— Ананд! — раздался густой баритон. — Ты приехал, дорогой мой племянник!

Джавар торопливо спустился с лестницы. Ананд рухнул перед ним на колени и уткнулся лицом в его живот. Плечи Ананда содрогались.

— Ананд, поднимись. Я все знаю. Не будем пока об этом.

Убитый горем племянник поднялся.

Джавар готовил себя к встрече с Анандом с вечера.

Раджа дал ему телеграмму из аэропорта Агры, сообщив, что Ананд нашелся и что они вылетают ночным рейсом.

Раму принес третью рюмку.

— Принеси и четвертую, — сказал ему Джавар.

Тот повиновался.

— Садись, выпей с нами, Раму, — сказал дядя.

— За встречу. Какая бы они ни была, но встреча есть встреча. Что может быть лучше встречи между людьми! — И Джавар, тряхнув головой, залпом выпил обжигающий напиток. — Хороша огненная водичка! — сказал он и взял кусочек сыру, сбрызнув его лимонным соком.

— Итак, о делах, — взял на себя инициативу Джавар. — Раджа, Ананд поедет со мной в Найроби. Я так решил. И никаких возражений быть не должно, — сказал он строго.

Слуга поднялся, поблагодарив кивком головы, и отошел к столу, на котором стояло приготовленное для них горячее блюдо.

— А ты, Раджа, пока будешь возглавлять фирму. Помощника найди себе сам. Или, может быть, тебе подобрать?

— У меня есть прекрасный человек и специалист. Он хоть завтра готов работать со мной.

— Вот и отлично! — отметил Джавар. — Ананд поработает со мной. Связь будем держать регулярно. Это все. Мне нечего добавить. Сейчас, после завтрака, немного отдохнем, а потом съездим в офис. Оттуда и закажем два билета в Кению на завтрашнее утро. Итак, еще по одной. Раму, подавай, пожалуйста, горячее!

«Да, хорошие, прекрасные были кюфты», — с грустью вспомнилось ему. Джавар быстро поднялся, но молодые люди успели уловить глухое рыдание, вырвавшееся из глубины души Джавара, которого очень любила и ценила Деваки, его незабвенная невестка.

Дядя подошел к столу.

— Раму, сигару, пожалуйста!

Он закурил и выпустил струю дыма в потолок.

До горячего никто не дотронулся.

— Через сорок минут встречаемся в холле, — сказал дядя и медленно поднялся наверх.

Ананд задремал, не вставая с кресла, он боялся подниматься в спальню, а тем более заходить в детскую.

Раджа дремал рядом с ним.

Большие часы в футляре из красного дерева стучали, отмеряя ход времени. В саду сухо трещали цикады. Ущербная луна тихо освещала спящий город.


Уверенно ступая по лестнице, Джавар спустился в холл в легком синем костюме и белой рубашке без галстука. Его седые волосы были гладко причесаны. Борода, отливая серебром, обрамляла широкий подбородок. Он кашлянул. Молодые люди при виде старшего, поспешно встали.

— Раджа, будь любезен, закажи такси, — сказал дядя спокойным деловым тоном.

— Хорошо, — ответил тот.

— «Премьер» пусть отдохнет, — добавил Джавар.

Пока Раджа набирал номер телефона, он подошел к Ананду и положил ему на плечо руку.

— Дорогой мой племянник! Я вижу тебя живым и здоровым. Судьба есть судьба. Ты почитал счастье, выпавшее на твою долю. Вращение колеса подобно смене радостей и горестей, — дядя закурил сигару и сел в кресло напротив Ананда. — Мне нужен заместитель, и, я думаю, ты смог бы взвалить на себя часть моей ноши. Дел невпроворот. Ты согласен?

— Да, дядя, — глухо ответил Ананд.

Через полчаса подъехало такси, и все трое отправились в офис.

Джавар внимательно рассматривал помещение.

— О, Ананд! Какие прекрасные фотообои! Деодары! Озеро Дал! Когда же я там побываю?! Вот жизнь, ничего не успеваю, — он сел в кресло. — Ну, рассказывай, Раджа, о своих прогнозах. Да, и на какой же стадии строительство цеха?

— Уже монтируется технологическое оборудование. Помощник, которого я хочу взять, сейчас подъедет, и я вас познакомлю.

После ознакомления с делами и финансами фирмы, Джавар остался доволен валютными накоплениями.

— Да, хорош процент! Раджа, ты молодец! — сказал он, впервые улыбнувшись за последнее время, и погладил свою бороду.

«Доволен», — отметил про себя Ананд.

Раджа торжествовал.

Спустя полчаса появился молодой человек невысокого роста крепкого телосложения. Сквозь редкие черные прядки на его голове просвечивала лысина.

Раджа представил его Джавахарлалу и Ананду.

— С сегодняшнего дня, молодой человек, вы впрягаетесь в одну упряжку с Раджой и тянете наш общий воз, только в одном направлении с нами, я имею в виду себя и Ананда. С оплатой решит Раджа. Он ваш начальник. Это все, — он оглядел молодых людей спокойными серыми глазами, в которых притаилась безмерная печаль, и с неохотой поднялся с кресла.

— Да! Я совсем забыл! Надо заказать билеты на самолет.

— Одну минуту! — отозвался новый служащий и подошел к телефону. — Господин Джавар, куда, сколько и на какой день и час?

— Завтра утром, два, в Найроби, в Кению.

— Хорошо.

«Крепыш» мгновенно дозвонился и сделал заказ.

— Завтра в десять утра.

— О, это мой любимый рейс! — обрадовался Джавар. — Благодарю за службу, молодой человек.

— Не за что! — ответил тот и поклонился Джавару, сложив руки у подбородка.

Тот подавил улыбку.

— Итак, проводите меня до такси.

— Дядя! — обратился к нему Ананд глухим голосом. — Позволь мне не ехать сейчас домой.

— В чем дело, Ананд? Ты хочешь поработать?

— Нет, я хочу попрощаться с Бомбеем. Может быть, я никогда уже не вернусь сюда.

— Хорошо! — согласился дядя.

Все спустились вниз.

В холле Джавар, поравнявшись с Раджой, тихо сказал ему:

— Вероятно, Ананд возьмет такси. Сядь ему на хвост. Ты меня понял? — сверкнул глазами дядя.

— Еще бы, мало ли чего! — так же тихо ответил Раджа.

— То-то и оно! — многозначительно согласился Джавар.

Через несколько минут дядя сел в такси и уехал домой.


Ананд пошел пешком. Зашел в храм Вишну. Он постоял у изваяния богини Ситы и положил на жертвенник ассигнацию. Через несколько минут он покинул храм и медленно пошел по той улице, где жила Деваки. Он приблизился к ее дому. Сосед-старик в дхоти поклонился ему. Ананд ответил на его приветствие:

— Рам, рам!

Он дошел до перекрестка и остановил такси. Когда машина тронулась, ему показалось, что она не едет, а плывет, как и его сознание, плывшее в каком-то одном туманном русле, зажатом стенами молчаливых беспросветных берегов.

Таксист, живой парень с отличной реакцией, легко вел машину. Его смуглые руки с белеющими костяшками пальцев крепко сжимали баранку.

— Куда прикажете, господин? — спросил он, обернувшись к пассажиру.

— Куда-нибудь, пока… — безразлично ответил Ананд.

Он тупо смотрел на мохнатые блестящие хвостики бурундучков, подвешенные наподобие редкой бахромы у верхней линии ветрового стекла, которые медленно покачивались у него перед глазами.

«Ветровое стекло!» — при этой предметной мысли сердце Ананда так застучало, что ему стало страшно. Боль, возникшая между ребер, затрудняла дыхание.

«Если что случится со мной, не так страшно, я в машине. Этот веселый парень сообразит отвезти меня в больницу. И если я умру, то хотя бы не на улице. Но ведь и великие иногда умирают на улице. Вот, например, Анри Бейль (Стендаль) упал на тротуар и умер… умер на улице. Все люди умирают. И какая разница, в каком месте? — думал он. — Лучше, конечно, умереть в своей собственной постели, в окружении детей, жены и родственников. Это классическая смерть». Он хотел выйти из машины, но не знал, где и зачем. И вдруг ему захотелось к морю. Он попросил водителя отвезти его к набережной.

— А куда конкретно желает господин? — оживленно и с улыбкой попытался уточнить парень.

— Лучше, наверное, к острову Солсетт, — глупо проговорил Ананд.

— Хорошо! — и водитель сразу же под зеленую стрелку повернул вправо и, дав газу, помчался на юго-запад. Таксист заметил, что голубой «фиат» почему-то постоянно следует за ними.

Машина подъехала к набережной, где не было плотной застройки. Метрах в двухстах от шоссе шла, изгибаясь на юг, песчаная коса с бурыми валунами у самой кромки воды.

— Я выйду здесь. Спасибо, — и Ананд щедро расплатился с водителем.

Тот, поглядев на купюру, отсчитал сдачу, но пассажир уже вышел. Водитель крикнул ему, но Ананд отрицательно махнул рукой. Тогда водитель вышел из машины и поклонился вслед своему теперь уже бывшему клиенту. Он поцеловал купюру и приложил ее ко лбу. Затем сел в машину и уехал…

Сняв сандалии, Ананд бродил по берегу… Легкий бриз обдувал его лицо. Он присел на камень и погрузился в раздумья. Легкая волна омывала его ноги. Со стороны порта были слышны гудки теплоходов. Вдали, в голубоватой дымке, таял белый теплоход. Йодистый запах водорослей успокаивал дыхание.

«Прощай, свободная стихия!

В последний раз передо мной

Ты катишь волны голубые

И блещешь гордою красой», —

вспомнились ему стихи, знакомые со студенческих лет по спецкурсу русского языка.

Но хлынет дождь, как громкий шепот мантр,

Что оросит тебя, как дерево, как стену.

И ты вернешься медленно домой

в уставший и промокший тихий вечер.

… и слез букварь смиренно постигать,

пока мерцают масляные лампы,—

вслух продекламировал он Ситаканте — бенгальского поэта.

Щека его сильно нагрелась от закатного солнца, и он повернулся лицом к востоку. Вдали гудело шоссе. Автомобили неслись нескончаемым потоком.

«Обречены все, как и эти, в визжащих машинах…» — подумал он.

Ананд встал с камня и побрел кромкой моря вслед заходящему солнцу. Вся его прежняя жизнь казалась ему прекрасным сном.

«Сын мой жив; я отдал его чужой женщине. Зачем? Спасти ее? Не слишком ли велика жертва?» — мысленно спрашивал он себя и, не останавливаясь, долго брел вдоль берега. Потом наступил момент, когда его мозг отказался мыслить. Он надел сандалии и быстро направился в сторону шоссе.

У бордюра стоял «фиат» — такси. Он подошел к машине и увидел на заднем сидении Раджу.

— Раджа, ты? Почему ты здесь? — спросил Ананд, словно проснувшись.

— Я ехал от Бирлы, смотрю ты идешь сюда, к шоссе. Я решил тебя подождать, — невинным голосом ответил Раджа.

— У тебя зрение, как у орла. Мне надо бы домой. Дядя, наверное, волнуется.

— Поехали, — сказал Раджа.

Ананд сел рядом с ним.

Спустя десять минут Ананд уже сидел в гостиной и пил кофе вместе с дядей.

— Итак, завтра — в дорогу, мой любимый племянник. Так что ты соберись. Возьми все необходимое и дорогое для тебя, — Джавар загасил сигару и посмотрел на Ананда. — Дорогой! Возьми себя в руки! Ты молод. У тебя все еще впереди. Деваки в своем следующем воплощении будет иметь еще более счастливую судьбу, ибо она была добра, чиста и полна любви к миру и к людям…

Дядя встал.

— Пойдем, посмотрим детскую, — сказал он.

Ананд повиновался.

— Да… — протяжно произнес дядя, глядя на великолепную мебель и игрушки. — Здесь воистину детский рай и мир…

На столике стояли подарки внуку от деда. Слезы выступили на глазах Джавара.

Затем они поднялись в спальню Ананда и Деваки и несколько минут посидели там и поговорили по душам. Джавар умышленно привел сюда племянника, ибо знал по себе, как в таком положении трудно и страшно заходить в святая святых, где нет того, кто был твоей судьбой, жизнью, любовью…

— Ананд, повторяй про себя всю жизнь, что бы ни случилось, и это не эгоизм, а щедрость природы: «На черный день береги деньги, пуще денег береги жену, пуще жены и пуще денег береги самого себя».

— А вот я не сберег жену, — сказал Ананд и отвел глаза.

— Это не твоя вина. Погибли сотни людей в этой катастрофе. А сколько мрут от болезней и голода?! Ты знаешь?! — перешел Джавар на крик.

Ананд встрепенулся.

— Да, да, конечно, дядя. Я веду себя не совсем нормально. Но это, я надеюсь, пройдет.

— Пройдет, конечно, пройдет! Нужно время. И первое лекарство от несчастья — это не думать о нем. Ясно? Все! Я пошел к себе в комнату. Как все упакуешь, выходи в сад — погуляем, хорошо?

— Да, дядя, — ответил Ананд.

Джавар вышел. Ананд остался один. Посидев минут пять на постели, вдыхая ароматный запах подушки Деваки, он заплакал, как ребенок, слезы просто душили его. Через полчаса, немного успокоившись, он позвал слугу, чтобы тот помог ему начать сборы в дорогу.