— Вот в том, что тянется против окон замка вашей светлости.

— Спасибо, — сказал ему рыцарь. — Теперь можешь отдохнуть.

В шесть часов утра рыцарь стал одеваться и вскоре выехал с Альбертом из своего замка.

Его сердце сильно билось. Он не мог дождаться свидания с Рингильдой. Приехав к опушке леса, он привязал свою лошадь к дереву и, оставив с нею Альберта, пошел пешком, разыскивая молодую девушку.

Рингильда была в лесу; она сидела на камне близь ручья, в котором росли водяные белые цветы, и плела из них венок, приговаривая: «Мне наденут этот венок на голову, когда меня понесут хоронить; когда он это узнает, то, может быть, будет обо мне жалеть, но это будет слишком поздно».

Не успела она сказать этих слов, как почувствовала, что кто-то подошел к ней сзади и положил свои руки ей на плечи.

Она обернулась и, увидев того человека, который заставил ее страдать, испугалась и хотела бежать от него. Он остановил ее и взял за обе руки. Потом охватил ее крепко руками.

— Рингильда, — сказал он, — прости меня. Теперь все выяснилось; твой брат совсем не так виноват, как мне это казалось прежде. Я пришел к тебе, чтобы всегда жить с тобой. Хочешь быть моей женой? Все это горе причинила мне герцогиня фон Люнебург; теперь все стало мне понятно. Любишь ли ты меня, Рингильда? Веришь ли ты мне? — шептал он ей. — Какие холодные руки!

— В них кровь уже застывала, когда ты пришел, и я плела себе венок на гроб.

— Можешь ли ты еще меня любить, Рингильда?

При этих словах Рингильда оживилась, как будто жизнь опять хлынула ей в сердце.

— Пойдем в мой замок; я помещу тебя в отдельной башне, близь библиотеки, где живет наш капеллан. Через несколько дней, когда ты отдохнешь, мы уедем на остров Рюген, где будем венчаться. Я получил предписание короля Эриха немедленно ехать на остров Рюген, с званием герцога этого острова. Мятежное время междоусобной войны заставляет меня спешить отъездом. Здесь герцогиня фон Люнебург не даст нам покоя. пока не узнает, что мы повенчаны. Да и клевета, которую она пустила про Альберта, наделала много шума.

Рингильда ничего ему не отвечала, а только горько плакала.

— Бедная Рингильда, как ты много страдала, и все это из за меня! Как тебе худо было, — шептал он ей. — Зачем ты не пошла к отцу Хрисанфу, когда я причинил тебе такое горе?

— Я не хотела, чтобы отец Хрисанф знал, что произошло между тобою и мною, потому и решилась умереть здесь.

— Хочешь ли жить в моем замке со мною?

— Я давно отдала тебе свое сердце. Жизнь моя тоже принадлежит одному тебе.

Он смотрел ей прямо в глаза.

Рингильда поднялась со своего камня, как человек воскресший к жизни после тяжкой болезни.

— Неужели жизнь опять меня манит к себе? Все чарует душу, как будто и солнце светит ярче и птицы опять запели. Боже мой, благодарю тебя! — сказала Рингильда, подняв глаза к небу, — Я воскресла и понимаю все, что он мне говорит, и все это правда.

Идя вместе с Рингильдой, рыцарь заметил, что она идет с трудом. Он взял ее на руки и понес в замок. Она этому не противилась, а обвила его шею обеими руками и крепко прижалась к его лицу. Он был счастлив, что принес ее к себе. Он приказал ей дать умыться. Ей принесли свежее белье и уложили в постель.

Он видел, что она очень ослабела от этих душевных потрясений. Все пережитое ею раньше и внезапный переход от отчаяния к радости надломили ее силы.

Она уже два месяца не спала на мягкой постели и очень мало ела, потому страшно исхудала.

Утомленная нравственно и физически, она скоро уснула крепким сном. Она так давно хорошо не ела, и нужно было ее кормить осторожно, чтобы не причинить ей вреда. Рыцарь сам ухаживал за ней, как она когда-то ходила за ним во время его болезни. Он приносил ей живых цветов, ставил их на столик близь кровати и с удовольствием видел, что краска появилась опять на ее лице.

На другой день Рингильда просила рыцаря послать в деревню Борнговед за отцом Хрисанфом.

— Напиши ему, — сказала она, — чтобы он привез знамя, которое я для тебя вышивала.

Он сейчас же исполнил ее просьбу.

Альберт также навещал сестру и был несказанно счастлив в кругу друзей своих. Он с ужасом вспоминал время, которое он проводил в лагере герцога Абеля. Теперь он был опять в теплом гнездышке своего дорогого господина.

Через несколько дней приехал и отец Хрисанф.

— Как вы оба изменились, — сказал он своим воспитанникам. — Что с вами случилось?

Альберт рассказал ему о своих приключениях, Рингильда в первый раз скрыла от него, что была так несчастлива. Это знала только она и тот, который стал ей ближе всех на свете. Она просто сказала монаху, что заблудилась и долго находилась в лесу, не зная, где находится замок рыцаря.

— Никогда путешествие так не утомляло тебя.

Знамя, изготовленное Рингильдой, стояло в ее комнате; оно было вышито серебром, золотом, шелком и ее волосами. Когда dominus Эйлард вошел в ее комнату, она передала ему знамя и сказала:

— Я вышивала это знамя в долгие часы своего одиночества. Сколько утешения приносила мне эта работа: каждый листик лаврового венка его заключает столько мыслей о тебе! Я очень любила эту работу и потому приношу тебе ее в дар. Сколько раз спасала она меня от отчаяния и, благодаря ей, я могла смиренно переносить свое одиночество. Теперь эта работа мне больше не нужна, потому что я могу видеть тебя каждый день и жить с тобой.

Он рассматривал это знамя и говорил:

— Да, действительно, в нем много работы. Каждый цветочек в нем мне дорог и говорит мне, что память обо мне жила в твоем сердце и не было дня, в который ты обо мне бы не думала.

В кругу любящих ее людей Рингильда стала быстро поправляться, и щеки ее опять порозовели. Все люди, которые были близки ее сердцу, были в сборе вокруг нее. Только бедная Эльза оставалась в деревне Борнговед; Рингильда хотела взять ее к себе, но после, по возвращении с Рюгена.

Все были наконец счастливы и судьба начала им улыбаться после стольких страданий. Они простили всем людям, сделавшим им столько зла.

* * *

В монастыре происходило совсем иное. Герцогиня фон Люнебург ходила в своей келье как лютый зверь. Союзник ее граф Галланд был убит рыцарем Эйлардом. Герцог фон Люнебург рассказал ей, что освободил Альберта из плена и что невинность его известна рыцарю. «Что делать?» — спрашивала себя герцогиня.

«Рингильда должна умереть! Ты не уйдешь от меня, герцогиня фон Люнебург не может быть побежденной». На этом решении злая женщина как будто успокоилась и, бросившись в кресло, задремала. На другой день с рассветом герцогиня поспешно оделась и рано утром выехала из своего монастыря, вместе с канониссой Кунигундой, и направилась в Эстляндию, в замок рыцаря Эйларда. По дороге она заехала к архиепископу Андреасу, который был очень рад ее видеть и приготовил ей для отдыха богатые комнаты.

— Как я хорошо у вас отдохну, ваше преосвященство, — сказала герцогиня. — Вы всегда так милостивы ко мне, — добавила она, усаживаясь за богато накрытый стол, где был подан роскошный завтрак.

На столе стояли большие кувшины с венгерским вином.

— Как я вас долго не видал, высокочтимая герцогиня. Сколько событий свершилось после нашего свидания в королевстве, — сказал архиепископ. — Наш король скончался. Смуты ослабляют наш народ. Теперь я скоро утрачу свою власть. Архиепископ Риги со своим орденом уже занял часть Эстляндии. Бывший канцлер короля Вольдемара вскоре не нужен будет здесь, продолжал с грустью архиепископ.

— Но теперь он еще у власти, — возразила ему герцогиня. — Ваше преосвященство знаете ли, что та самая Рингильда, которую вы защищали в Борнговеде, смущает народ своим колдовством? Вы помните монаха отца Хрисанфа, он колдует лекарственными травами. Крестьяне верят в него как в святого, Рингильда следует его примеру и также смущает народ. Если бы было иначе; то народ не стад бы кормить ее целый год даром. Она бродит по лесам и разыгрывает из себя юродивую. Народ верит в то, что, если кто-либо прикоснется к ее платью, то будет исцелен. А между тем она виновата в смерти графа Галланда, внука короля. Ее брат Альберт изменник. Он долгое время находился в лагере герцога Абеля шпионом. Теперь она будет герцогиней Рюгена. Эта крестьянка стоит поперек моей дороги. Я не могу ее терпеть и прошу вас ее примерно наказать за смуты, которые она производит в королевстве.

— Для испытания Рингильды я предлагаю вам пробу огня. Пусть Бог скажет свое слово. Поступая так, я остаюсь прав, законы наши это допускают. Если Рингильда выдержит пробу огня и докажет этим свое знатное происхождение и то, что она не колдунья, то она может быть избрана герцогинею Рюгена. Если же нет, то она погибнет. Вот все, что я могу сделать для вашего удовлетворения и для своего спокойствия. Ее колдовство еще не доказано и потому ее нельзя пытать или заключить в монастырь на продолжительное время без суда. Я препоручу это дело духовенству.

— Я и этим довольна ваше высокопреосвященство. Я знаю, что Рингильда, никогда не выдержит пробу огня.

— Тем лучше для вас, высокочтимая герцогиня, — ответил ей архиепископ. — Я желаю, чтобы вы были герцогиней Рюгена, это вам больше к лицу, чем Рингильде, — добавил архиепископ. — Если это сбудется, то и я переселюсь к вам и буду вашим архиепископом. Вы видите, высокочтимая герцогиня, что я стою на вашей стороне и желаю вас видеть у власти.

— На все воля Божья, — сказала герцогиня. — Нужно много мужества, чтобы вынести это испытание. Не думаю, чтобы у Рингильды было столько самообладания. Мать одна может вынести такую пытку ради своего сына, но не молодая девушка привыкшая к свободе, не могшая вынести монастырских правил смирения.

— Да, вы правы!..

— Завтра рано утром я поеду в Эстляндию, — сказала герцогиня, — и на обратном пути заеду к вам. А теперь позвольте проститься с вами. Я спешу в путь.

Поцеловав руку архиепископу, герцогиня вышла из его покоев и направилась к выходной двери, велев подать свою повозку. Вскоре она выехала из замка архиепископа и скрылась из его вида.

Проводив герцогиню, архиепископ сел к столу, вынул из ящика пергамент и написал на нем следующее приказание:

«Предписываю в четверг через неделю священникам, монахам и монастырской братии собраться в церковь св. Вицелина, в деревню Борнговед, дабы присутствовать на пробе огня крестьянки деревни Борнговед, по имени Рингильда.

Архиепископ Андреас».

Позвонив келейника, архиепископ велел ему снести написанную им бумагу к его секретарю с приказанием завтра же разослать гонцов с новою вестью во все монастыри и церковные приходы, дабы все духовенство могло собраться через неделю в означенное место.

Герцогиня фон Люнебург, пропутешествовав три дня, приехала в замок рыцаря Эйларда. Когда солнце уже садилось за лес, Рингильда стояла у большого дубового стола и связывала гирлянды из белых ромашек, которые перемешивала с зеленью длинных травок, как перья, для украшения своего подвенечного платья. На кресле лежал ее белый воздушный наряд из тонкого как шелк батиста. Завтра вечером она должна была венчаться в церкви замка, где она теперь жила. Отец Хрисанф и Эльза должны были приехать на другой день утром из Борнговеда и привезти ей образ Пресвятой Богородицы, которым благословила ее умирающая мать. Она теперь была совсем спокойна за свою судьбу. Жизнь ей казалась прекрасной, сколько надежд было в ее девичьем сердце! Она воздаст в сто крат любовью за ту любовь, которую она вселила наилучшему из всех людей, тому, которого она сама так полюбила. Теперь никто не посмеет ее обидеть. Она стоит за каменной стеной, которая будет оберегать и охранять ее от дурных людей! Теперь она счастлива. Кто посмеет ей сделать что-либо дурное, когда она пойдет под руку со своим мужем и покровителем?

— Теперь я вне власти злой герцогини, — думала Рингильда. — Здесь, в замке моего жениха, я могу указать ей дверь. Я имею право ей сказать: «зачем вы сюда пришли омрачать наше счастие? Что вам здесь нужно? Как злой дух вы всюду нас преследуете». Нет, она не посмеет приехать сюда. Я никогда не увижу этой злой женщины!

И припевая, Рингильда продолжала связывать маленькие букеты из ромашки. Вдруг послышался звон колокольчиков, и колокол замка загудел в ответ на них, якобы приветствуя посетителя. Повозка герцогини остановилась у крыльца замка. Рингильда побледнела. Ей защемило сердце от страха. Она выронила из двоих рук цветы и стояла на месте как вкопанная.

«Кто это может быть в сей поздний час? — думала молодая девушка. — Это отец Хрисанф и Эльза, которые поспешили приехать сегодня вечером, чтобы отдохнуть у нас перед торжеством. Да, это наверное они». Рингильда не трогалась с места — дурное предчувствие томило ее сердце.