Светлана Багрянцева - Родное сердце

После ухода Арсении Володя стал отчитывать жену. Впрочем, особо не кричал и не скандалил. Он вычитал где-то, что скандалы пугают ребёнка и плохо влияют на психику. Да и Люба в таком положении, когда нервничать нельзя.

— Не хочешь, чтобы я нервничала, найми круглосуточную домработницу. Или что, думаешь, когда у меня пузо на лоб полезет, я буду в выходные корячиться и полы протирать или стоять у плиты? — фыркнула Люба, демонстративно усаживаясь на диван в гостиной и включая телевизор.

Володя сморщился недовольно, одновременно умудряясь округлить глаза от шока. Как можно было назвать беременность словом «пузо»? Впрочем, он быстро пришёл в себя и заявил строго, присаживаясь рядом.

— А поселить я её где должен? Или ты хочешь, чтобы девушка гостевую комнату заняла? У меня Миха иногда ночует. И хватит уже. На кухне чуть не разругались вдрызг. Женщина должна быть женщиной, а не статуей божества, перед которой все преклоняются. Уважать надо, я согласен, холить, лелеять, но не до той степени, что ты себе вообразила.

— Тогда купи новый дом, и лучше всего не здесь. Зачем открывать филиал? Можно вложить эти деньги в бизнес за границей. Мой сокурсник живёт в Болгарии. Он обещал помочь с гражданством и бизнесом. Говорит, что такие таланты, как ты, там на вес золота. Ты создашь такую же фирму, а он поможет с первыми клиентами поехали, Володь, а? Ну, что мы забыли в этой помоечной стране? — ласково увещевала Люба, положив голову на плечо и обняв за талию.

— Действительно, не знаю, что ты тут забыла? У меня тут родители, любимая работа, могила жены. Это моя родина и я никуда не хочу ехать. Тебе надо, вали на все четыре стороны. Только ребёнка родишь и оставишь со мной. Сомневаюсь, что женщина которая называет будущее дитя словом «пузо», будет хорошей матерью. Всё, я пойду спать, устал, — произнёс Володя, отстраняясь.

* * *

Муж ушёл, а Любовь сидела сжимая челюсти и кулаки. От злости хотелось всё крушить в доме, ломать, бить, разрывать. Она всю жизнь считала, что Вовка этакий тютя, которым можно при желании управлять словно марионеткой. Она всегда думала, что Полонский под каблучком у Кати. Иначе с чего бы он, сын богатых родителей, женился на нищенке? Да, Володя не был властным самцом, но и тютей не оказался. Он делал только то, что нравилось ему, а на мнение её, Любы, наплевать. А ведь она уже не любовница, жена, между прочим. Девушка вспомнила, как ещё час назад Володя отчитывал её перед посторонней девицей. Как не принял во внимание, что она не хочет такую няню. Эта Арсения одета как бомжиха, но надо отдать должное, она очень красива в этом своём «средневековом» тряпье. «Ничего, я её ещё отсюда выживу. Нечего моему Вовке перед этой шлюшкой грудь колесом выпячивать. Кинулся осколки собирать. Максик порежется. Да путь хоть сдохнет, мне-то что!» — подумала Люба гневно.

* * *

Арсения не собиралась отступаться от намеченного пути. Наплевать, что она влюблена Володю. Он женат, а с такими она никогда интрижек не заводила. Сейчас самым главным было окружить бедного мальчика, оставшегося без матери, теплотой и лаской. Вряд ли жена Полонского способна дать всё это.

Приехав домой, Арсения собрала необходимые вещи и легла спать. Утром она снова вызвала такси и к назначенному времени приехала в дом Полонского. Володя сам вышел открыть калитку и выхватил из рук сумку с вещами и пакеты. Кот в переноске жалобно мяукнул.

— Не переживай, дружище. У меня большой дом, есть где побегать, — весело произнёс Владимир.

Арсения зашла в дом вслед за хозяином. Полонский познакомил с подошедшей помощницей по дому Машей.

— У меня подруга, Маша, приятно познакомиться, — улыбнулась Арсения.

— Ну, тогда можно звать Маруся, так меня мама звала. Надеюсь, мы тоже подружимся.

— А меня можно Сеня, так короче, — улыбнулась няня.

— Девочки, все разговоры потом. Маш, на тебе обустройство кота. Лоток в туалет, миски на кухню. А мы мыть руки и в комнату. Слышу, Максик проснулся.

Арсения действительно услышала, как плачет ребёнок, и поспешила в уборную. Потом она поднялась наверх и, увидев открытую дверь, зашла внутрь.

Сеня думала, что на крики малыша льющиеся по радионяне прибежала Люба, но мачехи в детской не было и в помине. Володя усаживал сына на горшок, что-то ласково приговаривая.

— Привет, мой хороший. Теперь я тут буду жить с тобой. Надеюсь, ты не против? — улыбнулась Арсения, наклоняясь и пожимая маленькую ручку ребёнка.

Максим заливисто засмеялся и потянул к ней ручки, неожиданно крикнув: «Ма!»

Арсения даже опешила от этого и не знала, что сказать. Ведь не может такой малыш почувствовать, что она носит в себе сердце его матери.

— Малыш, это тётя Арсения, твоя новая няня, — ласково сказал Володя, погладив ребёнка по голове. — На работу надо, сынок.

— Вы идите, Владимир Сергеевич, я сама о нём позабочусь, — сказала Арсения.

— Спасибо, нужно подготовить документы перед поездкой, — Володя поднялся с корточек и пошёл на выход.

Арсения занялась ребёнком. Максик не капризничал. Взял за ручку и пошёл в уборную. Спокойно дал себя умыть. Девушка помыла горшок, который захватила с собой, и пошла на кухню. Там уже вовсю колдовала помощница, а хозяйки дома нигде не было видно.

— А где Любовь Игоревна? — тихо спросила Арсения.

— Эта мымра? Спит ещё. Но Владимир Сергеевич сказал, что она как выспится — свалит в свой фонд. Кто доверил такой гадине заведовать благотворительным фондом для деток? Наверное, у этого человека ума с птичий помёт, — шепнула Мария, подойдя ближе.

— С чего ты взяла, что она гадина? — удивилась Арсения, подходя к детскому стульчику.

— Представь, ребёнок плачет, а она дрыхнет. Хорошо Владимир Сергеевич колонки от радионяни во всех комнатах поставил. Я услышала и побежала, а эта передо мной появилась. Ещё и орёт, что ребёнок в туалет захотел. Пока она тявкала, Максик обкакался.

— Да уж, это не вторая мама, а мымра-мачеха, — недовольно сказала Сеня.

— А ещё эта дура приказала отдельно готовить для Максима и для них. Ведь ребёнку ещё нельзя те блюда, где много острого и специй. Выдала мне меню на неделю. Сегодня на завтрак дамочка захотела мусаку по-гречески. В обед будет суп дюшбара и рулет из лосося, а ещё итальянский пирог с яблоками. Дамочка заявила, что ненавидит русскую кухню. А кашами питаться не собирается, — доверительным шёпотом сообщила Мария.

— Сочувствую тебе. Что будем есть мы с Максимом?

— Манная каша. Но ты можешь попробовать мусаку. Я на всех сделала. Владимир Сергеевич разрешает мне готовить на всех сразу, — уже не таясь, сказала Мария.

Тут на кухне появилась хозяйка дома при параде и окинула всех злобным взглядом.

— Мусака — это для хозяев. Я не собираюсь кормить дармоедов. Разжиреете ещё мне как две коровы. Давитесь манной кашей, — строго заявила Любовь.

— Но Владимир Сергеевич… — начала было помощница.

— Я хозяйка этого дома. Я командую слугами, а не он. Хватит облизывать няньку. Накрой мне в гостиной, Мария. И учти, если мусака будет не такая, как я ела в Греции, я уволю тебя и найму шефа. В доме Полонских должен работать специалист высшего уровня, а не дамочка, которая только щи готовить умеет, — ледяным тоном озвучила Люба и ушла.

— Хах, уволит она меня, как же. Владимиру Сергеичу нравится, как я готовлю, — хмыкнула Мария недовольно, потянувшись за тарелкой.

Арсения удивилась такому поведению. Она что, думает, что Володя станет терпеть такое поведение? Судя по вчерашнему общению, он человек интеллигентный и добрый. Впрочем, раздумывать об этом было некогда. Арсения наложила каши в тарелку и поставила на столик. Потом стала учить Максима есть ложкой. Как же было противно от поведения этой Любы.

— Зачем только он на ней женился? — прошептала задумчиво.

— Залетела она, вот и женился, — тихо сказала вошедшая Мария.

Сеня встрепенулась, она даже не поняла что сказала вслух.

— Не боись, подруга, мы с тобой в одной лодке. Я вижу, ты девка хороша, сработаемся и подружимся. Кота вон приволокла. Зачем? — подмигнула помощница.

— Оставить не с кем. Я буду жить тут и ухаживать за Максимом.

— Фух, от сердца отлегло. Хозяин скоро уедет, а эту с ребёнком оставлять нельзя. Угробит пацана, — произнесла Мария, косясь на двери.

— Я не против дружбы, — улыбнулась Арсения.

Вскоре дамочка выплыла из дома и укатила на работу. Няня и служанка вздохнули с облегчением. Мария отправилась мыть комнаты, а Сеня пошла гулять с малышом.

Виктор наслаждался жизнью. Всё складывалось более чем хорошо. Он увяз в отношениях со Светланой, но ни капли не жалел об этом. Любовь окрыляла, заставляла сердце биться от восторга и выдать такие статьи, что редактор ему даже гонорар повысил. У газеты скакнул тираж, люди завалили редакцию письмами на псевдоним Клякса, прося рассказать именно об их проблеме. Этим Виктор и занимался, расследовал жалобы людей, а потом на страницах печатного издания появлялись разоблачительные статьи. Только вот огорчало одно: к осуществлению своей мести он мало приблизился. Тут подвернулась удача. Когда они с любимой нежились в постели после жаркого секса, в дверь позвонили.

— Сиди, тут, — строго приказала Головко. — Вдруг Балабина припёрлась. Тфу, она же теперь Полонская. Не важно, боюсь, она сглазит мою любовь.

— Да я не против, сижу как мышка, — улыбнулся парень, переводя свой телефон на режим «в самолёте».

Светлана ушла, прикрыв за собой дверь, но парень, дождавшись голосов в коридоре, приоткрыл их, оставив маленькую щёлку.

Гостиную хорошо видно не было, но зато можно было записать что-то на диктофон. Сев прямо на пол за дверью, Куницын включил диктофон, положил у щели и стал ждать.

* * *

Идиллию нарушил звонок в дверь. Света приказала своему парню сидеть в комнате и пошла открывать. Родители без предупреждения не приезжали. Обычно они спрашивали, дома ли будет дочь, чтобы они смогли навестить. Друзья тоже звонили, все, кроме Любы. Вот та вела себя совершенно бесцеремонно, думая, что ей все должны.

Открыв двери, Головко подавила разочарованный стон, за порогом действительно была Любовь.

— Привет, подруга! Ты спала что ли? — воскликнула подруга, проходя в дом.

— Привет. Вообще да, я после работы вздремнула. Сейчас чайник поставлю.

— Так я тоже после работы. Спать хочу жуть. В последнее время как сурок. Чай не надо, у меня кое-что получше есть, — произнесла люба, поднимая вверх пол-литровую бутылочку.

Головко в изумлении округлила глаза и заявила строгим тоном:

— Тебе нельзя энергетики в твоём положении, это я тебе как врач говорю!

— Хах, мне всё можно: и вино, и водку. Мы скоро на Бали с Вовчиком уедем. Хотела местного алкоголя попробовать, только этот детолюбец мне не даст. А жаль, — хохотнула Люба, плюхаясь на диван.

Головко села рядом и дежурно осведомилась:

— Как у тебя дела? Сладко замужем?

— Представь, этот козёл совсем обозрел. Я, значит, для него всё делаю, а он нос воротит. Есть хорошая возможность переехать в Болгарию на пмж, так нет же, он не желает. У него, видите ли, тут могила жены. А я тогда кто? Всё время Катечку свою вспоминает. Та ещё уродка была, ни рожи ни фигуры красивой, а он до сих пор плачет по ней.

— Неужели? Я думала, у вас любовь, — сделала печальный тон Светлана.

Головко ужасно бесило, когда вот такая меркантильность. Когда хотят только для себя, не думая о других. Но природная вежливость не позволяла сказать что-то обидное по этому поводу, подруга всё-таки.

— Любовь — это моё имя. И да, я люблю Володю. А он только о своей жене бывшей думает, о сынуле. Перед шлюхастыми бомжихами хвост как павлин распушает. Я в постели к нему и так и эдак. Бля, да я даже его хрен научилась в месте с яйцами заглатывать, лишь бы ему было хорошо. Только он в дом няньку красивую привёл. Одевается как деревенская дурочка, но красоты не отнять. Я говорю, не надо нам в няньки эту клушу. А он: ничего ты не понимаешь, это утончённый стиль девятнадцатого века, и ходит перед ней гоголем. Урою шалашовку. Помяни моё слово, скоро она из моего дома, как футбольный мячик из ворот, вылетит, — сказала злобно Любовь и допила остатки энергетика.

— Ага, а ко мне ты пришла сейчас за жизнь поплакаться, — усмехнулась Головко.

— К тебе я пришла, чтобы ты мне помогла. Мне нужно сильнодействующее снотворное. Сама же знаешь, без рецепта не продают. Напиши рецептик, Светусик, а? — умоляющим тоном произнесла Любовь.

— Сдурела? На какой криминал ты меня подписать собралась? Тебе сейчас снотворное нельзя, значит, оно для другого понадобилось. Пусть тебе другая дура его выписывает, — резко выпала Светлана.