Оно разительно отличалось от прежнего, чуть было не послужившего орудием разрушения, и представляло собой серебряное деревце с яркими, покрытыми эмалью листочками.

На ветках расположились крошечные птички с пестрым оперением; одни спокойно в гнездах, другие — расправив перед полетом крылья. Под деревом, прислонившись к стволу, сидели щека к щеке пастушок с пастушкой.

Эльф щелкнула пружинкой, и игрушка ожила, заполнив зал нежными трелями. Птички зашевелились, открывая клювики или поворачивая головки, некоторые из них вытягивались и хлопали крыльями. Затем пришли в движение пастух с пастушкой. Его рука поднялась и легла ей на плечо, головки повернулись, и они нежно соприкоснулись губами.

Наконец все это вернулось в прежнее положение, и механизм замер, погрузившись в молчание.

— Тебе не кажется, что они должны проклинать мастера, который установил такую короткую пружину?

Эльф резко повернулась и увидела Форта. С минуту он как-то отстранение смотрел на нее, но затем губы его дрогнули и медленная улыбка осветила лицо. Он опустил веки, словно старался скрыть выражение глаз.

Эльф жадно вглядывалась в него, оглушенная стуком собственного сердца. Нет, далеко не монах. Впрочем, какая разница? Он опять одет в черное, но в роскошный и изящный костюм джентльмена эпохи Возрождения, отделанный шелком, украшенный драгоценностями.

И что сие должно означать? Костюм убийцы — предположила девушка, испытывая жгучее желание заговорить с ним и не зная, с чего начать.

— Вовсе нет. — Он залез в короткие бриджи с пуфами и извлек маленький череп. — Мрачный датчанин. — Веселое лукавство мелькнуло в его глазах, и она прикусила губу, чтобы не засмеяться от радости, не решаясь поверить в свое счастье.

— Я искренне надеюсь, что ты не отвел Ротгару роль злобного дядюшки.

— Это все же лучше, чем раздражительный Лаэрт или Полоний с его нравоучениями. — Он скользнул по ней оценивающим взглядом. — Рад, что ты не превратилась в монахиню, оса.

— Да вот, посвятила себя только добрым делам. — Чтобы не стоять на месте, Эльф отошла от механической игрушки и заметила Порцию, выглядывающую из-за двери.

Та поспешно исчезла, и Эльф услышала мужской смех. Наверняка Брайт подтрунивает над своей непоседливой женой.

Интересно, все ли ее защитники собрались убедиться, что Форт не причинит ей вреда?

Она взяла его за руку и с заговорщическим видом потянула за ширму из сосновых ветвей, которая скрывала боковую дверь. Не выпуская руки графа, она провела его через дверь дальше по коридору.

Следуя за ней мимо хлопотливых слуг которые, сторонясь, уступали им дорогу, он сказал:

— Мне полагается задавать вопросы?

— Только один.

Они задержались возле узкой лестницы, предназначенной для слуг.

— Ты счастлива?

Эльф повернулась к нему. Что она могла ответить? Если она скажет счастлива, он решит, что ее устраивает нынешнее положение и она не нуждается в нем. Но и лгать не могла.

— Да. В целом.

И она потащила его вверх по лестнице. Наверху она открыла дверь в коридор, ведущий к ее комнатам.

— Куда мы идем?

— Только один вопрос, ты забыл?

— Неуютно чувствую себя без шпаги в логове Маллоранов.

— Хорошо еще, Шон за океаном. — Она открыла дверь в свою спальню.

— За что я ему искренне признателен. — Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. — Я пришел не для того, чтобы соблазнять тебя, Эльф.

Это задело ее, и она отплатила ему той же монетой:

— Я и не ждала ничего подобного. Разве мы не оставили грошовую шлюху в доках?

Он покорно прикрыл глаза.

— Видимо, ты вечно будешь попрекать меня этим.

Боже, язык и впрямь ее враг! Она схватила его за руку.

— Нет! Это временное помешательство. Не обращай на меня внимания.

Уолгрейв улыбнулся:

— Невозможно. Твой костюм нельзя не заметить. Никогда не думал, что насекомые могут выглядеть столь эротично.

Радуясь, что маска скрывает ее пылающие щеки. Эльф, в свою очередь, окинула его взором.

— Признаться, этот костюм выгодно подчеркивает достоинства твоих ног… Боже!

Наконец-то девушка заметила предназначенный ей сигнал. Ненавязчиво задрапированная в черное, она не бросалась в глаза в полумраке бального зала на фоне пышных бархатных штанов. Теперь же длинная выпуклость в форме рога была отчетливо видна и не могла остаться незамеченной.

— Наши предки были жуткими хвастунами, не правда ли? — небрежно заметил он, но узкая маска не утаила румянца, выступившего на его щеках. — Вообще-то полезная штука. Например, отлично скрывает тот факт, что я увеличиваюсь и твердею от одного взгляда на тебя. Шелковые бриджи временами чертовски смущают.

— Зато о многом говорят. — Она пристально посмотрела на него. — Я скучала по тебе. Простоя… не знаю, каким ты вернулся.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Думаю, стал лучше. Но разумеется, тебе самой предстоит делать выводы. Надеюсь, это не препятствует парочке поцелуев?

Она покачала головой:

— Такой пустяк можно позволить кому угодно.

— Да ну? Как я погляжу, дамочка, вы очень щедро раздаете свои милости. — С этими словами его губы заглушили ее протест.

Эльф расслабилась в его объятиях, наслаждаясь поцелуем, нежным и дружеским, как в прошлый раз, и сгорая от неистового желания, которое вызывал в ней этот мужчина.

Его руки неутомимо блуждали по шелку ее платья.

— Эта чертова штука способна сразить своим жалом мужчину, оса. Особенно если он воздерживался так долго… — Его ладони скользнули вверх, и большие пальцы принялись теребить соски, прикрытые только двумя слоями тончайшей ткани.

Эльф потянулась к нему, охваченная приступом страсти, но он сдержал ее порыв, крепко прижав к себе:

— Нет. Наши беспутные тела способны довести нас до безумия. Мы должны поговорить.

Это прозвучало зловеще. Может, он решил расставить все точки над i, чтобы с чистой совестью добиваться Лидии?

Прежде чем она успела раскрыть рот, он добавил:

— Честно поговорить. О нас. Кем бы мы ни были.

Теперь она поняла его.

— Ты хочешь сказать, без прикрас и переодеваний?

— Да. Как бы прелестна ты ни была в костюме осы, загадочна в образе Лизетт и очаровательна, нарядившись юношей, я хочу, чтобы, разговаривая о серьезных вещах, мы оставались самими собой.

— Обнаженными в погребе? — Она готова даже на это, если он пожелает, потому что в его словах ей почудилась надежда.

Он рассмеялся, замотав головой:

— Я так и не понял, что это было: момент истины или очередная иллюзия. Нет, думаю, нам лучше жить собственной жизнью, жизнью лорда и леди, Эльф и Форта.

Стараясь не радоваться преждевременно, она задумалась. Он, разумеется, прав. Жизнь не ограничивается играми и вожделением. Им нужно поговорить.

— Когда?

— Когда как не рассвете?

— С двадцати шагов?

Его глаза сощурились от сдерживаемого смеха.

— Тогда нам придется перекрикиваться. Выбор оружия за тобой, если, конечно, это не будут ножи.

— Справедливо.

Он кивнул:

— А где?

— Здесь, конечно.

— Отлично придумано, ничего не скажешь. В таком случае я рассчитываю, что ты защитишь меня от свирепых Маллоранов. И никаких секундантов.

Он выскользнул из комнаты, а Эльф без сил рухнула в кресло. Он вернулся и, кажется, здоров душой и телом. Он способен смеяться и радоваться жизни.

Но останется ли он с ней?

Маскарад имел колоссальный успех. Король и королева, видимо, не случайно появились в костюмах парочки с механической игрушки. Когда ее торжественно преподнесли Георгу как рождественский подарок, он разразился восторженными аплодисментами и велел приставить к ней двух юных слуг с обязанностями заводить ее всю ночь напролет.

Форт, похоже, уехал, за что Эльф была ему благодарна. Разумеется, в обычных обстоятельствах она охотно танцевала бы с ним, но сегодня ей с трудом удавалось сосредоточиться даже на практических делах. Она не могла дождаться, когда все закончится и наступит рассвет. Если бы в ее власти оказалось завести землю и солнце, как механическую игрушку, чтобы ускорить течение времени, она бы сделала это не задумываясь.

К ее радости, приехала Аманда со Стефеном, потому что только она да еще, пожалуй, Порция могли понять ее чувства. Но даже им неведомо, что у Форта на уме.

В полночь все сбросили маски, и начались восторги по поводу костюмов, которые продолжались за ужином. Крылья Эльф широко обсуждались. Она сожалела, что не может перелететь на них через остаток ночи.

В два часа, когда гости начали расходиться, лорд Феррон сделал ей предложение. На сей раз на нем по крайней мере была не тога, а куда более закрытый костюм арлекина. Эльф деликатно отказала ему, искренне надеясь, что ей не придется вскоре об этом пожалеть.

Если Форт намерен положить конец ее надеждам, рано или поздно ей понадобится замена. Она вдруг с тоской почувствовала, что очень хочет иметь мужа и детей…

Впрочем, нет. Несправедливо выходить замуж за человека, когда сердце принадлежит другому. Может, со временем она забудет его и сможет снова полюбить кого-нибудь всей душой.

Эльф взяла себя в руки и с головой окунулась в хлопоты по завершению маскарада. Надо было проследить, чтобы для гостей, живущих по соседству, подали кареты, положив туда для тепла горячие кирпичи. Она искала затерявшиеся плащи, накидки, трости и даже жемчужное ожерелье. Ей приходилось заботиться о джентльменах, которые, не совладав со спиртным, приткнулись в темных углах. С помощью слуг она наводила порядок там, где нужно было сделать это, не откладывая до утра.

Ей следовало бы валиться с ног от усталости, а она сомневалась, что сможет заснуть этой ночью.

Иногда Эльф сталкивалась с Ротгаром, делавшим, как и она, все возможное, чтобы прием закончился не менее гладко, чем начался. Наконец, когда наступили долгожданные покой и тишина, он затащил ее в свой кабинет — одну из немногих комнат, которые оставались запертыми во время маскарада, — и налил им обоим вина.

Он поднял бокал:

— Великолепно, как всегда, Эльф.

Она присоединилась к его тосту:

— Усилие, достойное Маллоранов. Кажется, король доволен подарком.

— Видимо, да, если учесть, что он приказал отнести его к нему в комнату. Интересно, удастся ли бедной королеве поспать сегодня ночью?

— Боюсь, что нет, — усмехнулась Эльф. — Я слышала, как он говорил ей, что намерен зайти дальше, чем пастушок под деревом.

— Это, несомненно, будет способствовать образованию мальчишек, приставленных заводить игрушку.

— Бей! Они не станут!

— Монархи — удивительные создания. — Он улыбнулся. — Не беспокойся. Я давно уже отправил парнишек в постель и заменил их на пожилых конюхов. Даже если Георг пожелает предъявить свои супружеские права под пение пташек, этих двоих ему не смутить.

Хотя у нее и в мыслях не было упоминать об этом, неожиданно для себя она сказала:

— Появился Форт.

— Я заметил.

— Кажется, у пего все хорошо.

— Рад за него.

— Мы договорились встретиться на рассвете.

Он помешкал, делая глоток.

— Мне бы не хотелось, чтобы еще один граф Уолгрейв закончил здесь свои дни во время маскарада.

— Мы не собираемся устраивать дуэль! — сказала Эльф с нервным смешком. — По крайней мере не с оружием в руках.

— Практически все может стать оружием, дорогая. Постарайся не растравлять его раны.

Она отвернулась и поставила свой полупустой бокал.

— Бей, я не знаю, с чем он пришел. Он был чертовски уклончив.

— А чего ты хочешь, знаешь?

Она повернулась к нему:

— О, да. Я отчаянно нуждаюсь в нем. Во всех отношениях. Но при условии, что он будет счастлив со мной. — Она нервно теребила пальцами золотистый шелк платья. — Думаю, пора снять этот костюм, чтобы Шанталь могла лечь. Он хочет, чтобы мы всгретались в обычной одежде.

— Не ожидал от него подобного здравомыслия. Желаю удачи, дорогая.

Эльф задержалась у двери и посмотрела на него:

— Бей, ты не мог бы хоть раз ответить мне искренне. Что ты думаешь об этом?

— Я? Я уже давно усвоил: единственное, что я не могу контролировать, — это сердечные дела. Если Уолгрейв хочет жениться на тебе и это сделает вас обоих счастливыми, я буду доволен. Мы действительно причинили ему зло, и только справедливо сделать ему добро.

— Мне кажется, из него получился бы отличный Маллоран.

— О да. Это и делает его таким опасным.

Когда она открыла дверь, маркиз добавил:

— Если он станет членом семьи, можно поручить ему торговлю вином.

Эльф продолжала смеяться, пока бежала вверх по лестнице в свою комнату.

Глава 21

Эльф чуть не довела вконец измотанную Шанталь до нервного припадка, выбирая наряд, который бы идеально подходил для решающей встречи.