— А что плохого, Вадь? Я хочу в жизни чего-то добиться, я не хочу жениться только по-любви и всю жизнь околачиваться по съемным квартирам и общежитиям… Прости. — Глеб понял, что сморозил лишнее, но Вадим либо не обратил внимание на его слова, либо притворился, что не заметил их.

Друг прикурил сигарету и откинулся в кресле.

— У тебя есть квартира, лицемер… Даже две, ты богач, дружище.

— Да, точно… Ну, все равно. Такие девушки как Алла обычно не обращают внимание на таких как я, понимаешь?

— Но обратила ведь. Ладно, я понял. — Вадим поднял руку, видя, что Глеб уже открыл рот, чтоб ответить ему что-то. — Ты все решил, и переубеждать тебя не буду. Как говорится, цель оправдывает средства.

— Ну, я к ней неравнодушен. И, вообще, кто бы говорил… — Глеба начинал раздражать этот бессмысленный разговор. — Что-то я не заметил тут у тебя нежно-любимой женушки. Ты, как я погляжу, холост.

— Потому и холост… — Вадим снова наполнил рюмки — что не хочу связывать свою жизнь с какой-нибудь встречной-поперечной. Все, проехали, давай выпьем тогда за тебя и твою невесту. Совет да любовь.

— Совет да любовь… — как эхо повторил Глеб, глядя в свою рюмку, словно на ее дне в самом деле можно было найти истину.

Почему-то ему вдруг представились испуганные глаза Оксаны, когда она увидела его сегодня утром. Ее приоткрытые губы, тонкие руки, прижимающие к груди махровое полотенце, румянец на щеках от прилившей к ним крови.

— Глеб… — Позвал его Вадим, заметив, что друг хмуро уставился в свою рюмку. — Глеб!

— А?

— Ты чего там разглядел? Будущее свое?

Глеб, не ответив, выпил и со стуком поставил рюмку на стол.

Вечером Глеб вернулся домой слегка подшофе. Не включая свет, он прошел в комнату и, упав на кровать, уснул.

Глава 3

После репетиции Оксану задержал хореограф-постановщик.

— Оксан, погоди. — Девушка посмотрела на часики. Ее, наверное, уже ждут, а она еще не переоделась. Вздохнув, она скрестила руки на груди и повернулась к мужчине.

— Скажи, ты сегодня не выспалась? Или, может, устала?

— Нет, а в чем проблема? — Оксана не понимала, куда клонит преподаватель.

— Ты не собрана сегодня. Не можешь сконцентрироваться на танце, не можешь в образ войти. Если тебе это сложно, может, тогда лучше кто-нибудь другой подготовит…

— Нет-нет-нет! — Оксана разволновалась. — Все в порядке, я справлюсь сама.

Конечно, она справится, ведь это ее шанс выделиться из массы остальных танцоров, показать, что она достаточно артистична. Возможно, до главных ролей она пока не дотягивает, но и просто плясать где-то на периферии сцены тоже не для нее.

— Ты уверена? Это премьера, Оксан, будет полный зал, ты понимаешь?

— Конечно, в первый раз что ли. — Она действительно привыкла к публичным выступлениям, и уже не волновалась до потных ладоней перед выходом на сцену.

— Ну, смотри. Можешь идти. — Девушка бегом кинулась в раздевалку.

Уже стоя на крыльце, Оксана огляделась и, увидев припаркованный недалеко автомобиль, с улыбкой махнула рукой и поспешила к нему.

Оказавшись в теплом салоне, девушка повернулась к водителю.

— Привет, малыш, — он потянулся к ней с поцелуем, — как потанцевала?

— Хорошо. Как на работе?

— Тоже хорошо.

— А… — она сделала паузу, думая, стоит ли говорить следующую фразу или нет, — …как дома? Как жена? Не спрашивала, почему ты каждый день с работы задерживаешься?

Мужчина резким нервным движением включил передачу и с пробуксовкой рванул с места.

— Дома все нормально. А почему тебя это беспокоит? — Оксана заметила, что он старается не смотреть на нее.

Сергей не любил разговоров о своей семье и жене, которая ждала его дома и, как он сам говорил, отравляла его жизнь. Чем она ее отравляла, мужчина не уточнял, но выражение вселенской скорби на его лице говорило само за себя.

— Мне просто интересно… — девушка пожала руку мужчины. — Прости, я не удержалась.

— Проехали. — Он натянуто улыбнулся. — Куда поедем?

— Не знаю… — Оксана неопределенно повела плечами. — Может, поужинаем где-нибудь?

— Может… А может, поедем в гостиницу, отдохнем, ужин туда и закажем. Как ты думаешь?

— Гостиница, гостиница, опять гостиница… тебе там что, медом намазано? — Девушка отвернулась к окну. — Сто раз уже говорили…

— Вот именно, говорили! Что ты как малое дитя, в самом деле! — Сергей начинал заводиться.

— Ладно, все, поехали в кафе… или в кино, поговорим потом.

Оксана сама не понимала, зачем она встречается с женатым мужчиной. Когда они познакомились, она не знала, что у Сергея есть семья. Он подошел к ней однажды после представления и попросил автограф, а потом дождался на крыльце, когда она выйдет, и предложил подвезти. Он был такой внимательный, дружелюбный, веселый… Ему было всего двадцать пять лет, и когда он умудрился жениться и зачем, Оксана понять не могла. Сначала она и не догадывалась об этом, пока он сам ей не рассказал. Представил жену как злобную вредную стерву, на которой он женился случайно и которую совсем не любит. А любит он ее, Оксану, причем трепетно, нежно и впервые в жизни.

Девушка сначала поверила. А кто бы не поверил в такие красивые слова? Узнав, что поклонник женат и разводиться не собирается, дабы не травмировать своих не в меру чувствительных родных, Оксана хотела порвать с «женатиком», как называла его Света, все отношения. Но расстаться с Сергеем не смогла — пожалела. Когда она однажды намекнула ему на такую перспективу, мужчина посмотрел на нее такими грустными глазами… «Боже мой, — подумала девушка, вздохнув в душе, — совсем как у собаки…» А собак Оксана очень любила. Жаль, что у ее мамы аллергия на собачью шерсть.

Вот так и тянулись эти непонятные отношения. Оксане хотелось переживаний и грустной романтики, которые сопровождают двух влюбленных, обреченных на расставание. Ей казалось, что роковая любовь придаст ей важности и вполне соответствует образу королевы сцены.