Джоан Вулф - Риск

— Ты поедешь со мной кататься, Джорджи? — спросил меня Фрэнк, как только захлопнулась дверь за моим мужем. — Я одолжу у моего друга Томаса лошадь.

Мне не хотелось кататься с Фрэнком, но я чувствовала себя виноватой. Он ведь был моим самым лучшим другом все эти годы, и мне невыносимо было видеть страдание в его глазах.

— С удовольствием, — сказала я. — Но в Лондоне выезжают на прогулку в пять часов вечера.

Он попытался улыбнуться.

— Тогда я заеду за тобой в пять.

— Чудесно, — сказала я с напускной веселостью.

После ухода Фрэнка мы с Кэтрин отправились в городскую библиотеку. В этот час там было полно народу, и среди прочих мы встретили леди Энстли и миссис Хенли, двух светских сплетниц. От острых, проницательных взглядов, которые они бросали на меня, я пришла в ярость. Однако сдержалась и вела себя с ними насколько могла обходительно и любезно. Мой брак был связан со скандалом, и я не могла допустить, чтобы пострадала репутация Филипа.

Обе дамы держались со мной несколько холодно, но учтиво. Это свидетельствовало о том, что наш брак получил одобрение, хотя и не сразу.

Я мысленно поблагодарила леди Джерси и леди Каслриг, чье присутствие на нашей свадьбе оказалось, по-видимому, единственной причиной того, что нас с Филипом не подвергли остракизму.

Мы с Кэтрин выбрали себе новые книги и пошли домой в сопровождении лакея Уинтердейлов. Я взяла себе роман под названием «Гордость и предубеждение», который мне порекомендовала Кэтрин, а также два томика стихов. Я занесла все три книги к себе в спальню, собираясь потом спуститься к ленчу.

Положив томики на маленький письменный столик, я вдруг заметила листок бумаги, торчавший между страниц романа. Я вытащила его и прочла записку, написанную черными чернилами:

***

Тебе удалось женить на себе Уинтердейла при помощи шантажа, но твоя карьера вымогательницы на этом закончится. Верни все компрометирующие бумаги или ты умрешь.

***

У меня перехватило дыхание. В следующее мгновение я вдруг осознала страшное значение этой записки, и сердце заколотилось в груди, как бешеное.

Я-то считала, что с этим давно покончено, наивно полагая, что брак с Филипом убедит жертв моего отца, что я не собираюсь вымогать у них деньги. Но я ошиблась. Возможно, моя свадьба только еще больше перепугала их всех — они решили, что у меня действительно есть против них улики.

Я прижала дрожащие руки к щекам.

«Где же Филип? — в отчаянии подумала я. — Надо показать ему эту записку».

Филип отсутствовал целый день, и я была вынуждена отправиться с Фрэнком на прогулку, не переговорив с мужем. Как обычно, я ехала верхом на Като. По приказанию Филипа мою любимую кобылку Корину перевезли из Уэл-дон-Холла в Уинтердейл-Парк, но мы оставили ее в поместье, поскольку мне не хотелось заключать ее в тесные городские конюшни.

В этот час в парке было полно гуляющих. У меня из головы все не шло письмо, которое я получила утром, поэтому я почти не обращала внимания ни на Фрэнка, ни на тех, кто приветствовал меня, пока мы объезжали Серпантин. Внезапно Като испуганно заржал и стал скакать на месте. Сперва мне удавалось кое-как удерживаться в седле, но когда он опустился на передние ноги, нагнул шею и с силой взбрыкнул задними ногами, я перелетела через его голову. Последнее, что я видела, была карета, несущаяся прямо на меня. В следующее мгновение я ударилась о землю головой, и меня накрыла черная пелена беспамятства.

Когда я открыла глаза, то увидела над собой лицо Фрэнка. Он был бледен как смерть.

— С тобой все в порядке, Джорджи? — хрипло спросил он.

Голова у меня страшно болела. Осторожно пошевелив руками и ногами, я сказала:

— Кажется, да. Но затылок болит.

— А спина? — спросил Фрэнк.

Я снова пошевелилась.

— Вроде бы все в порядке. — Я недоуменно и испуганно взглянула на Фрэнка. Я понимала, что, должно быть, свалилась с Като, но как это произошло, не помнила. — Что со мной случилось? Я упала?

— Твой мерин неожиданно взбрыкнул и сбросил тебя.

— Като? — изумленно воскликнула я. Фрэнк настойчиво промолвил:

— Джорджи, тебя надо отвезти домой. Ты очень сильно ударилась головой, когда упала, и я боюсь, что у тебя может быть сотрясение мозга.

Я подумала, что он недалек от истины, — голова раскалывалась от боли, все вокруг виделось сквозь пелену тумана.

Рядом прозвучал женский голос:

— Мы с мужем отвезем леди Уинтердейл, сэр. У нас четырехместная коляска — в ней хватит места.

— Благодарю вас, — с облегчением промолвил Фрэнк. Уверена, он всерьез подумывал о том, как же, черт побери, привезти меня обратно на лошади. И только когда он поднял меня на руки и понес к коляске, я увидела наконец своих спасителей: сэр Генри Фаррингдон, один из пострадавших от вымогательств моего отца, и его жена, провинциальная наследница.

Я открыла было рот, собираясь возразить, потом передумала. Будучи в полуобморочном состоянии, я и то сообразила, что каковы бы ни были намерения сэра Генри в отношении меня, в присутствии его жены я могу чувствовать себя в полной безопасности.

Фрэнк уложил меня на сиденье коляски так осторожно, словно я была из стекла, и сказал, что будет сопровождать меня до Мэнсфилд-Хауса и поведет за собой Като. Кому-то удалось поймать мерина и удержать его за уздечку. Я заметила, что бедное животное покрылось потом и дрожит с головы до ног.

Что-то случилось с Като — иначе бы он ни за что меня не сбросил. Но у меня слишком болела голова, чтобы думать об этом сейчас. Я слабо кивнула Фрэнку, устало опустила голову на подушки сиденья и закрыла глаза.

Леди Фаррингдон без умолку болтала всю дорогу. У нее был пронзительный визгливый голос, и каждое сказанное ею слово втыкалось в мои бедные мозги, словно булавка. Она долго разглагольствовала о том, что заставило моего мерина сбросить меня. Затем принялась расхваливать искусство, с каким правит лошадьми граф Лоури, поскольку это его экипаж чуть не задавил меня и только благодаря быстроте его реакции и силе я чудесным образом избежала смерти.

Потом она начала гадать, как-то поведет себя мой супруг, когда узнает, что его жена была сегодня на волосок от гибели.

Если бы у меня при себе был нож, я бы ее непременно прирезала — так она надоела мне к тому времени, как мы подъехали к Мэнсфилд-Хаусу.

Фрэнк передал Като и свою лошадь конюху, а сам вытащил меня из коляски. Я закрыла глаза, слушая, как он негромко благодарит сэра Генри и леди Фаррингдон. Меня терзала нестерпимая головная боль.

Фрэнк вошел в парадную дверь Мэнсфидд-Хауса, держа меня на руках. В голове моей билась только одна мысль: «Я хочу, чтобы со мной был Филип». Он ждал нас в холле.

— Что случилось? — резко спросил он у Фрэнка.

Фрэнк начал было объяснять, но я протянула руки к мужу.

— У меня болит голова, Филип, — пожаловалась я. — Скажи, чтобы меня уложили в постель.

Он взял меня у Фрэнка, и я благодарно склонила голову ему на плечо. Я слышала, как он отрывисто приказал кому-то: «Пошлите за доктором». И мы начали подниматься по лестнице в нашу спальню.

— Ты скоро поправишься, дорогая, — сказал он, укладывая меня на постель. — Доктор сейчас придет.

Я прошептала:

— То же самое случилось с Анной.

— Нет. — Он присел на край кровати и взял меня за руку. — Анна была без сознания несколько дней. Знаю, Джорджи, тебе сейчас очень больно, но это пройдет.

Я посмотрела на него и с трудом выговорила:

— Ты двоишься у меня в глазах.

Он улыбнулся и заметил:

— Тебе повезло.

Страх постепенно стал отступать. Если он шутит, то, значит, все не так уж серьезно, как мне казалось.

Я рассказала ему, что случилось в парке, а напоследок добавила:

— Кто-то прислал мне письмо, Филип. Оно в книге на столике.

Он поднялся и подошел к столу. Я услышала шуршание разворачиваемой бумаги.

— Понятно, — тихо промолвил он.

В дверь постучали, и раздался голос Кэтрин:

— Я могу чем-нибудь помочь, Филип?

Филип открыл дверь.

— Да. Помоги Джорджи раздеться и уложи ее в постель. Скоро придет доктор. Я хотел бы пока осмотреть Като.

— Конечно, — сказала Кэтрин. Она приблизилась к кровати, и дверь за Филипом захлопнулась.

Доктор осмотрел меня, обнаружил несколько синяков на плечах и спине и подтвердил диагноз: сотрясение мозга.

— Вам станет лучше уже через несколько дней, леди Уинтердейл, — сказал он мне, — но вы не должны вставать с постели, пока у вас не перестанет двоиться в глазах. И даже после этого постарайтесь соблюдать осторожность еще несколько дней. У вас сотрясение мозга, и вам следует отдохнуть.

Я не спорила с ним. Во-первых, мне действительно было плохо, а во-вторых, будучи сестрой Анны, я вряд ли бы стала легкомысленно относиться к головной боли.

После ухода доктора ко мне зашел Филип, я спросила, удалось ли ему что-нибудь разузнать.

— Като ни с того ни с сего словно взбесился, — ответил он. — Стэнтон говорит, что мерин брыкался, как одержимый. Он сбросил тебя прямо под колеса фаэтона Лоури. Слава Богу, тот в последнюю секунду успел свернуть. Если верить Стэнтону, он только чудом не задавил тебя.

Я вцепилась в покрывало дрожащими пальцами.

— А еще эта записка, засунутая в библиотечную книгу, — добавила я. — Филип, как ты думаешь, что, если кто-то специально подстроил все это с Като?

Он помолчал, потом промолвил:

— По-моему, это невозможно, Джорджи. Като седлал сам Фиск.

Я прищурилась, стараясь получше рассмотреть выражение лица своего супруга.

— Что тебе удалось обнаружить в конюшне?

— Ничего, о чем стоило бы беспокоиться. Тебе надо отдохнуть, милая моя. Завтра утром тебе станет гораздо лучше.

Я раздраженно перебила его:

— Я не успокоюсь, пока не скажешь, что ты узнал. Не скрывай от меня ничего, Филип.

Наступила пауза: как видно, он раздумывал, стоит говорить или нет. Наконец он произнес:

— Ну хорошо, слушай. У Като на правом боку открытая ранка. Похоже, кто-то кинул в него остро отточенным камнем.

У меня перехватило дыхание.

— Но ведь в парке было так многолюдно, Филип! Как в такой толпе можно бросить камень?

— Стэнтон говорит, что вы проехали чуть дальше под деревья, туда, где кончаются тропинки. Кто-то мог спрятаться там и стрельнуть в Като камнем из рогатки.

Я недоверчиво заметила:

— Не представляю, кто из жертв моего батюшки способен спрятаться в кустах с рогаткой.

— А им и не обязательно делать это самим, — мрачно возразил Филип. — Разве мало в Лондоне негодяев, которых можно нанять за весьма умеренную плату?

Он был прав. Если Като и в самом деле скакал и брыкался, то вполне вероятно, что все произошло именно так, как предположил Филип.

Я шумно вздохнула и промолвила:

— Хорошо, что ты мне об этом сказал, Филип. Я бы извелась от беспокойства, гадая, что произошло.

— Этого-то я и боялся. — Он подошел к постели и слегка сжал мою руку. — Не волнуйся, дорогая. Я непременно разузнаю, кто стоит за этим происшествием.

Голова у меня разболелась, я не могла вымолвить ни слова в ответ, только молча кивнула, закрыла глаза и свернулась калачиком под одеялом. В ушах у меня звенело, и я не слышала, когда он покинул комнату.

***

Прошло четыре дня, прежде чем я наконец встала с постели. У меня все еще немного болела голова, но в глазах двоиться перестало, звон в ушах пропал и мне так надоела моя комната, что даже вид леди Уинтердейл, в одиночестве вкушавшей завтрак в столовой, не поверг меня в уныние.

— Джорджиана, — промолвила она с любезной улыбкой. — Как хорошо, что ты встала.

К моему удивлению, она произнесла это вполне искренне.

— Благодарю, леди Уинтердейл, — сказала я. — Мне сегодня гораздо лучше.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, когда узнаешь, что я сама составила меню на эту неделю, — продолжала она. — Не хотела тревожить тебя по пустякам.

— Ну конечно, не возражаю, — ответила я. — Еще раз благодарю вас, вы очень предупредительны.

Я прошла к буфету и взяла себе кофе и яичницу.

— Капитан Стэнтон приходит сюда каждый день и справляется о тебе, — сказала леди Уинтердейл.

— Да, — обронила я. — Бетти приносила мне от него цветы.

Букеты весенних цветов от Фрэнка поступали в мою спальню каждое утро со дня того несчастного случая.

Я подняла глаза и поймала на себе ее подозрительный взгляд.

— Мы с капитаном Стэнтоном знакомы с малолетства, — попыталась оправдаться я.

— Позволь дать тебе мудрый совет, Джорджиана, — сказала леди Уинтердейл. — Когда молодой красивый военный оказывает знаки внимания замужней женщине, это может дать повод к различным слухам.