Вера и Марина Воробей - Рисуй меня ночью

– Все три? – удивленно вскинула брови Галя.

– Ну хотя бы одно… Вот это – «Рисуй меня ночью».

– А зачем тебе? – Внезапно Галя почувствовала какую-то безотчетную тревогу.

– Ну просто. – Света пожала плечами и опустила голову. – Я хотела дома повнимательней еще раз перечитать. А это стихотворение мне больше всего понравилось…

– А, ну тогда конечно! – с облегчением вздохнула Галя. – Мне оно тоже, если честно, нравится, – призналась она и снова кинулась в свою комнату.

Галя изо всех сил пыталась скрыть от Тополян свою радость и гордость. Почему-то девушке не хотелось показывать Свете, как важно было ей знать ее мнение. Галя на скорую руку, но все же более разборчиво, чем в черновике, переписала стихотворение и, сложив листок вчетверо, протянула Свете.

– Спасибо. – Тополян сунула листок в сумочку, звонко щелкнув золотистой застежкой. – Ты извини, но мне уже пора, – сказала она, поднимаясь со стула. – Уроков кучу задали. Кстати, позвони, я тебе домашнее задание продиктую.

– Да, да, хорошо, – совсем как-то растерялась Галя.

Она не думала, что Света уйдет так скоро. Ведь Галя еще столько собиралась ей рассказать!

– Слушай, – уже в дверях обернулась Тополян. – Я же у тебя самое главное не спросила! Ты не рассказала, какой он, этот твой Икс-Игрек. Ну, в смысле, какого роста, цвет волос, глаз… Ну, и вообще, он хоть красивый?

– Очень, – улыбнулась Галя и опустила глаза.

И тут она вдруг поняла, что действительно не сказала Тополян самого главного. Вернее, для нее самой это было совсем не главное. Ведь она даже ни разу не вспомнила за все это время о том, что Игорь прикован к инвалидной коляске.

«А может, не говорить об этом Свете? Пусть думает, что Игорь нормальный, такой, как все! – с сомнением подумала Галя, но тут же решительно возразила себе: – Нет, он не такой, как все! Он самый лучший. И раз уж мы теперь подруги, то я не должна скрывать от Светы ничего».

Смятение, которое отразилось на лице Гали в этот миг, не скрылось от внимательных глаз Тополян. И она встревоженно спросила:

– Ты что-то недоговариваешь? Ну смотри, не хочешь говорить, не надо… – Тополян потянулась к дверной ручке, но движение это было каким-то нерешительным. Казалось, Света сомневается, сейчас уходить или, может, остаться еще ненадолго.

– Знаешь… – тихо отозвалась Галя. – Ты права, я тебе не все про Игоря рассказала… Но вообще-то это вышло как-то само по себе… Я просто забыла… Но если хочешь…

– Да говори уже, или я пойду! – нетерпеливо перебила Тополян. – У него что, одной руки нет? Или ноги? – неловко пошутила она.

В этот миг что-то внутри Гали так сильно сжалось, что она даже почувствовала боль. Ей бы сейчас замолчать или отшутиться как-нибудь, но неожиданно для самой себя Галя сказала:

– Свет… Игорь… В общем, ты почти попала в точку… Он в коляске… – выдохнула она и в ту же секунду почему-то остро пожалела о том, что сказала это.

– В какой еще коляске? – не поняла Тополян. – В детской, что ли? – последовал наиглупейший вопрос.

– В инвалидной.

– Ни-че-го се-бе! – протянула Тополян, глядя на Галю округлившимися от изумления глазами.

Несколько секунд длилась пауза. Потом Тополян отпустила дверную ручку и присела на тумбочку. Казалось, услышанное так сильно подействовало на нее, что девушка не устояла на ногах.

– Так ты, значит, влюбилась в калеку? – наконец выдавила из себя она.

Слово «калека» так резануло Галин слух, что она снова ощутила острую боль в груди.

– Для меня Игорь никакой не калека… – принялась горячо защищаться Галя. – Я не знаю, как это тебе объяснить… Мне все равно, понимаешь… Нет, я, конечно, хотела бы, чтобы Игоря вылечили и он смог ходить… Но даже если этого никогда и не произойдет, я…

– Скажи, подруга, – не дослушала Галю Тополян. Теперь ее глаза зажглись каким-то странным блеском. – А как же вы с ним целоваться будете?

Этот вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Галя совершенно опешила. А Тополян, не замечая ее состояния, принялась развивать тему:

– Нет, ну серьезно… Это что ж, тебе придется наклоняться к нему? Он же сидит!

Такие мысли не приходили Гале в голову. Хотя, если честно, этой ночью она представляла себе, как они с Игорем целуются. Но в ее воображении это выглядело так, как если бы Игорь был обычным человеком, то есть оба они стояли и были одного роста. Вернее, Игорь даже был чуть повыше Гали.

– Знаешь, я об этом не думала… – сказала Галя.

И видимо, прозвучало это настолько резко, что Тополян сразу пошла на попятную:

– Нет, ты не обижайся… Я совсем не то имела в виду… Просто пришла в голову мысль, и я поделилась с тобой. Извини. А он не говорил тебе, это на всю жизнь или есть надежда?

– Врачи говорят, есть, но Игорь не верит…

– А я верю! – с неожиданным воодушевлением заявила Тополян. – И ты должна верить. Вот увидишь, все будет хорошо. А познакомишь меня с ним?

– Не знаю… Если Игорь захочет… – Галя действительно не знала, как отнесся бы Игорь к этой идее.

– Ну, спроси у него, короче. Мы же все-таки подруги. Если бы у меня появился парень, я бы тебя с ним обязательно познакомила.

– Хорошо, я спрошу, – упавшим голосом пообещала Галя. Ей почему-то стало не по себе. На душе скребли кошки. А причину этого девушка пока определить не могла. Одно она чувствовала ясно: не стоило рассказывать Тополян о болезни Игоря. А почему не стоило, Галя не знала.

Света надела куртку, накинула на плечо ремешок сумки и, чмокнув Галю в щечку, вышла за дверь.

После ухода Тополян у Гали возникло очень сильное, почти непреодолимое желание поговорить с Игорем. Нет, конечно, она не собиралась рассказывать ему о своих переживаниях, об осадке, оставшемся на душе после встречи с Тополян. Просто ей нужен был сейчас его мягкий голос. И еще ужасно хотелось сказать, что он оказался прав: этой ночью она писала стихи. Может быть, даже прочитать их Игорю по телефону… Но почему-то Галя не стала звонить. Вначале она решила проверить почту. И стоило ей сесть за компьютер, как в ту же секунду все неприятные ощущения, связанные с Тополян, улетучились, будто никакая Тополян к ней и вовсе не приходила.

Писем от Игоря не было. Это немного расстроило девушку, но она успокоила себя, подумав, что, наверное, Игорь ждет ее письма. Ведь он, можно сказать, дал ей задание на дом – написать стихотворение. А она, как прилежная ученица, написала целых три. Положив перед собой тетрадку, Галя принялась стучать по клавишам. Сейчас она отправит ему свои стихи, а потом позвонит и спросит, дошли ли они до него. Все-таки электронная почта иногда дает сбои. И потом это замечательный повод для звонка. Лучше и не придумаешь!

Однако планам девушки не суждено было сбыться. Набрав на компьютере текст стихотворений, она даже не смогла заново войти в Интернет, потому что оказалось, что на карточке кончились деньги.

– Вот досада! – в сердцах воскликнула Галя.

Но тотчас же в ее голове всплыла поговорка: «Все, что ни делается, все к лучшему!» Теперь она могла с чистой совестью позвонить Игорю и сказать, что хотела отправить ему свои стихотворения, но не смогла, потому что на карточке кончились деньги. А вдруг он сам попросит, чтобы она прочитала ему стихи по телефону? А может быть, Игорь даже предложит ей приехать к нему? С такими мыслями и надеждами кинулась Галя Снегирева к телефону.

Номер Игоря не отвечал. Она трижды набирала его, думая, что от волнения могла перепутать цифры.

«Ну и что с того, что дома никого нет? – успокаивала себя Галя. – Родители на работе, а Игорь… Наверняка он выезжает погулять. Не сидеть же ему сутками в квартире? Ничего, позвоню через полчаса».

Но и через полчаса, и через час к телефону никто так и не подошел. Девушка уже начала всерьез волноваться: вдруг что-то случилось? Она уже совсем собралась было ехать к Игорю, но внезапно сказала себе решительное «нет». Ведь Галя так мало знала о жизни Игоря, и ей совсем не хотелось выглядеть в его глазах истеричкой.

«Нет, никуда я не поеду, а схожу-ка я лучше в магазин напротив и куплю новую Интернет-карту», – решила Галя, оделась и вышла из дома.

Хоть тут ей повезло – магазин оказался открытым, и нужные ей карты имелись в продаже.

И когда Галя, вернувшись домой, отправила Игорю по электронной почте три написанных ночью стихотворения, на часах было уже восемь вечера.

Вскоре с работы вернулись родители. Первым делом Марина Николаевна спросила, как Галя себя чувствует. В ответ Галя сказала чистую правду:

– Температуры нет. Горло и голова уже не болят. Никакого врача вызывать не надо. Завтра я иду в школу.

Мама вздохнула с явным облегчением. Видимо, целый день она волновалась за Галю. Беспокоилась, как бы дочь не разболелась. Теперь, воодушевившись ее ответом, Мария Николаевна предложила:

– А хочешь, я солянку приготовлю?

– Конечно, – кивнула Галя. Солянка с копченой колбасой была ее любимым блюдом. – Могу капусту порезать, – с готовностью предложила она.

– С капустой и сама как-нибудь справлюсь, – покачала головой Мария Николаевна. – А ты давай-ка лучше позвони кому-нибудь и узнай уроки на завтра.

Напоминание об уроках окончательно вернуло Галю в реальную жизнь. Да и звонить Игорю при маме она не хотела. Мало ли что? Услышит случайно обрывок какой-нибудь фразы, насторожится и начнет задавать вопросы. А Галя совсем была не расположена сейчас отвечать на них.

Она позвонила Тополян, та продиктовала ей домашнее задание. И беседа эта была предельно краткой и такой обыденной, будто ничего такого, что связывало бы их помимо школы и уроков на завтра, не существовало вовсе. Ни Тополян, ни Галя и словом не обмолвились о том, что произошло между ними всего лишь несколько часов назад. Но, как ни странно, в душе Галя была благодарна Свете за то, что та никак не намекнула ей, что теперь она знает ее тайну. О стихах Света тоже не вспомнила. И за это Галя была ей благодарна.

Поужинав, Галя села за уроки. Неожиданно быстро и легко она справилась с домашним заданием, выучила тот параграф по физике, за который вчера получила двойку, написала сочинение, а когда посмотрела на часы, удивилась, обнаружив, что наступила ночь. Стрелки показывали половину первого. Ни о каком звонке Игорю не могло теперь быть и речи. Галя умылась и легла спать.

В эту ночь ей не снились сны, а возможно, Галя просто не помнила их. Она проснулась на пятнадцать минут раньше будильника. На душе было тревожно и радостно, как бывает, когда встаешь утром накануне поездки в какой-нибудь неведомый город. Ты делаешь обычные утренние дела, те, что приходится делать каждый день, – умываешься, чистишь зубы, натягиваешь на себя одежду, а душа в это время ликует в предвкушении новых впечатлений, встреч и приключений. Случается даже, что, не в силах справиться с этой торжественной приподнятостью духа, ты вдруг начинаешь горланить песни или делать что-то не менее эксцентричное. Но Галя ничего такого не делала. Единственное, что выходило за рамки ее каждодневного утреннего поведения, было, пожалуй, лишь то, что девушка, перевернув шкаф верх дном, отыскала в нем купленный когда-то и так ни разу не надетый ярко-розовый свитер. Да прическу еще себе соорудила необычную. Накрутив волосы на термобигуди, Галя затем распушила их щеткой и закрепила специальным фиксатором, придающим волосам, если верить рекламе, дополнительный объем и блеск. Эти приятные и такие привычные для любой девушки (но только не для Снегиревой) хлопоты послужили причиной того, что Галя вышла из дому несколько позже, чем обычно. Казалось, ей бы поторопиться, но она, вопреки здравому смыслу, шла медленным прогулочным шагом, разглядывая витрины магазинов, голые ветки деревьев и озабоченные лица прохожих с каким-то неведомым ранее любопытством. Так, будто она попала вдруг на эту улицу, по которой ходила почти каждый день, с какой-нибудь далекой звезды или планеты. Галя смотрела на привычные вещи и не узнавала их. Все казалось ей новым, необычным и удивительным.

Не сразу поняла Снегирева, что в классе происходит что-то странное. Как всегда, открыла она дверь, прошла к своей парте, отодвинула стул и села. И лишь потом, когда полезла в сумку за учебниками и тетрадками, обратила внимание на какую-то необычную, как говорится, гробовую тишину. А ведь урок еще не начался, и учителя в классе не было…

Галя подняла голову, растерянно посмотрела по сторонам. Взгляды одноклассников, все, как один, были устремлены на нее. И в них читалось что-то странное: то ли ожидание, то ли предвкушение необыкновенного развлечения, – словом, нехорошие это были взгляды. Галя почувствовала, как по спине, рукам и ногам пробежали мурашки. Ей даже показалось, что ее так тщательно уложенные волосы зашевелились. В воздухе пахло ужасом, позором, катастрофой. Над классом повисло такой силы напряжение, что Галя ощущала его всей своей кожей. И тут она посмотрела на доску.