А она думала о нем и… не знала, что думать!

«А ты самато, Катерина, что хочешь? Скажем, замуж за него выйти? – спрашивала себя строго и пугалась. – Нет! Я ж и не знаю, что это такое! Понятия не имею, как это быть вместе? Что, все время? Ну, хочу, наверное, только как?»

И мерзким таким, ехидным голоском мысленно спрашивала поточнее: «Тогда что ты хочешь, дура? Что маешьсято? Сексу? Али чего еще?»

«Али чего еще», скорее всего, только пойди найди это «али»!

Она на самом деле собралась в отпуск.

– Слава те господи! – порадовался Тимофей. – Самое верное дело, Катюх, поменять обстановку, переключиться. И отдохнуть тебе ой как давно пора!

– Верное для чего?

Вот это она сглупила, задавая такой вопрос, устала, видимо! Когда это Тимофей окольными путями в разъяснениях пользовался под названием: «Обходите болезненные темы аккуратно!»

– Верное, чтобы ты изводить себя перестала по поводу несостоявшейся большой любви и классного сексу, от которых отказался Кирилл Степанович Бойцов.

– А ты не мог бы както помягче определения подбирать? – злилась Катька.

– Помягче – это, Кошка, к психиатру, за большие деньги, он тебе постелет за гонорар, как попросишь.

Ну, прав, прав, но ведь неприятно! Тим подсластил:

– Уверен, твой Бойцов мучается не меньше тебя. Он еще объявится.

– Не надо, – попросила не у Тимофея Катерина.

О соседе, с которым все и навсегда кончено, не давали забывать его настырная неугомонная дочь и преданная Валентина. Сонька, дрянь такая, както умудрилась перейти с официального «вы», и «Катерина Анатольевна» на панибратское «ты» и «Катерина». И все свободное время торчала гдето рядом, сдружившись с Тимофеем. То они, видите ли, после Сониной работы шли вдвоем в парк, то в кино, то по Москве гуляли, не прекращая попыток вытащить с собой и Катерину в ее свободное время.

Иногда им это удавалось. А там и Валентина присоединялась со снедью для пикника, когда они шли в парк, брали с собой подстилки, валялись на траве, болтали, смеялись, играли в карты, катались по пруду на лодке!

Замечательно отдыхали, когда Катя могла себе это позволить.

Но! Соня по делу и без оного не упускала случая вспоминать папеньку любимого.

Охохо! Вот оно ей надо, Катерине Анатольевне? И какую цель преследовало неугомонное дитя, расхваливая отца?

Все! Катерине надоело! И она написала заявление на отпуск, обозначив числом старт иного способа борьбы с дурными мыслями, хандрой и тоской по несостоявшемуся.

И приступила к активному выбору, куда поехать. Не в Москве же сидеть!

Решила за дальние границы пока не соваться, тем паче и загранпаспорта не имела за недавней ненадобностью.

– Тим, поехали в Крым или Сочи, к морю! Я же никогда моря не видела!

– Крым, Катюха, это здорово! А море – так совсем замечательно! Только я с тобой не поеду.

– Тааак! – растеряла радость Катя. – И?..

Что на их с Тимофеем языке значило «почему?».

– Через семь дней отбываю на службу.

– Так быстро?!

– Кать, десять дней, как я у тебя.

– Десяять? – обалдела Катерина. – Не может быть!

– Ты не заметила, – разъяснил Тимофей, – ты переживаешь свою первую любовь. Несостоявшуюся притом, как тебе кажется.

– Черт бы все побрал! Вот черт бы все побрал!! – возмущалась Катька. – Почему ты не встряхнул меня хорошенько? А? Надо было уехать вдвоем, эти чертовы десять дней назад!

– Ну, вопервых, ты не смогла бы уехать, пока своих пациентов не выписала, не бросила бы их, а вовторых, мы друг другу на отдыхе помеха. Я буду барышень снимать для сексу курортного, тебя мужики клеить, а это дело компанию не любит.

– Злой ты, Тим! – остыла сразу Катерина.

– Уж да уж! – выдал фирменную улыбку Тимофей. – Идея про Крым мне нравится, давай собирайся, санаторий дорогой присмотри, шмоток новых понакупай, купальник – и вперед! Доводить отдыхающих мужиков до эротического коллапса!

– Поеду! – твердо пообещала Катерина. – Вот те крест, поеду!

Еще бы она не поехала! Соня, к постоянному присутствию которой Катерина уже привыкла, и полюбила девчонку, и радовалась ее юмору, язвительности, громкому смеху, через три дня улетала в Лондон к маме, Тимофей через семь на службу. Страх остаться одной и прислушиваться к жизни в верхней квартире, зная, что онтам, мелким бесом вселился в нее и пугал до мурашек.

Чур меня! В Крым!!


А Кириллу и стараться не надо было, чтобы загрузить себя работой. Лето, сезон строительный, грузи – не хочу! Да так, что и продохнуть некогда, не то что думать о чем постороннем.

То есть о посторонней Катерине Воронцовой!

Все передумано, решено, постановлено, принято к исполнению, а для отпущения вины еще и брату ее разъяснено подробнейшим образом.

Точка своим почерком!

Только…

Он же каждый вечер, скорее ночью возвращался домой, зная, чувствуя ее там, этажом ниже. И каждое утро общался с бескомпромиссной, мало признающей тактичность в разговорах с ним дочерью и ставшей вражеским лазутчиком Валентиной, наперебой рассказывавших о делах и жизни Катерины!

И засыпал, думая совсем не о работе, и бултыхался в изматывающих снах, порой эротических, и просыпался в поту и полной боевой готовности, тоже не в адрес работы!

Но он справлялся. Как мог. Значит, хорошо – уговаривал себя Бойцов.

Он всегда со всем справлялся хорошо. Умел!

Сумеет и в этот раз. А не такой уж и раз.

«Что ты хочешь? – спрашивал себя со всей суровостью и серьезностью Бойцов. – Жить вместе с ней? Нет! Заняться любовью еще и еще? О да! Это да! Но вместе жить – нет! Тогда какого хрена ты тут страдания душевные развел?!»

В таких вот вариациях по нескольку раз в день беседовал с собой Кирилл Степанович.

Однажды ночью за одним из подобных размышлений, запиваемых холодным зеленым чаем, таким же неприятным, как и мысли, его застукала в кухне Соня.

– Привет, папуль, чего не спишь?

Подошла, обняла за шею, чмокнула в щеку.

– Не спится, – размяк Кирилл.

– Ты не спишь, Катерина внизу не спит, не спали бы вместе, чего проще!

– Софья! – отстранив дочь от себя, строгим отцовским голосом воспитывал Бойцов. – Что за разговоры?

– А что такого? – не устрашилась дочь отцовского гнева. – Вы оба непонятно что переживаете, или тебе кажется, что никто ничего не замечает?

– Я не знаю, что переживает Катерина Анатольевна. Она просто наша соседка, а у меня есть дела поважнее, чем соседские переживания!

– Ойойой! – рубила правдуматку неубоявшаяся дочь. – А все вокруг идиоты, да? Катерина классная, и мне она очень нравится, и Максу понравится, а ты в нее влюблен, ясный перец!

– Что ты можешь понимать, Ватрушка! – решил перевести беседу в шутку Кирилл.

Ватрушкой он называл Соню маленькой, такая она была симпатичная, пухленькая кудряшкаблондинка, с розовыми щечками и всегда пахла ванилью. Ватрушечка!

– Даже очень многое понимаю!

– Соня, – решил объяснить ситуацию Бойцов в приемлемом для дочери варианте, как ему казалось. – Вы с Максом изводили любую женщину, возникавшую возле меня, а уж если я умудрялся познакомить ее с вами, не имея и намерения жениться, просто познакомить, то каждый раз это заканчивалось ее слезами и вашим триумфом! С чего вдруг ты взялась меня сватать?

– Потому что мы хотим, чтобы ты был счастлив, а не ходил по какимто незнакомым теткам! Да и все эти женщины были не те, па! Вот где они? Ау! Барышни, вы где? Они все тебе были глубоко до лампочки, так, для сексу, и неинтересны ни тебе, ни нам! Ты что, специально о них вспоминаешь, разозлить меня?

Кирилл слегка обалдел от прямолинейности дочери и упоминания ею о сексе в отцовском исполнении. Может, права Валентина, надо было пороть в детстве? Но отступать некуда, откровенность – основное богатство его семьи.

– А Катерина, значит, тебе интересна?

– Ну конечно, ну пап! Что ты со мной, как с дитем? И мне, и тебе интересна! Катерина замечательная, и она меня уважает, не «вот тебе, детка, конфетку, и усюсю, и давай подружимся!». Она уважает, и спуску мне не дает, и отвечает на все мои доставания, и остановить может! И Валентину уважает. Понимаешь? Она настоящая! И вы очень друг другу подходите, вы оба сильные, сами всего добились, и у вас юмор на десятку и совпадает!

– Иди спать, – устал в один момент Кирилл. – Все ты придумала, нет никаких «нас». Иди.

Соня не стала спорить и ничего говорить больше, знала: когда отец в таком уставшем состоянии, ничего говорить не надо.

А Кирилл потом весь день думал про этот разговор с Соней, и работа не отвлекала от мыслей. Последнее время работа капитулировала перед его мыслями, перестав играть роль спасения. Может, он чегото не видит, не понимает? Или убегает от чегото?

Понять бы!

Через несколько дней он отвез в аэропорт и посадил в самолет до Лондона Соню с привычным, сжавшим сердце чувством. Теперь увидит детей только в конце августа. Переживет, не впервой!

А еще через несколько дней отправил Валентину в ее тмутаракань навестить родных, настояв и самолично купив билеты на самолет тудаобратно, категорически отвергнув ее порывы ехать поездом.

– Так это как же дорогуще, самолет, Кирилл Степанович! Я бы поездом, а? – беспокоилась о тратах, в которые вела Бойцова, Валентина.

– Нет, дорогая, эту наркоманскую радость: «сел в поезд и тащишься, тащишься» забудь! У тебя одна дорога полмесяца займет, а ты нам нужна посвежевшая, отдохнувшая, всеми нами любимая! Мы ж без тебя пропадем!

Вызвав такими высказываниями новую направленность ее беспокойства и переживаний:

– Ой, да как жи ж я уеду? А вы тут без меня не емши толком, не ухожены! Да ну его, отпуск энтот!

– Не пропаду, – пообещал Бойцов. – Трудно придется, но потерплю!

– Ой! – заводила новую песню Валюха.

– Все! Поехали! – остановил Кирилл причитания, подхватывая одну из неподъемных сумищ с подарками родне.

Он имел устойчивое сильное подозрение, что подарки всему селу, судя по количеству и весу сумок.

Пережив первые дни одиночества и пустоты дома, стараясь только приходить ночевать и не более в гулком пространстве квартирной тишины, Кирилл признался себе, что измотался до последнего предела работой и непростыми мучительными мыслямиразмышлениями.

И что дальше? В отпуск? Рвануть куда? Италия, Испания, Турция на худой конец?

А что? Может, и рвануть! Одному!


Он проснулся посреди ночи, что стало последнее время привычным и не удивляло. Непривычной, поражающей была мысль, пробравшаяся в его сон, разбудившая, стучась настойчивым отбойным молотком.

«Что я делаю?! Зачем так старательно бегу?! Я хочу быть с ней, спать с ней, смеяться с ней, делиться мыслями, переживаниямипроблемами, одной чашкой кофе на двоих впопыхах по утрам перед работой, выходными, ночами, я хочу этого! Ну, не получится, не утремся мы рядом – разбежимся – больно, обидно, но бывает! А я отказался, не попробовав, не рискнув, заранее испугавшись, только оттого, что хочу ее до одури, как никого не хотел! Прав ее Тимофей – кишка тонка!»

Выбравшись из кровати, он стал торопливо одеваться и замер, пораженный странным чувством от догнавшей, следом за откровением, второй пугающей мыслью.

Наверное, такое испытывает человек, решившийся на дуэль, но сомневающийся в ее исходе: «А если получится!!!»

Он долго, настойчиво звонил в ее дверь, не дождавшись иного отклика, кроме тишины, набрал номер ее сотового – абонент гдето шлялся, вне зоне его доступа.

Тогда он поехал в ее клинику, проигнорировав время суток. А что делать? Приперло нежданнонегаданно! И улыбался всю дорогу, лихо, погусарски вписываясь в повороты, выдавая виражи, соответствующие ухарским, бесшабашным мыслям.

«Ох, пошлет она меня! Ох, пошлет! – радовался с юношеским пылом Кирилл. – А я буду добиваться и настаивать! И не отпущу! Держись, Катька, новый герой идет!»


Значится, отдых!

Катерина заставляла себя отдыхать! Заставляла и уговаривала.

Ну, что за дела, казалось бы! Хороший санаторий, море первый раз увидела в жизни – радость, до аплодисментов восторженных!

Ага!

Утро она начинала с уговоров: «Вот тебе море, вот тебе солнце, вот тебе красота невероятная – горы, сосны, воздух! Загорай, плескайся, на экскурсии езди, дыши кислородом, демонстрируй одежки фирменные под непрекращающимися восторженными взглядами мужчин! Отдых по всей программе!»