Хотите докажу?

Начнём с тех, кто не умеет скрывать своих эмоций. С детей.

Подойдите к ребёнку, обнимите его, поцелуйте, пощекочите, уделите внимание одну минуту. 1 из 1440 минут в сутки.

И что мы получим? Улыбку! Звонкий смех! Их счастливые просьбы прекратить!

Вот она любовь! Настоящая! Искренняя! Та, что многие ищут! Та, что многие прячут…

А дети не могут… точнее, редко кто может.

Мне в жизни не повезло, а может быть и повезло, но я так и осталась ребёнком, неспособным скрывать своих эмоций.

Мне двадцать три, но я не умею притворяться.

Я влюбляюсь каждый раз снова и снова! Верю людям снова и снова! Меня предают снова и снова, но я знаю, что сама виновата в этом предательстве… Я позволила этому со мной случиться!

Вины одного в каком-либо поступке нет. Всегда виноваты несколько человек. Допустим, вас толкнули в автобусе, и вы упали. Запачкали штанину. Пришли домой и накричали на кота, что трётся у ног.

Кот то не виноват, что на него накричали, и вы это понимаете, а во тот человек, что толкнул вас, когда выходил из автобуса… Вот он второй виновник. Случайный, но виноватый…

А мне везёт! Меня такие ситуации не выбивают из колеи… Я всегда хожу с улыбкой на лице, потому что чаще всего счастлива.

Когда мне хорошо, то мир вокруг цветет, переполняется красками!

Но когда мне плохо… Мир рушится…

Я исчезаю…

Медленно угасаю…

А знаете, что может вернуть мне меня обратно? Одно лишь слово «Люблю»…

Только в этот раз… поздно… Я совершила ошибку и теперь мне нужно сражаться с жизнью за право дышать! За право быть с ним!

Ведь теперь я знаю, что он не мой отец…

А я та, что разбудила в нем любовь…

Глава 19

Царь

— Как она? – спрашивает меня Прохор.

— Пришла в себя несколько часов назад, — оповещаю мужчину, который спокойно сидит в кресле моего кабинета.

Я позвал его к себе, потому что нам стоит поговорить. Давно нужно было…

Соня пробыла в коме пять дней…

Я не отходил от неё ни на шаг, как и Ян, и Прохор… Да, я не был против, ведь ни к чему эти ссоры, когда у нас теперь есть кое-что общее.

Соня… маленькая, беззащитная…

Я проклинаю себя за то, что не сказал ей сразу о том, что мы не родственники. Что подделал эти чёртовы результаты ДНК.

Я виноват! Я, чёрт возьми, виноват.

Когда Соня очнулась, я был рядом. Держал её за руку и первое, что увидел, когда она посмотрела на меня, – это слёзы… Она плакала… Из-за меня…

Я думал, ничто не сможет меня подкосить! Что я силён как физически, так и эмоционально… Считал, ничто не сможет выбить меня из колеи.

Но оказалось, что такое есть… Её слёзы! И вина, которую я ощущаю перед ней! Чёрт возьми, она могла умереть!

Я вышел из палаты, поцеловав её в лоб и сказав:

— Прости…

Мог ли я сказать больше? Мог… Сказать, что люблю её. Но я промолчал… Я скажу ей это потом, когда она простит меня. А она простит! Обязательно простит!

Если она захочет уйти, я отпущу. Не хочу ей вновь делать больно! Заставлять быть со мной. Я и так совершил слишком много ошибок. Пришло время их исправлять. И начал я с простого.

Несколько дней назад я нанял детектива, который выяснил, что, на момент похищения Лизы, Прохора в стране не было. И тогда я начал вспоминать события тех лет.

Тогда маленького Яна пытались убить. Благо, ребята у Прохора шустрые и успели спасти мальчика. Все улики покушения вели ко мне. Но я не отдавал приказа о его похищении и, тем более, никогда бы этого не сделал. Ян – сын моего друга. Моего брата. Он мне как родной, даже сейчас. Именно поэтому я ни за что бы не выстрелил Яна в тот день, когда забирал Соню из дома Прохора.

Я не причиню вреда парню и никогда бы не причинил. Он ведь был тогда ребёнком. Кем бы я был, если бы убил его? Или как-нибудь навредил? Нет… что что, а такой падалью я никогда не был!

Меня кто-то подставил.

Но разум Прохора был затуманен, и тогда он приехал ко мне. Был скандал, но в итоге я убедил друга, что не делал этого. И он поверил… И правда, он мне поверил! Потому что, в отличие от меня, у него были мозги… Вместе с сыном и всей своей командой они уехали из России, обеспечивая безопасность Яна.

Через несколько недель произошло похищение Лизы. Не было никаких улик, и лишь один человек сказал, что похищение заказал Прохор. И тогда я решил, что в тот день друг мне не поверил и похитил Лизу, чтобы отомстить.

Какой из меня бл*ть друг, если я сразу же в это поверил?

И почему я тогда не сложил дважды два? И не понял, что Прохора могли также подставить. Кто-то пытался нас стравить! И у него это получилось… Единственное, что спасло Прохора тогда то, что он был не в России… Но кто тогда настоящий заказчик и тем, кто нас стравил?

Это я ещё буду выяснять!

А пока, надо поговорить с Прохором и, конец таки, помириться с другом… Надеюсь, он поймёт меня… Мне не нужно прощение, лишь бы он меня услышал.

Следующая моя ошибка заключалась в том, что я втянул собственного брата в нечистую игру. Сергей был военным. Хорошим стрелком и отличным командиром. Зная о моей связи с криминалом, он заявил, что готов продолжить со мной общение, только если я завяжу с подпольными делами.

Как вы, наверное, поняли… Я с этим не завязал.

Мы не общались много лет.

Но спустя несколько месяцев после похищения Лизы, он пришёл ко мне и попросил помощи. Его дочери требовалась операция, жена бросила…

«От женщин одни проблемы…» — решил я тогда, не зная истинных причин, почему она его бросила с двумя детьми на руках.

Видя подавленное состояние брата и его беспомощность, я поставил ему условие: его дочь прооперируют, если он станет моей шашкой… Шестёркой… И он согласился.

Да… вот такая я мр*зь…

Именно он убил тех семнадцать человек, которые были причастны к похищению Лизы. Он лично занимался расследованием этого дела, но не знал, что похитили именно мою дочь. Семья до сих пор не знает о том, что у меня была дочь.

Я использовал лучшего из лучших, чтобы найти хоть какие-то зацепки, но даже мой брат со своими способностями не выяснил, где она и кто заказчик. Того, кто назвал имя Прохора, я убил лично, и Сергей о нём даже не знал. Мужчина сам пришёл ко мне и сказал, что скажет имя заказчика за энную сумму.

Уже тогда я мог догадаться, что что-то нечисто.

Честно, я жалею о том, что втянул в эти опасные игры брата. Машу прооперировали бы в любом случае.

Питаю слабость к детям. Тем более, она моя племянница.

Сергей и в дальнейшем выполнял мои поручения, пока Мария и её старший брат Кирилл жили в моём доме со мной. Если к племяннику я относился, как к племяннику: капля любви, парочка советов, немного нравоучения… То Маша стала моим всем. Она заменила мне дочь. Я баловал её всеми возможными способами.

Признаюсь, я избаловал её…

Я видел, как Сергей запирался с сыном в кабинете, и каким взглядом Маша смотрела на дверь того самого кабинета. Брат не хотел втягивать дочь в свой бизнес. Он хотел для неё счастливого и, главное, безопасного будущего. Сына же он учил основам ведения бизнеса, стрельбе, борьбе и военной подготовке. Его он готовил на все случаи жизни. Сережа хотел сделать Кира своим преемником в криминальном мире… А Маша ревновала отца к брату.

И в этом была моя вина. Брат никогда не сможет выйти из криминала, и единственный выход — подготовить детей к этому жестокому миру.

Я отнял у племянницы отца… Вот моя ошибка номер три, которая исправилась сама собой, когда брат вновь женился на матери Маши и Кира, и переехал окончательно в Россию, где часто теперь видится со своими детьми.

Но тогда мы с Машей стали друг для друга взаимно-необходимыми. Я для неё отцом… Она для меня дочерью…

Признаюсь, ещё в кое-чём… Когда я найду Лизу, то Мария первая обо всём узнаёт, потому как ей одной я могу доверить столь личное…

Хотя… теперь у меня есть ещё и Соня… Но будет ли она со мной в тот момент, когда я найду свою дочь?

Следующим и самым сложным моим шагом будет вернуть доверие и любовь Сони. Пусть на это уйдёт год, два… Но я добьюсь её вновь.

Она моя! И даже если уйдёт, то это будет временно.

Мои люди будут рядом с ней каждую минуту…

Я буду с ней каждую минуту! Незаметно. Прячась где-нибудь. Следя за ней. Но я буду рядом.

И она это будет чувствовать.

Я не отступаюсь от своих целей… Я не оставляю своего… А Соня моя… Вся… Полностью…

Есть еще одна ошибка... но о ней позже... Тут я даже не знаю, как решить...

Глава 20

Царь

— Ну, зачем ты меня звал? – спрашивает меня Прохор, постукивая пальцами по подлокотнику.

— Много лет назад я совершил ошибку и посчитал тебя виновным в похищении Лизы… — начинаю, собравшись с духом.

Да, извиняться не так уж и легко. Но это нужно. Вдруг он знает, кто тогда нас мог стравить, и мы выйдем на след Лизы?

— Я никогда бы такого не сделал, – вмешивается бывший друг.

— Дай мне вначале сказать, и потом будешь говорить ты, — настойчиво прошу. – Так вот… Мне на тебя указал один человек и сказал, что этот, якобы, заказ был от тебя. Я посчитал, что ты решил мне так отомстить за покушение на Яна, в котором я не виноват. Извини, что столько лет вредил тебе и твоему бизнесу.

— Наконец понял, что я не при чём? Кто помог? – откинувшись на спинку кресла, спрашивает друг. – Да и я твоему немало навредил. И даже не понимал, в чём причина… Пока ты за Соней не пришёл.

— Соня помогла переосмыслить некоторые вещи… После того как я чуть не потерял её, жизнь перед глазами пронеслась.

Долгие минуты мы сидим молча, и каждый думает о своём. Я думаю о том, как всё могло быть, если бы тогда я сразу подумал о подставе?

Нашли бы Лизу скорее? Кто похитил мою дочь?

— Что между вами произошло? – посерьёзнев, задаёт Прохор главный вопрос. – Ты переспал с ней против её воли?

Краем глаза замечаю, как сжались его кулаки.

— Я не хочу об этом говорить. Но я ничего не делал против её воли, — коротко отвечаю.

— Тогда почему она… — начинает он, но меня от вопроса спасает вошедший в кабинет Ян.

— Там Соня. Она хочет видеть вас, — говорит парень.

— Меня тоже? – спрашиваю не своим голосом.

Боюсь, что сейчас он скажет, что она видеть меня не хочет. Что я ей не нужен. Понимаю… Заслужил. Но не хочу этого…

— Да, — отвечает Ян.

На негнущихся ногах встаю из-за стола и иду к выходу, где уже стоят Ян и его отец. Парень смотрит на меня подозрительным взглядом, а Прохор недовольно поджав губы. Каждый из них считает меня виноватым в том, что случилось с Соней. И самое обидное то, что они правы.

— Она не сказала зачем? – интересуюсь обеспокоенно.

— Нет. Просто попросила, чтобы все пришли. Она хочет что-то сказать. А также сказала, что у неё кое-что болит, — отвечает Ян, тем самым запуская во мне невероятный инстинкт защитника. Цербера.

Что болит? Сильно болит? А вдруг, ей больно до такой степени, что она уже не может терпеть?

Срываюсь и со всех ног бегу в палату. Открываю дверь с ноги вбегаю в светлую комнату. Подбегаю к девушке и визуально оцениваю её состояние, попутно ощупывая.

— Что болит? – спрашиваю и поднимаю взгляд к её глазам. Карим. Полных слёз.

— Здесь, — говорит она и, взяв мою руку, кладёт на своё сердце. Под моей рукой начинается самый настоящий барабанный бой.

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!

Пульс явно зашкаливает. Тахикардия.

— Я позову кардиолога, – заикающимся голосом произношу.

— Какой к чёрту кардиолог, Царёв? – усмехается она. – Почему ты ушёл? Почему бросил меня? – её глаза всё больше наполняются слезами. – Не уходи больше… Пожалуйста… Ты ведь сказал, что больше не отпустишь! Так почему уходишь?

— Ох, Соня, — говорю я и присаживаюсь на край её кровати. – Я думал, что ты плачешь из-за меня. Не хотел делать тебе ещё хуже.

— Думать нам надо было раньше… — философски изрекает моя девочка. – Твоя клятва-угроза работает в два конца. Я тебя тоже теперь не отпущу. Выздоровлю только и всегда буду рядом.

От её слов улыбка расцветает на моих губах.

И всё же она ещё ребёнок. Наивный… Верящий в любовь… Всем своим добрым сердцем.

И точно мечтает о «жили долго и счастливо, пока смерть не разлучила их».