Сладкий токсин в крови достигает максимальной концентрации. Паша начинает двигаться, стараясь задеть эрогенные точки внутри тела своей любимой. А она уже заведена до предела. Толкает бедра навстречу, поймав темп, стонет, даже кричит - нет уже сил сдерживаться. Руки скользят по обнаженной спине, отчего крышу сносит окончательно.

Толчок. Наслаждение. Снова толчок. Как сладко погружаться в ее тесные глубины, быть с нею одним целым, сливаясь в один ритм, в одно дыхание, одно биение сердца! Ему ни с кем и никогда на было настолько хорошо. И уже он уверен - не будет.

Она одна его вселенная, смысл его бытия. Вот половинка, потерянная во времени и вновь обретенная.

Где-то на краю вселенной зарождается новая звезда. Яркая и негасимая. Она опоясывает все вокруг своим светом, таким ярким, что он проникает под кожу.

Так выглядит приближение оргазма. И Люда тоже близка.

Он это чувствует. Ее крики все громче, тело словно звенит натянутой струной. Миг, и сладкие толчки мышечных сокращений ее киски обхватывают член тисками. Крик девушки летит в пустой квартире, рвется в весеннее небо через распахнутые окна.


И когда происходит взрыв, Пашка только чудом не теряет голову - как бы ни было сладко, выходит из желанного тела Люды. Струи жемчужной спермы брызгают на ее живот, орошая кожу.

Люда закрывает глаза, часто дышит. На ее губах стынет счастливая, блаженная улыбка.

- Я люблю тебя, - шепчет Паша, накрывая своими губами ее ротик в самом искреннем и благодарном поцелуе...

Глава 15

Во всем теле разливалась сладкая нега. Было так тепло и хорошо, что не хотелось открывать глаза. Только нежиться в постели, забыв обо всем, прижиматься к горячему мужскому телу, умостив голову на плече и доверчиво обнимая его широкую грудь.

Давно Люде не было так хорошо. Даже с Русланом на заре конфетно-букетного периода. Да и так довольно часто - ранним утром эмоции самые искренние, настоящие, не замутненные ложным чувством стыда и совести, очищенные от общественного мнения. Но сознание стремительно просыпается... И вот тогда приходит весь тот набор сожалений, зависимости от чужого мнения, поиск оправдания самой себе. Люда никогда не была бойцом по натуре, чтобы бросить вызов стадному инстинкту. Эгоисткой в здравом смысле, позволяющем отстаивать собственные интересы, она тоже не была.

Поэтому сейчас с каждой секундой окончательного пробуждения ей становилось все хуже и хуже. Эйфория таяла, тепло обнаженного тела Пашки казалось неправильным и постыдным. Осторожно повернув голову, девушка бросила пугливый взгляд на спящего рядом парня. Во сне его черты лица ровные и безмятежные. Дышит глубоко, в уголках губ затаилась тень абсолютного счастья.

Счастья. Ну почему она не может разделить его с ним? Просто сладко потянуться, обнять его спящего и всё-таки родного, разбудить нежным поцелуем и вновь унестись в рай, как прошедшей ночью? Однако, не может. Тяжесть в груди. Не привыкла девочка из Каменец-Подольского, которую с детства приучали к смирению и терпению, называя гордыню грехом, радоваться жизни в полном объеме. А ведь почти научилась.

Вспомнить прошлый год - приехала к Лике разбитая и задавленная краткосрочным буллингом, но всего за месяц расцвела, почувствовала вкус свободы. Свободы иметь друзей, не спрашивать ни у кого разрешения, свободу быть с Величко и ни в чем не знать отказа. Но нет, не понимала тогда, что любви к Руслану не осталось, одна привязанность. Простила и вскоре начала испытывать сомнения, даже тяжесть на душе. Тянуло ведь к Пашке с нечеловеческой силой. Дошло даже до того, что во время секса закрывала глаза и видела лицо Величко.

Ей бы сесть и разобраться в себе. К психологу сходить, Лика настаивала. Но куда сильнее доводов всех психологов столицы оказались те догмы что ей вбили с пелёнок. Думать о себе - плохо. Мужчинам нужно прощать, они главы семьи. Зашёл разговор за свадьбу - нечего отменять. Что станут говорить соседи, коллеги по работе? Только одно: переборчива, или порченая. Так мама говорила, так жужжала на уши и Анна Валентиновна.

Вывод - Люда не могла позволить сете быть счастливой. А Руслан не знал ни в чем препятствий. Его воспитывали эгоистом, которому можно все. Оттого и не видел он ничего ужасного в своём поведении, когда спал с Зоей и поднимал на нее руку.

«Надо учиться радоваться счастью. И прекратить задавать себе глупые вопросы, что же я сделала чтобы его заслужить. Настоящее счастье не надо заслуживать.»

Величко пошевелился во сне, переместил ладонь на обнаженную грудь Люды и открыл глаза. Девушка превратилась в камень. Ее как будто парализовало внутренними барьерами, несмотря, на то, что от одного его прикосновения по телу побежала горячая чувственная волна, словно шелковая вуаль накрыла. Даже хотелось податься навстречу ласке, забыть обо всем. Когда она наконец сможет это сделать?

- Доброе утро, любимая, - горячо прошептал Павел, опуская руку ниже. - Это была самая счастливая ночь в моей жизни.

Ощутил, как напряжена Люда, остановился. Поцеловал в висок, втягивая носом аромат ее волос. И девушка была в этот момент ему благодарна. Даже в груди защемило.

Он понимал, что с ней, и не собирался давить. Давал ей время привыкнуть к тому, что произошло, пережить, разложить по полочкам и принять самой решение.

- Я не смотрю, - добродушно улыбнулся, закрывая лицо руками. Люда поспешно вскочила, путаясь в рукавах халата. Завязывала пояс, когда раздался звук ключа и сигнал электронного замка.

- О нет... Черт, черт, черт!

Они настолько потеряли счёт времени и реальности, что совсем забыли про хозяйку квартиры, которая как раз вернулась с работы.

- Лика? - подскочил Паша.

Люда приоткрыла рот, разглядывая его идеальное спортивное тело без одежды. Щеки покрыл румянец. Она тут же резко осадила себя. Что за детский сад? Ей нравится смотреть на его тело, и она не будет стыдливо прятаться, потому что так учили с детства. И мучиться ложным чувством вины - тоже.

Смотрела, как Пашка поспешно натягивает плавки и джинсы, а в груди разливалось желание. Как не вовремя вернулась систа! Ведь Полякова почти разрушила первый из своих внутренних барьеров. Могла бы сейчас с легкостью разрушить и второй, а там, как знать, может рухнули бы все и сразу...

Лика осторожно постучала в двери спустя пять минут от звука закрывшегося замка.

- Эй, голубки, хватит нежиться. Утро доброе в окошко! Идемте пополнять силы.

- О! - выдохнула Люда. - Она нас спалила.

- Ну, Шерлоком быть не надо, учитывая мои туфли в прихожей, - сострил Пашка. - Ну что, соучастница, выйдем или уходим огородами? В смысле, балконами.

- Ты неисправим! - напряжение так резко отпустило, что Люда даже схватила подушку, повинуясь сиюминутному порыву, и запустила в Пашку.

Он не успел увернуться, поймал на лету. А девушка со смехом натягивала трусики, чувствуя себя беззаботной и счастливой, как в детстве.

«Зачем нужна любовь, если она приносит только боль? Ведь бывает так - нет любви, но ты счастлива и тебе бесконечно хорошо. Стоит ли страдать? Нет, пора себя отпустить!»

Вышли из спальни, стараясь сохранить максимально серьезное выражение лиц... Куда там! Едва встретились глазами, рассмеялись. Лика закатила глаза к потолку.

- Ты только посмотри на них. Сейчас выдам каждому по стакану лимонного фреша, а то аж завидно смотреть на эти довольные лица! Давайте завтракать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выставила на стол пластиковые контейнеры с суши и роллами. Здесь было столько, что можно бы накормить с десятерых.

- О, Лик, ты что это, захватила суши-бар?

- «Фудзияма» ночью гудела. Мистер Хакаси решил, что я умираю с голоду, видимо. Помимо гонорара организовал доставку комплиментов от шефа. Налетай, любовники.

- Мы шифровали донесение, - подмигнул Пашка. - И не зря. Кто-то явно работает на японскую разведку за суши.

Люда посмотрела в его хитрое лицо и вновь рассмеялась.

- Можешь даже сдать меня Интерполу, Пахман, только прошу, заставляй Люду смеяться почаще. Я сама ради этого сдамся.

«Как давно у меня не было такого идеального утра, как сейчас. Последний раз, наверное, в Каменце. Да и то, в идиллию вмешивалась мать Руслана. А здесь словно в семье, которая тебя любит и понимает.»

Смотрела на Пашу и Лику, которые орудовали хаси, а внутри крутилась мысль - вот бы так всегда было. И ведь испытывала она подобное, когда с Пашей была - но тогда не закрытый с Русланом гештальт не позволял ей в полной мере насладиться происходящим...

- Ну что, голубки, вы теперь вместе? - подмигнула Лика, разливая чай по чашкам.

Люда прикусила губу, бросила быстрый взгляд на Пашку. Черт, может ответить «да»? Но нет у нее смелости. И выглядит не очень красиво. Так быстро обрубила бывшие отношения и упала на шею Пашке. Некрасиво по отношению к нему.

- Я ещё не завоевал твою сестру по новой. Нет уж, торопиться некуда. Я намерен заслужить ее доверие и любовь.

- Эй, ничего что я тут, а вы говорите обо мне в третьем лице? - игриво возмутилась Полякова.

- Ну, ты сама меня вынуждаешь, - улыбнулся Величко. - Люда, я люблю тебя и хочу быть с тобой. Примешь мои ухаживания? Только имей в виду, принцип «любишь – отпусти» больше не актуален. За свою любовь я буду биться. Но решение за тобой.

- Так, - Лика отложила хаси с зажатым роллом в сторону. - Пахман, девчачьи секреты. Оставим тебя на минуту.

И поволокла смазанную, но приятно растерянную Люду на лоджию, прикрыв двери.

- Ну, есть что мне сказать? - скрестила руки на груди. - Только не надо мне сейчас жалеть урода Савчука. Не пойму тебя просто, если захочешь к нему вернуться.

- Я не захочу, - щеки Люды начали вновь заливаться румянцем. - Лик, я запуталась. Этой ночью мне было так хорошо, как никогда прежде с Русом. Но я боюсь обидеть Пашку. Я не разобралась в себе. Поспешить - значит, что я кинулась из одних отношений в другие. Все так спонтанно...

- Мой совет прежний, - Лика вздохнула. - Но ты в прошлый раз поняла его превратно. Слушай сердце. Но в этот раз думай не о Руслана, Паше, маме и всех тех, кто что-то не то скажет. О себе и только о себе. Прошли те времена, когда ты была обязана кому-то угождать и искать одобрения. То, что Рус тебя ударил - знак свыше. Иначе ты бы так и носила розовые очки. Когда сбиваешься с пути, иногда судьба возвращает тебя на исходную довольно грубыми методами.

- Мне бы поговорить с психологом...

- Да не нужен тебе никакой психолог, уж поверь. Начинай жить для себя. Учиться, заниматься любимым делом - статьи у тебя неплохие. Пашку не отталкивай, он на все сейчас ради тебя пойдет. Но приближать или нет, решишь ты сама. Если тебе это будет нужно.

Люда улыбнулась, сжала руку сестры. Действительно, зачем ей психолог? У нее самая лучшая в мире кузина, которая всегда найдет правильные слова, поддержит, подскажет. И работа, она даже подумывала о том, чтобы писать эссе и отсылать их на разные конкурсы. Писать... Люда вдруг вспомнила, что же произошло вчера. Ссоры. Ругань. Ненависть. Крик распоясавшейся свекрови и ее ноутбук, который безжалостно выбросили в окно. Как же так? На чем ей теперь работать?! А ведь один киевский женский журнал собирался заказать ей ряд статей. Теперь все. Разве что просить у Лики ее комп, но Люда и так злоупотребляет ее добротой, живёт у нее...

- Не на чем набирать. Эта тварь, Анна Валентиновна выбросила его из окна.

- А это уже порча имущества! И я этого так не оставлю.

- Да не надо, Ликусь. Пусть это будет на ее совести. Больно, понимаешь? Я сама на него заработала, брала подработки - вспомни, после учебы... Мама помогла... А теперь...

- Она и за материальный ущерб заплатит, я позабочусь. Эта грымза не знает, кому перешла дорогу. А ноут, давай я тебе подарю на будущий день рождения?

Люда покачала головой.

- Это очень дорогой подарок, не надо. Я лучше у Пашки займу и потом верну.

- Вот ты упрямая. Ладно, держи в голове мои слова и пойдем к столу. Чай стынет.

Поразительно - стоило вернуться в кухню, как все расстроенные чувства от потери ноутбука испарились. Улыбка Пашки подарила тепло и покой, Люда даже счастливо зажмурилась.

Почему с ним так хорошо? Нет тревоги, ожидания подвоха.

- Ты расстроена? - шепнул Величко, наклонившись к ее уху. По телу побежала волна приятных мурашек. Хотелось склонить голову на его плечо.

- Не бери в голову, из-за ноутбука немного. Я рассчитывала взять работы побольше, чтобы снять квартиру. Не могу же я злоупотреблять гостеприимством Лики.

- Пахман, поясни ты ей уже, - вмешалась сестра, - что никто ее не гонит. Она может жить здесь сколько захочет.