Хельга Петерсон - Робби

— Ты стойко держишься, — заметила она, дойдя до конца выставки и повернувшись к главной модели.

Одна коричневая бровь взметнулась вверх.

— По-твоему я должен рвать на себе волосы из-за того, что кто-то увидел мои фотографии?

— Нет! — живо запротестовала Лиз. — Конечно нет. Просто… Я думала, никто не смел шутить над твоим именем… А на самом деле ты скорее всего был живой мишенью…

— Ты еще не знаешь самого забавного, — хмыкнул Роберт.

— Чего-то более забавного, чем Роберт Дадли?

— Роберт Лестер Дадли*, вообще-то.

Элизабет замерла.

— Не-ет, — недоверчиво протянула она.

— Спроси у женщины на первом этаже. Это была ее идея, она до сих пор гордится собой. Спасибо ей хотя бы за то, что «Лестер» пишется как имя, а не как графство**.

Лиззи несколько раз моргнула. Нужно быть сдвинутой фанаткой, чтобы так поиздеваться над родным ребенком. А потом Лиз зашлась громким смехом. Она ничего не могла с собой поделать, это было против ее воли.

— Прости, Малыш, но это правда забавно! — смогла выдавить она.

Роберт привалился к стене и с все той же снисходительной улыбкой ждал, когда она отсмеется.

— Первая подружка у меня появилась только на втором курсе университета: никто не хотел целоваться с железками. Перед приятелями я отшучивался, что просто жду свою Элизабет. Ты первая Элизабет в моем послужном списке, — он подошел к Лиз, взял ее за локоть и подтолкнул к двери. — Так что считай, что это судьба, Ягодка. Заканчивай ржать и пойдем.

_______________

*Роберт Дадли, 1-й граф Лестер — английский государственный деятель эпохи правления Елизаветы I Тюдор. Фаворит Елизаветы.

**«Lester» и «Leicester»

___________________

На вечеринку, устроенную в последний момент с целью свести две одинокие души, пришло на удивление много людей. Для отвода глаз здесь была подружка Мириам со своим мужем, сами Бакстеры, и еще сосед в возрасте «после пятидесяти» с другой половины дома. Про него Роберт знал только то, что его зовут Кевин Хиггс, он снял дуплекс на неопределенный срок и вроде бы разведен. Мать пригласила этого мужчину, потому что «с соседями нужно быть в хороших отношениях» и «нельзя бросать человека в одиночестве».

Все поместились за большим столом в столовой. Ягодку усадили по правую руку от Роба. По левую восседала маменька. Она вела оживленную беседу сразу со всеми, но в воздухе явственно чувствовалось напряжение. И заметил его не только Роберт. Элизабет периодически нервно откашливалась и искоса поглядывала на противоположную сторону стола. Там сидело трио Бакстеров. Они совершенно точно были озадачены и неприятно удивлены появлением на празднике одной неучтенной персоны с розовыми волосами. Персона это понимала и вела себя, как загнанная в угол зверушка. «Взрослые» ждали проявления внезапной любви между Робби Дадли и Трэйси Бакстер.

Не срослось.

Вмешалась Элизабет.

Так повелось еще пять сотен лет назад.

Трэйси Бактер оказалась хорошенькой, но инфантильной девчонкой. Двадцать два года и не обязывали ее к излишней серьезности, но Робу она казалась младше. В ней сразу пробивался любимый ребенок в семье. Ее, очевидно, баловали, делали все, чтобы девочка чувствовала себя хорошо, уютно, и не сталкивалась с суровым миром. Когда кто-то за столом упомянул, что Роберт ветеринар, Трэйси округлила глаза и спросила: «Вы режете кошечек?!». Такой характеристики своей профессии Роб еще не слышал. Прекрасная. Нужно запомнить.

— Так интересно! — заговорила миссис Бакстер, глядя на Роба в упор. — Мириам говорила, что вы одинок. Вы скрывали от матери девушку, Роберт?

Ягодка заложила за ухо розовую прядь и уставилась в свою тарелку. Роб заметил, что девушка уже несколько минут без энтузиазма гоняла по ней стручок фасоли. Оторвав руку от стола, Роберт забросил ее за спину Лиз и осторожно приобнял за плечи. Ягодка замерла.

— Нет, что вы! — улыбнулся он миссис Бакстер. — Мы вместе совсем недолго. Мама сама устроила нашу встречу. Когда я увидел Лиззи, мне сразу понравились ее волосы, — он наклонился и быстро чмокнул Элизабет в голову. — Они напоминают ягодный коктейль и пахнут земляникой.

Острый кулачок под столом довольно ощутимо врезался в бедро Роберта. О, вот и расплата за распускание рук. Тихая Ягодка не собиралась терпеливо сносить такое самоуправство.

— Оу, как это ми-ило, — пропищала Трэйси Бакстер.

— Действительно, — поджала губы ее мать. — А что такой хороший сын подарил маме на ее праздник?

Самое время рявкнуть, что это не ее дело. Но Роб, конечно же, этого не сделал.

— Мой мальчик подарил мне целый день в салоне красоты в Бристоле! — радостно воскликнула мама, успокаивающе похлопав его по руке.

Будто почувствовала, что «ее мальчик» готов перестать источать сироп в любую минуту.

— Ну надо же, какой оригинальный подарок! — в тон маменьке ответила миссис Бакстер. — А что подарили вы, Элизабет?

Хороший удар. Эта мамаша была готова во что бы то ни стало отыграться за то, что ее дочурку оставили без компании. Роберт погладил плечо девушки большим пальцем: он был готов защитить ее от нападок, раз уж лично притащил в одну компанию к лицемерам.

— Чего ты к ним пристала, Синтия? — вмешалась другая подружка матери. — Девочка ничего никому не должна, Робби поздравил Мириам от лица обоих.

А эта миссис вполне ничего! Роб послал ей благодарную ухмылку, и не сразу заметил, что Ягодка в его захвате слегка шевельнулась и снова откашлялась.

— Я совсем забыла, — тихо проговорила она, но все ее услышали. — Подарок наверху, в моем рюкзаке.

Какого черта? Элизабет положила приборы на тарелку так, что они даже не звякнули, осторожно высвободилась из полу-объятия и, отодвинув стул, поднялась на ноги.

— Я с тобой, — Роберт со звоном бросил вилку и вскочил со стула.

Лиз не возражала. Молча она покинула столовую. У нее как-то получалось двигаться беззвучно, как кошка, хотя на ее ногах были тяжелые ботинки с рифленой подошвой. Роб шел за девушкой по лестнице, не говоря ни слова. Он знал, что при большом желании гости могут услышать их разговор. А этого совсем не хотелось. Однако, как только они оказались в «детской» комнате, Роберт закрыл за собой дверь, скрестил руки на груди и загородил собою выход.

— Зачем? — спросил он, проследив, как Лиззи присела и расстегнула рюкзак размером с домик для карлика.

— В каком смысле? — бесцветно спросила она.

— Та мамина подружка права, ты не обязана ничего дарить незнакомому человеку. Я отвечаю за нас обоих.

Элизабет вытянула на свет широкую и плоскую коробку, поднялась и стала напротив Роба.

— М-м… — протянула она. — Раз ты отвечаешь за нас обоих, мог предупредить, что меня будут пинать, как беспомощного ребенка. Пропусти, пожалуйста.

Они не встречаются по-настоящему, но намечающаяся ссора выглядела вполне реальной. Роб привалился к двери, хотел стукнуться о нее затылком, но уперся толстым узлом из волос. Просто здорово. Черт бы побрал агрессивную мамашу там внизу.

— Ли-из… — выдохнул Роберт. — Откуда я знал, что миссис Бакстер уже представляла нашу с ее дочерью свадьбу? Она же ненормальная! И я правда рад, что здесь есть ты, потому что я бы не выдержал общество Трэйси и пять минут, если бы нас оставили наедине.

Элизабет молчала. Она крутила в руках плоскую коробку в желтой оберточной бумаге с бантом и смотрела только на нее.

— Лиз…

— Мне неприятно там находиться, ясно? — наконец, подняла взгляд она.

— Понимаю.

— И я не умею свободно себя вести с такими людьми.

— Вижу.

— И не знаю, насколько мне можно прикрываться тобой.

— Полностью. Хочешь, запрыгни мне на спину. Как обезьянка.

— Роберт!

Он позволил себе ухмыльнуться. Кажется, разнос отменяется.

— Никто не расстроится, если ты уже начнешь называть меня Робом. Или Робби. Я же зову тебя Лиз.

— Я тебе не разрешала, кстати, — прищурилась девушка.

— Простите, Ваше Величество.

Губы Элизабет дрогнули. Еще пару мгновений она пыталась удерживать на лице суровое выражение, но сдалась. Скромная улыбка победила.

— Пойдем, Малыш, — проговорила Лиззи. — Мы и так задержались.

Роберт отступил от двери, открыл ее и пропустил девушку вперед.

— Мы молоды и влюблены, Ягодка. Нам положено задерживаться, — хмыкнул он ей в спину. — Не расскажешь, что в коробке?

— Не твой подарок — не твое дело, — отбрила Лиз. — Узнаешь вместе со всеми.

Подойдя к распахнутой двери в столовую, Лиззи затормозила, чтобы позволить Роберту ее обогнать. Она не хотела входить туда первой. Ей по горло хватило первой части ужина, когда в нее периодически летели шпильки, как в куклу Вуду. Она и не думала, что притворяться девушкой Роберта будет легко, однако миссис Бакстер восприняла появление Лиз как личное оскорбление и методично пускала ей кровь.

Роб остановился рядом, бросил на нее понимающий взгляд. Она почувствовала, как большая теплая ладонь обхватила ее запястье, спустилась к пальцам и пожала их. А потом он сделал уверенный шаг вперед и втянул Элизабет в комнату. Разговор за столом продолжался, но, когда они вошли, все головы ожидаемо повернулись. Взгляд старшей Бакстер уперся в сплетенные пальцы «влюбленных» и остался там. Лиззи нестерпимо захотелось почесать руку в том месте, куда смотрела женщина.

— О, какая красивая обертка, Лиззи! — воскликнула Мириам Дадли, поднимаясь со своего места. — Правда, милая, не стоило! Робби ведь подарил подарок за вас обоих.

— Это сложно назвать подарком в полной мере, — потупилась Лиз, протягивая коробку имениннице. — Скорее сувенир…

— Мам, открывай быстрее, всем интересно, — прогудел баритон.

— Можно, Лиззи? — миссис Дадли несмело улыбнулась. — Там нет ничего, что нельзя показывать публике?

Интересно, как она себе это представляет…

— Нет, что вы, — возразила Элизабет. — Конечно, вы можете открыть прямо сейчас, если хотите.

Женщина схватила коробку, заговорщицки осмотрела всех собравшихся, и, как ребенок, принялась разрывать яркую бумагу. Элизабет всегда тщательно упаковывала подарки. А еще любила наблюдать, как эту самую упаковку рвут, чтобы быстрее добраться до содержимого. Ей это говорило о том, что человеку не наплевать на оказанное ему внимание. Вот такая странная ассоциация.

Обертка поддалась и упала. В руках Мириам осталась обычная плоская картонная коробка. Лиз даже не заметила, как замерла и напряглась. Возможно она прогадала, она ведь совсем не знала эту женщину. Возможно, сейчас мать Роба скажет что-то вежливое, но в глазах будет стоять холод и отстраненность. А возможно, ей понравится. Лиз надеялась на это. Она решила подарить это Мириам, как только осознала до конца, куда ей предстоит поехать в субботу.

Миссис Дадли поддела ногтями крышку на коробке и медленно подняла ее. Оттуда на нее посмотрели синие глаза ее сына. Три пары. Случайно пойманный момент удивления, а потом короткого смешка на той чужой свадьбе, уместился в три кадра по спуску затвора. В тот вечер просматривая перед сном фотографии, Элизабет надолго затормозила на этих трех. Они были удачными. Просились в рамку и на стену. Лиз не смогла им отказать. Отложила работу над свадебными фото, быстро составила коллаж из Роберта, а на следующий день распечатала его в формате А4. И поместила в рамку. Ей показалось, что миссис Дадли любит сына и будет рада такому пустяку.

Мириам зависла над коробкой. Ее взгляд метался от одного лица к другому, внимательно рассматривая работу. Стоящий рядом Роберт как будто окаменел. Элизабет чувствовала себя натянутой тетивой лука.

— Лиззи… Это же прелесть! — наконец пролепетала миссис Дадли, подняв на Лиз сияющий взгляд.

С плеч будто упал целый Стоунхэндж. Имениннице понравилось, это главное. Осталось не обращать внимания на то, что ее ребенок стоит, как мраморный.

— Я немного увлекаюсь фотографией, — пробормотала Элизабет. — Случайно поймала кадр и решила, что возможно вам понравится.

Миссис Дадли приблизилась и свободной рукой приобняла Лиз за плечи.

— Мне очень нравится. Спасибо!

— Это тогда, в Мэрриотт Отеле? — подал голос стоящий рядом сфинкс.

— Мг, — выдавила Лиззи.

Роберт протянул руку и забрал у матери рамку.

— Здорово, — тихо проговорил он, поглаживая пальцем древесину. — Нет, правда, — он устремил взгляд на Лиз. — Ты профессионал, Ягодка.

Это оказалось… приятно. Настолько приятно, что она почувствовала, как загорелись щеки. Ее работу еще не хвалили вот так.

Конечно, Пэйшенс говорила, что Лиз молодец и фотография — это ее призвание. И клиенты обычно оставались довольны тем, что получали. Но такого ступора у людей еще не было. Удивительно.