Доктор Нонна - Рискованные связи (сборник)

– Да чего ты, май мазер? Работа аккуратная, привычная. Отдыхаю только дома, на коллекцию любуюсь, медитирую.

– Какую коллекцию? – недоумевала Бэлла. – Ты никогда даже марки не собирал.

– Я тебе, мам, как-нибудь потом расскажу… и покажу.

Бизнес у друзей рос и развивался. В дополнение к патронажу они начали новую ветвь – стали выпускать иммуномодуляторы для беременных и кормящих женщин. Этот рынок был неисчерпаемым.

Димка слетал в Китай, познакомился там со столетним фармацевтом Мао Теном и купил у него формулу травяного сбора, укрепляющего организм женщины во время беременности.

Мао Тен стал миллионером от фармацевтики безо всякой рекламы. Его популярность распространилась, как говорят в России, «сарафанным радио». Жена Мао Тена родила пятого ребенка в шестьдесят лет, племянница, лечившаяся от бесплодия в Швейцарии и Италии, забеременела в родном Китае после диеты дяди и травяных настоев.

Настои для повышения рождаемости в Китае не так востребованы, как в странах Европы и в Америке. Именно экспорт сделал Мао Тена богатым человеком, хотя он, как истинный философ, стремился к достатку, но не к богатству.

Часто Эдик и Димка с супругами и детьми отдыхали на Багамах, на Бали. Они объехали всю Европу. Такие поездки для друзей были высшим наслаждением, а для их жен – мучением – Бэлла и Илзе не очень любили друг друга, часто соперничали.

Этим летом они вчетвером полетели в Милан. В аэропорту Кеннеди Эдик сделал Бэлле сюрприз – сообщил, что в Италию прилетел Марк и ждет их в гостинице.

Когда Илзе увидела в холле Марка, целующего Бэллу, она сжала локоть мужа.

– Она целует тот парень, будто они любовник.

– Они с этим парнем еще ближе. Это ее сын, – спокойно ответил жене Дима. – Я же тебе говорил, что он приедет.

– Я думала будет подросток шестнадцать лет. – Глаза Илзе засветились нехорошей радостью. – Она много старшая Эдик!

– Илзе, – Димка строго посмотрел на жену. – Не лезь в их отношения.

Ночью, уже в кровати, Бэлла разрыдалась – напряжение и волнение от встречи с сыном вызвали волну эмоций.

– Я бы так хотела, чтобы Марк жил в Америке… – немного успокоившись, сказала она мужу.

– Пока это невозможно. Я не хотел тебе говорить… – Эдик замялся. – У Марка большие неприятности. На вашей квартире в Москве был обыск.

– Нашли наркотики? – ужаснулась Бэлла.

– Нет, дорогая… Я не знаю, как тебе сказать… Ты что-нибудь знаешь о его… увлечении?

– Ты спрашиваешь о том, знаю ли я, что Марк гей?

Эдик, нервничая, тер ладони и тонкий шрам на носу.

– Нет, я не про это. Страшнее.

– Что может быть страшнее? – не понимала Бэлла.

– Он ведь работает патологоанатомом… Так вот… – Эдик решился и выпалил информацию на одном дыхании: – Марк отрезал фаллосы у трупов и собирал свою «кунсткамеру»… У него дома обнаружили двести «экспонатов» в банках с формалином.

Бэлла зажала рот рукой, чтобы не закричать.

– Как это? Марк выглядит нормальным…

– Выглядит. – Эдуард стал злиться. – Мне, Бэлла, стоило огромных денег замять скандал. Пришлось заплатить за справки для регистрации коллекции, мы провели ее как медицинское пособие, аналог «тематического собрания» для написания научной работы Марка. Вроде откупились. Но пока у тебя дома в Москве имеется музей, так сказать, членов, сделать ему визу в Америку невозможно.

Неожиданно для себя Бэлла успокоилась. Она посмотрела в стену гостиничного номера, за которой поселился Марк, и ее передернуло от отвращения.

– Боже, Эдик, какая я все-таки эгоистка… Я тебя люблю больше, чем собственного сына. Это несправедливо по отношению к Марку.

– Но он взрослый, самостоятельный человек. – Эдик нежно погладил жену, как маленькую, по голове. – Ты психолог, хотя давно в прошлом. Согласись, что самоубийство Олега, его отца, тоже не совсем нормальная реакция на то, что тогда произошло… Самоубийство – это на девяносто процентов нежелание решать проблемы или бороться с комплексами, это уход от реальной действительность, безнадега. У Марка произошли какие-то психические изменения… Тогда или позже, не знаю. Мы ему поможем. Я сделаю все, что смогу.

– Спасибо, любимый!

Бэлла обняла Эдика и, чтобы успокоить себя и его, прибегла к самому действенному способу – принялась его страстно целовать.

Три дня в Милане пролетели незаметно.

Марк был обаятелен, подружился с Димкой, наговорил горячих комплиментов холодной Илзе и очень ей понравился.

Все вместе много гуляли, мало спали, ходили по бутикам и шикарным ресторанам, а вечерами по ночным клубам.

Бэлла крепилась – громче всех смеялась, много танцевала, долго выбирала в магазинах обновки себе и дочери. На самом деле ей было физически и морально тяжело: во-первых, то, что она узнала об «увлечении» сына, стало для нее настоящим шоком, а во-вторых, сорок пять лет – это совсем не двадцать семь, в компании остальных особо не напрыгаешься. Почему-то стало тяжелее дышать после целого дня хождения даже в удобной обуви.

Вернувшись в Штаты, Бэлла всю дорогу от аэропорта домой нервничала, торопила Эдика. Вбежав в дом, она первым делом кинулась к улыбающейся Ксении, встречающей их на пороге.

– Где Эдит, заболела?

– Почему заболела? – успокаивающе заговорила Ксения. – Доча спит, утихой час у ей.

Пройдя в детскую, Бэлла села у кровати и долго смотрела на Эдит.

У наблюдавшего за ними Эдика возникло чувство, что Бэлла устала от Италии, и это его неприятно удивило.

После поездки Бэлла начала чахнуть. За пару месяцев она заметно похудела, волосы потускнели, кожа побледнела. Она стала ко всему безучастной: к дому, сексу, даже к дочери.

Эдик терпел месяц, другой, третий и… сорвался. У него начался роман на работе с ассистенткой Стеллой. Роскошное тело мулатки давало Эдику ту физическую радость и разгрузку, которой он не получал дома.

Однажды после бурного секса в обеденный перерыв Стелла стала ему неприятна, вдруг захотелось подзабытых ласк Бэллы.

Посреди рабочего дня Эдик приехал домой. Было три часа дня.

В доме стояла тишина, он даже подумал, что никого нет. Эд прошел в спальню и увидел Бэллу в кровати. Она, свернувшись клубком, лежала под одеялом и смотрела в стену. Эдик наклонился над женой.

– Ты отдыхаешь, любимая?

– Эдик? А сколько времени?

– Три часа дня.

– О боже! – Бэлла подтянула одеяло выше к подбородку. – Я еще не вставала. У меня в последнее время такая слабость… Лежала бы и лежала.

– Не вставай, дорогая. Я быстро приму душ и к тебе.

Разбрасывая одежду по спальне, он разделся, зашел в душ, наскоро помылся и, не вытираясь, нырнул к ней под одеяло.

Эдик целовал ее всю – от кончиков пальцев ног до маленьких детских ушек. Они долго занимались любовью. Темперамента Эдика хватило на то, чтобы завести жену.

Потом они просто лежали, расслабившись. Эдик продолжал ее ласкать и вдруг нащупал в левой груди уплотнение. Он был великолепным диагностом и испугался, что это может быть злокачественная опухоль.

«Бог решил забрать у меня любимую. Это наказание за измену», – при этой мысли его сковал ужас. Как же он пропустил начало процесса? Ведь видел же, что Бэлла ослабла и похудела.

– Бэлла, когда у тебя появилось уплотнение в груди?

– Я обнаружила его после Милана и боялась тебе сказать. Зачем я тебе без груди?

– Ты мне нужна любая. – Эдик встал с кровати и стал машинально одеваться. – Я люблю тебя. Ты для меня все: мой якорь в море жизни, мой стимул в работе. – Он наклонился к Бэлле и поцеловал плечо, сдерживая дрожь испуга. – Ты мать моей дочери. Ты научила меня этикету и любви, ты вкус радости, ты мой источник вдохновения… – Он, как всегда, когда нервничал, растер ладони и дотронулся до шрамчика на носу. Потом опять наклонился к жене, нежно поцеловал в щеку. Разогнувшись, огляделся, вспоминая, что делал, пока шел тяжелый разговор. Оказывается, он одевался. Подобрав с пола футболку, Эдуард сел на край кровати.

– И потом, зачем сразу думать о плохом? Мысли материальны.

– Да, нужно разобраться, – Бэлла опять накрылась одеялом до подбородка. – На шесть часов я записана к маммологу.

– Я поеду с тобой. – Эдик резко надел футболку.

– Хорошо, только ты успокойся. – Бэлла погладила мужа по руке. – И предупреди Ксению, что нас вечером не будет дома, пусть сама заберет Эдит из садика.

В половине седьмого они узнали предварительный диагноз: аденокарцинома молочной железы. Злокачественная опухоль… И хотя биопсия должна была прийти только через десять дней, сомнений уже не было…

Бэлла и Эдик сидели над нетронутыми тарелками в своем любимом кафе с видом на океан и разговаривали.

– Давай поедем на Багамы, – предложил Эдик.

– Нет, любимый. Мы вдвоем полетим в Москву. Надо оформить часть имущества на Марка. Может быть, я ему помогу разобраться в его проблемах?

– Хорошо. Я позвоню Димке, он будет контролировать бизнес. Но как же оставить надолго Эдит?

– Ксения справится, она очень предана девочке. Я даже ревную, когда малышка ее целует.

Через неделю они прилетели в Шереметьево. Москва радовала морозом и солнцем.

Марк, одетый в бежевое длинное пальто с меховым воротником, встретил Бэллу и Эдика в аэропорту. Яркий букет в его руках привлекал взгляды всех женщин.

– Привет, май мазер, привет, шлемазл, выглядишь лучше меня. Ну что, в ресторанчике тусанемся?

– Нет! Домой, сразу домой! – От эмоциональной перегрузки, болезни и усталости у Бэллы на глазах выступили слезы, и на сером лице появился лихорадочный румянец.

Эдик жестом показал Марку: «Не спорь».

Они сели в машину и наперебой заговорили о всякой ерунде. Это была общая игра трех близких людей под названием «Ничего страшного не происходит».

Дома эта игра продолжилась. Пока мужчины сервировали стол с закусками, Бэлла осмотрела всю квартиру и подошла к комнате Марка. Сын, почувствовав неладное, вышел из кухни, но не успел ее остановить, и Бэлла распахнула дверь.

На стеклянных полках от пола до потолка – а больше в комнате ничего не было, – в прозрачных банках разной формы были выставлены экспонаты его коллекции.

Сначала Бэлла оцепенела, молча переводя взгляд с полки на полку, затем попятилась к двери.

Уйдя в свою спальню, она легла не раздеваясь на покрывало. Когда пришел Эдик, она заговорила с ним:

– Эдик, счастье мое, я не смогу находиться в этой квартире. И Олег здесь погиб, и… коллекция. Как здесь будет жить Эдит? У нас теперь есть деньги, купи дом, хочу видеть из окна деревья. – И Бэлла провалилась в тягучий, черный сон.

Жилье Эдик присмотрел на Новорижском направлении – хороший дом в престижном элитном поселке. Роскошнее, чем был у них в Америке. Плохо, что соседние дома стояли слишком близко, окна в окна.

Можно было поискать другой особняк, дальше от Москвы и дешевле. Но в квартире на кровати лежала Бэлла и отказывалась вставать. Обещала начать лечиться, когда переедет в свой дом.

Подписывая документы, Эдик впервые в жизни не просчитал до конца возможные затраты – на новые автомобили, страховки, налоги, лечение и ежедневные расходы на продукты и коммунальные услуги.

После всех трат денег оставалось в обрез.

А Бэлла теряла интерес к жизни. Химиотерапию переносила очень тяжело, от еды отказывалась, жила на травяных отварах и чаях Мао Тена. Она потеряла все волосы, кожа стала тусклой. Похудела так, что больше походила на мумию.

Оставшись один на один с любимым, смертельно больным человеком, Эдик понял, что отчаяние сведет его с ума. Он вызвал из Америки Эдит с Ксенией и Сергея.

Получив очередные счета, Эдуард позвонил Марку.

– Нам необходимо встретиться.

– О’кей, не вопрос. У меня как раз выходной. На Тверской есть уютное кафе. В час дня годится?

– Да. Только с одеждой не переборщи, оденься скромнее, не в гей-клуб идем.

– Понял, Эд. Буду как член политбюро – в черном костюме и до синевы выбритым.

В кафе Эдуард сел напротив Марка, действительно пришедшего в черном костюме, и без предисловий объявил:

– У меня кончились деньги. Чтобы начать новый бизнес, нужен миллион баксов. Брать кредиты в российском банке – безумие. Мне нужно продолжать лечить Бэллу, содержать дом… Димку я уже «обесточил», он сидит без денег, а у него жена второй раз беременна, ждут двойню. Основной капитал наших фирм мы трогать не можем, он вложен в оборот. Я в затруднении, не знаю, что делать.

Марк смотрел на Эда, парня, которым восхищался несколько последних лет. Сегодня он был одет небрежно – в спортивную куртку, в джинсы и тяжелый вязанный свитер и от этого казался еще моложе. Этот красавец был его другом, отчимом и отцом его сестры. Марк мало кому сочувствовал в этой жизни, но Эду он отказать не мог.

– О’кей. У меня есть план. За нашу с Бэллой квартиру дадут миллион долларов, плюс я нашел покупателя на свою коллекцию. В Амстердаме… Он предлагает полмиллиона опять же зеленых.