Шло время, а Джованни по-прежнему стоял у стен Браччано. Он устал от войны. Он слышал, что вся Италия смеялась над командующим папскими вооруженными силами, а кроме того, догадывался, как радует подобный поворот событий его брата.

Римляне перешептывались о блестящем герцоге: интересно, как поживает он теперь? По-прежнему ли так же роскошен его наряд? Дождь и ветер изрядно попортят бархат и парчу.

Александра не покидала тревога, он заявил, что готов в случае необходимости продать свою тиару, лишь бы довести войну до победного конца. Он не мог выносить общества своего сына Чезаре, потому что тот и не пытался скрывать своего ликования по поводу сложившейся ситуации. Ненависть братьев друг к другу, думал Александр, — просто отчаянная глупость. Неужели ни Чезаре, ни Джованни еще не поняли, что сила в единстве?

Чезаре находился рядом с отцом, когда пришло известие, что Джованни по-прежнему не захватил крепость и что Монтефельтро ранен.

Он видел, как к лицу отца прилила кровь. Хорошо, что Чезаре был около Александра, а то взволнованный папа покачнулся и упал бы, если бы сын не бросился и не подхватил его.

Глядя на отца, лицо которого покрылось багровыми пятнами, а глаза налились кровью, Чезаре вдруг почувствовал страх перед будущим, если не будет Александра, чтобы защитить семью. Потом он понял, скольким он обязан этому человеку — человеку, всем известному своей силой и энергией, который, должно быть, был настоящим гением.

— Отец, — воскликнул Чезаре. — О мой любимый отец!

Папа открыл глаза и заметил тревогу сына.

— Дорогой мой, — сказал он, — не бойся, я еще с тобой.

Снова его исключительное жизнелюбие взяло верх. Александр словно не признавал свойственных преклонному возрасту недугов.

— Отец, — проговорил Чезаре, голос выдавал его страдания, — ты не заболел? Ты не вправе болеть.

— Помоги мне добраться до кресла, — ответил Александр. — Сюда! Вот так лучше. Это просто минутная слабость. Я вдруг почувствовал, как кровь быстрее побежала по моим венам, мне показалось, что голова моя раскалывается на части. Сейчас уже проходит. Это из-за новостей. В будущем мне придется следить за собой. Незачем пугаться того, что пока еще не произошло.

— Ты должен больше заботиться о себе, отец, — предостерег его Чезаре.

— О сын мой, не смотри печально. И все-таки я чувствую себя счастливым, видя, как ты заботишься обо мне.

Александр прикрыл глаза и с улыбкой на лице откинулся на спинку кресла. Проницательный политик, намеренно закрывающий глаза на многое, когда дело касалось его собственной семьи, он позволил себе поверить, что Чезаре единственно из любви к нему так встревожился, а не потому, что понимал — он вместе со всеми близкими попадет в затруднительное положение, если с ними вдруг не станет папы, чтобы защитить их.

Чезаре стал умолять отца позволить пригласить врача; в конце концов Александр согласился несколько позже сделать это. Но способность папы восстанавливать свои физические силы была поразительной, и уже несколько часов спустя он размышлял, как помочь Джованни.

Увы, в конце концов даже Александру пришлось признать, что из Джованни не получилось воина, поскольку невозможно было отрицать неудачу герцога, когда к Орсини подоспела помощь из Франции, и они смогли атаковать противника.

Столкнувшись с упорным сопротивлением, Джованни показал себя никудышным командиром, и ситуация складывалась не в пользу папских сил; единственный человек, отличившийся во время кампании, герцог Урбинский, поправился после ранения, но попал в плен к Орсини. Что же касается Джованни, то его ранили, но совсем легко. Понимая, что его положение становится смешным, он заявил, что, будучи раненым, не в состоянии продолжать участие в боях и вынужден оставить свои армии, которым придется разрешить конфликт без него.

Теперь вся Италия потешалась над приключениями папского сынка. Вспоминали церемонию, на которой Джованни сделали главой папских вооруженных сил; вспоминали, как он гарцевал во главе своих армий, покидая Рим, словно завоеватель.

Римляне очень веселились по этому поводу, а многие были рады — последние события должны заставить папу понять, что опасно в личных интересах распространять политику протекционизма слишком далеко.

Чезаре перестал волноваться о состоянии здоровья отца, поскольку Александр был полон сил и энергии, как обычно, и Чезаре не собирался упускать возможность подразнить брата.

Он позвал своих друзей, и они вместе придумали насмешливые объявления, которые потом развесили у главных въездов в город.

«Разыскиваются, — говорилось в них, — те, кто располагает какими-либо сведениями относительно известной папской армии. В случае, если имеются новости, немедленно сообщите их герцогу Гандийскому».

Джованни вернулся домой, где его встретил отец, любивший его ничуть не меньше. Он сразу же стал искать оправдание сыну и убеждать каждого, что, не получи Джованни ранения, дела бы обстояли совсем иначе.

И все, кто слушал это, изумлялись лицемерию Александра, которому, видно, нравилось себя обманывать. Но потом пришлось восхищаться его талантом дипломата, потому что выходило, будто бы папа вовсе и не проигрывал войну. Может, он потерпел поражение на поле брани, но мирные условия обсуждались после сражения, и судя по этим условиям, Александр выходил несомненным победителем.

Чезаре отправился навестить отца и застал с ним Джованни.

Увидев брата, Чезаре не смог скрыть кривой усмешки.

— Значит, ты покинул свою армию, генерал.

— Кардинал, мы просто разъехались, — весело ответил Джованни. — Мы устали друг от друга.

— Я так и слышал, — улыбнулся Чезаре. — Весь Рим только и говорит об этом. На городских стенах даже висят объявления.

— Хотел бы я узнать, кто их повесил, — в глазах Джованни мелькнула угроза.

— Не ссорьтесь, дети мои, — вмещался Александр. — Что сделано, то сделано. Нас постигла неудача, а теперь мы заключим мир.

— Нам приходится просить о мире! — мрачно заметил Чезаре. — Хорошенький переход!

— Мы и в самом деле сделаем хороший переход, — беззаботно проговорил Александр. — Орсини не в настроении продолжать борьбу. Я уже предложил им свои условия, они будут приняты.

— Ваши условия, отец?

— Мои условия и их. Я позволю им выкупить свои замки. Увидите, мы ничего не потеряем.

— А Урбино? — спросил Чезаре. — Он в плену. Какой выкуп они запросят за него? Папа пожал плечами:

— Наверняка его родичи соберут деньги и выкупят его.

Глаза Чезаре стали похожи на щелочки. Этот блестящий дипломат, его отец, и в самом деле превращал поражение Джованни в победу. Джованни хитро поглядывал на брата.

Он сказал:

— Устав от войны, я рад, что завтра начинается карнавал.

Братья посмотрели друг на друга, и каждый увидел в чужих глазах ненависть. Ты хотел унизить меня перед отцом, Чезаре Борджиа, думал Джованни; не воображай, что я позволю тебе безнаказанно дразнить меня. Берегись, потому что я найду способ отплатить тебе той же монетой, дорогой кардинал!


Папа обсуждал мирные условия с Чезаре. Джованни был слишком занят — он придумывал себе карнавальный костюм и планировал, как проведет время в праздничные дни. Он тосковал о Джеме, который всегда предлагал что-нибудь необычное и забавное.

Должен наступить день, думал Чезаре, когда отец поймет, что рядом остался я один и готов разделить с ним его честолюбивые устремления. Как может такой незаурядный человек, как он, продолжать рисковать нашим положением из-за слепой веры в одного сына и неверия в другого?

В такие минуты, как сейчас, Чезаре чувствовал себя почти счастливым. Теперь ему незачем было обращать внимание папы на недостатки Джованни — все промахи брата должны стать очевидными даже ослепленному любовью Александру.

— Отец, — говорил Чезаре, — ты изумляешь меня. Борджиа только что потерпели поражение, которое многим кажется катастрофическим, а ты тут превращаешь его в победу.

Александр рассмеялся.

— Дорогой мой, гораздо важнее победить за столом переговоров, чем на поле брани.

— Осмелюсь предположить, что это зависит от солдат. Если бы солдатом довелось быть мне, я бы водрузил свое знамя на крепости врага. Я бы растоптал врага, а мирные условия предлагал бы сам. Вернее, их просто бы и не было. Я бы завоевывал владения и замки противника.

— Превосходно сказано.

Чезаре насторожился. Не мелькнул ли в глазах Александра огонек раздумья? Может, теперь победит благоразумие?

— Но, — продолжал папа, — сейчас уже сложилась определенная ситуация, и мы должны найти достойный выход. В данном случае самое важное — это скорость. Если мы испытали унижение, то они истощены. Они страшатся дальнейшей борьбы; именно поэтому мы согласны договориться.

Чезаре улыбнулся. Он искренне восхищался отцом.

— И ты заставил их выкупить свои замки!

— За пятьдесят тысяч флоринов.

— Надо было оставить замки себе, отец, тогда бы враги потерпели полное поражение.

— Мы теперь на пятьдесят тысяч флоринов богаче.

— Это только начало. Мы начали с Орсини? Кто следующий?

— Недолго отдохнем.

— А если Орсини соберутся с силами? Папа прямо посмотрел на сына.

— В договоре есть одно условие, на которое мне пришлось согласиться. Во время конфликта Вирджинио Орсини находился в тюрьме в Неаполе…

Чезаре потер руки.

— Иначе нам бы не поздоровилось. Папа согласился. Чезаре улыбнулся; он вспомнил то далекое время, когда его увезли из дома матери, и он стал жить в Монте Джордано. Он вспомнил, как в замок Орсини приходил великий воин, как билось от радости мальчишеское сердце; он думал о долгих прогулках верхом и о суровом, но любящем Орсини. В тот год одним из героев Чезаре был Вирджинио. Чезаре испытал чувство гордости, когда Орсини сказал, что мечтал бы иметь такого сына, как он, Чезаре; тогда Чезаре стал бы настоящим солдатом.

— Ты восхищаешься им, я вижу, — заметил папа.

— Он великий воин.

— Не такой уж надежный, когда у порога враг.

— Без сомнения, у него имелись на то свои причины, отец. Ведь Орсини заключил союз с Францией.

— Против нас, — ответил Александр. — Но это условие в договоре… Орсини требуют немедленного освобождения Вирджинио из тюрьмы.

— Понимаю, ты не хочешь отпускать его.

— Ты сам сказал, что положение дел сложилось бы не в нашу пользу, если бы Вирджинио оказался с ними и возглавил борьбу. Они по-прежнему наши враги. Сейчас они устали, у них нет настоящего командира, но стоит только ему появиться… — Папа пожал плечами. — Мне кажется, что Орсини с готовностью согласились на мои условия потому, что надеются вызволить Вирджинио из тюрьмы, чтобы после этого собрать свои силы и, выступить против нас. Вирджинио не должен оказаться на свободе.

— Но ты ведь сказал, что они настаивают на этом условии.

— Да.

— И ты согласился?

— Конечно.

— Тогда очень скоро Вирджинио выйдет из тюрьмы.

— Он не должен оказаться на свободе.

— Но ведь ты согласился…

— У нас в Неаполе есть друзья. Осталось еще несколько дней. Я поручу это тебе. Ты всегда стремился показать свою находчивость. Великие полководцы должны сохранять самообладание в любой ситуации, им нужно не только мужество, но и хитрость.

— Когда я был мальчишкой и жил в Монте Джордано, я хорошо его знал, — медленно проговорил Чезаре.

— Это было очень давно.

— Да, — ответил Чезаре, — очень давно. Папа положил руку на плечо сына.

— Ты поймешь, как надо поступить, чтобы принести пользу семье.

Глупо поддаваться сентиментальностям.

Чезаре ходил по комнате. Не в его обычаях было медлить, когда видел выгоду того, что нужно сделать. И все-таки он снова и снова вспоминал Вирджинио. Он видел себя скачущим верхом позади Вирджинио, представлял его крепкую фигуру; он даже испытывал былое восхищение.

Вирджинио, человек, сделавший жизнь мальчика на Монте Джордано терпимой; Вирджинио, хотевший воспитать в нем солдата.

Времени для раздумий не оставалось. Приказ нужно немедленно доставить в Неаполь. Немного белого порошка с инструкцией — и дело сделано.

Вирджинио скоро последний раз поест в тюрьме.

Если бы это был не он, я бы не колебался, думал Чезаре. Я ни на мгновение ни в чем не усомнился бы. Но Вирджинио! О, вздор! Что такое мальчишеское поклонение!

Но ведь он был так добр ко мне.

Добр! Какое отношение имеет доброта к Борджиа?

И все-таки Чезаре не переставал мерить шагами комнату.

— Только не Вирджинио, — бормотал он, — только не Вирджинио Орсини.

Карнавал на улицах Рима был в самом разгаре, люди решили как следует повеселиться. Папа с проворством, удивлявшем всех, кто оказался свидетелем, с легкостью фокусника извлек из военного поражения дипломатическую победу.

Победили Орсини? Но чего они добились? Разве что прекращения военных действий. Они отдали крупную сумму, чтобы вернуть свои замки; глава семьи Вирджинио Орсини, хотя папа гарантировал его освобождение, неожиданно умер за несколько часов перед выходом из неволи.