— Все родители похожи. Боюсь, она не согласилась бы молчать, и все дошло бы до моего отца, а тут уж свадьбы никакой бы и не было. Не грусти, это мой грех, я просила тебя не говорить ей, — успокаивала его девушка.

Но его мучило не только сознание своей вины перед матерью.

— Мано, ведь в мэрии заключаются только гражданские браки, — с сомнением спросил он. — А настоящая свадьба будет?

— Конечно, конечно, глупый, — рассмеялась она. — Я не выйду замуж без свадьбы.

— Но когда, когда? — не успокаивался Апу, которому каждый день промедления казался теперь вечностью.

— В любое время, когда захотим, — Мано убирала тонкой рукой без конца падавшие на лицо пряди распущенных волос, и этот ее жест сводил Апу с ума, так он был прекрасен.

Он закрыл глаза и положил голову ей на плечо, но Мано и не заметила этого.

— Ну, наконец-то, приехали! — закричала она и, спешно выпрыгнув из автомобиля, помчалась к подъезду мэрии, перепрыгивая через лужи.

— Двадцать рупий, сэр! — обернулся к Апу таксист. — И еще кое-что сверх счетчика.

— Еще чего! Я сам ниже счетчика! — привычно пошутил клоун.

— Поздравляю вас с законным браком, сэр! — таксист действовал наверняка.

Апу даже покраснел от удовольствия. Вот еще один человек, который знает теперь про самую большую радость его жизни и отчасти даже разделяет ее в эту минуту! Разве можно оплатить деньгами пожелание счастья?

— Ты подслушал? — покачал головой Апу, но глаза его говорили совсем другое. — Вот пятьдесят рупий, сдачи не надо.

Он махнул рукой таксисту и пошел к мэрии. Мано уже стояла на крыльце и оглядывалась, будто ждала кого-то. Апу хотел было крикнуть ей, что уже идет, но тут из вестибюля выбежал какой-то молодой человек и заключил Мано в свои объятья. Она запрыгала от радости и повисла у него на шее.

Апу так и остался стоять под дождем, не в силах оторвать взгляд от этой сцены. Казалось, они не могут наглядеться друг на друга. Мано нежно проводила рукой по лицу парня, он гладил ее волосы и прижимал девушку к своей груди. Что это, что за наваждение?!

— Винсент! Я так счастлива! Наконец-то мы будем вместе, — услышал Апу голос Мано, долетевший до него с другой планеты.

— Подожди, любимая, сначала давай зарегистрируемся, — отвечал ей другой голос.

Потом они оба спустились с крыльца, чтобы взять Апу за руки и увлечь за собой в здание.

— Винсент, ты первым делом должен поблагодарить Апу, — сказала Мано, стряхивая с волос клоуна дождевые капли. — Апу, это Винсент, мой жених. А это Апу, мой друг и свидетель.

Небеса содрогнулись и обрушились на землю. И вместе с ними низверглись с высоты облака, звезды, величие и красота мира, открывшиеся Апу этой счастливой ночью. Он стоял среди дымящихся руин, среди обломков, бесформенных и уродливых остатков разрушенного сновидения.

Винсент, тот самый юноша, который сопровождал Мано при ее возвращении домой, вежливо поклонился и, пожав Апу ватные пальцы, произнес:

— Мы оба благодарим вас за ваше согласие помочь нам и просим стать свидетелем нашего бракосочетания. А это, — он обернулся к румяному юноше в полосатом свитере, — мой свидетель, Канна. Знакомься, Канна!

— Эй, Мано, что это за шутки? — фыркнул парень. — Это твой свидетель? Где ты его откопала?

Мано набросилась на него чуть ли не с кулаками.

— Попридержи язык! — закричала она, покрываясь красными пятнами от гнева. — Я с интересом услышала бы, где Винсент откопал такого хама, как ты. Перед тобой джентльмен, а ты отпускаешь идиотские замечания в адрес человека, мизинца которого не стоишь весь, со всем твоим ростом.

Апу усмехнулся, слушая ее горячую речь. Она ставит его высоко, гораздо выше, чем заслуживают его размеры… Однако не так, как он надеялся взлететь. В этом небе нет для него места.

— Да что я такого сказал, — испугался Канна. — Брось, Мано! Я никого не хотел обидеть. Пошли, нас зовут!

— На свадьбе Апу будет посаженным отцом! — не могла остановиться Мано.

Винсент прошел вперед, увлекая ее за собой. Апу побрел следом. Они вошли в зал, где за столом восседал грузный старик. На самом кончике его носа еле держались очки. Он долго ковырялся в каких-то бумажках, не поднимая головы, потом оторвался от них, решив, наверное, что создал уже достойное впечатление о занятости делами чиновников мэрии, и скрипучим голосом объявил:

— Итак. Винсент и Мано. Как фамилия невесты, здесь не указано?

— Мано Шарма, — поклонилась девушка, сделав шаг вперед.

— Почему же это вам, Мано Шарма, понадобился тайный брак? — укоризненно произнес регистратор, качая головой. — Неужели совсем не уважаете отца с матерью, что так женитесь.

— Ее отец против нашего брака, — объяснил Винсент, сдерживая раздражение.

— Ясное дело… Ну так и не женились бы, если родители против, — посоветовал старик. — Без пары бы не остались, нашли бы вам обоим кого-нибудь.

— Нам не нужно «кого-нибудь», — повысив голос, заявил Винсент. — Мы хотели бы пожениться, а не слушать ваши советы.

— Вижу, вам ничьи советы не нужны, — обиделся старик. — Ну времена пошли! Что хотят, то и делают. Какое падение нравов!

— Мы не совершили никакого преступления, мы сюда жениться пришли, — почти закричал юноша, но Мано решительно взяла его за руку и сказала спокойно и тихо:

— Мы просим вас зарегистрировать наш брак немедленно.

Старик внимательно посмотрел на нее поверх очков и уткнулся в свой журнал.

— Где свидетели?

— Вот, господин регистратор, перед вами, — ответила Мано.

— А это чей мальчик? — удивился старик, разглядев Апу, который едва был виден из-за высокого стола.

— Сэр, не мальчик, а свидетель, — сказала Мано.

Апу услышал в ее тоне боль и страдание за него, за непрерывные унижения, которым его подвергали. Ему вдруг стало ее жаль, и он подумал: хорошо, что она выходит замуж за Винсента, а не за лилипута — постоянный объект насмешек всех, кому только не лень. Что бы была у нее за жизнь, ведь, смеясь над ним, они унижали бы его жену. Все в жизни справедливо, хотя и мучительно, эта мысль придала ему силы, и он улыбнулся регистратору, специально выползшему из-за стола, чтобы получше разглядеть пожаловавшее к нему диво.

— Сэр, мне двадцать семь лет, — сказал Апу, зачем-то прибавляя себе два года.

— Никогда бы не дал больше двадцати шести, — сострил старик, хлопая его по плечу. — Хорош мальчик. Как зовут?

— Апу, — подсказала Мано.

— И имя какое-то миниатюрное, под стать владельцу. Значит, никто, кроме него, не захотел стать вашим свидетелем. Вы думаете, это случайно? — опять принялся за свое регистратор.

— Я никого и не просила, — неприязненно ответила девушка.

— Гирлянды принесли? — буркнул старик, нехотя возвращаясь к своим обязанностям.

— У нас кольца. Апу, давай, — заторопилась Мано, надеясь покончить поскорее с доставляющей слишком мало радости церемонией.

Он достал из кармана коробочку и подал девушке, глядя в сторону.

— Но здесь только мое, — удивилась Мано, — а второе?

Он попытался поднять руку, на безымянном пальце которой нежным светом сиял сапфир. Но с каким трудом далось ему это движение. Тонкий золотой ободок сделал руку невероятно тяжелой — ни одна гиря не тянула ее к земле с такой силой, как эти несколько граммов золота и прозрачный камень.

Мано, не понимая причины промедления, сама взяла его ладонь с предназначенным другому даром.

— Ты надел, чтобы не потерять? — пробормотала она, пытаясь снять кольцо с пальца. Оно не слезало, будто не желая расставаться со своим недолгим владельцем, сумевшим оценить его.

Заметно нервничая, Мано буквально вцепилась в руку Апу, так что даже Винсент не выдержал и шепнул ей:

— Ты делаешь ему больно.

— Что? — рассеянно отозвалась девушка. — Он не боится никакой боли.

Но это было не так. Он не боялся только той боли, которую хорошо знал, к которой привык и сделал частью своей жизни, той, которая повторялась и не могла удивить. Но то, что испытывал Апу сейчас, стало для него совсем новым и незнакомым страданием, оставлявшим такие раны, что он не решился бы даже взглянуть на них со стороны. Мано, ставящая его очень высоко, преданная дружбе с ним, любящая по-своему, конечно, — топтала его в эту минуту и не подозревала об этом. Она просто, как умела, устраивала свою жизнь, и Апу должен был сыграть в этом спектакле свою роль — не слишком большую, но совершенно необходимую ей сегодня.

Она сняла, наконец, кольцо и торопливо надела его на палец своего избранника. Их руки встретились прямо перед глазами Апу, и оттого все происходящее стало для него таким невероятно огромным, что невозможно было разглядеть ни пальцев, ни колец. Вспыхнул только отраженный камнем луч, и в этом свете что-то теперь казалось Апу враждебным и насмешливым.

— Поставьте ваши подписи вот здесь, — почти дружелюбно сказал регистратор, уже смирившийся с тем, что здесь произошло.

— Апу, ты мешаешь, — шепнула Мано, и он испуганно шарахнулся прочь от стола, чтобы они с Винсентом могли подойти и расписаться под свидетельством о своем браке.

Апу надеялся, что церемония окончена, и он сможет остаться наконец один, но нет — теперь им понадобилась его подпись. Потом старик вдруг неожиданно разразился приветственной речью с цветистыми пожеланиями, хотя ни у кого не было сомнений в том, что его вряд ли переполняют радостные чувства по поводу этого события.

Апу выдержал все и даже не вздрогнул, когда, уже у машины, ему на плечо легла рука Мано с обручальным кольцом.

Глава двадцать вторая

Радж ждал Джанеки у кинотеатра уже полчаса, и ее отсутствие стало изрядно его беспокоить. Зная лихую манеру девушки водить машину, и впрямь можно было занервничать — с ней могло случиться все что угодно. Наконец она появилась — на этот раз так аккуратно припарковав свой автомобиль рядом с машиной Раджа, что он даже не сразу понял, что это она.

— Только не ругайся! — просительно проговорила Джанеки, пересаживаясь в «бентли». — Виновата, виновата! — добавила она в ответ на его красноречивый жест — Радж слегка постучал пальцем по циферблату часов.

— В кино мы уже опоздали, — пожал он плечами. — Что у тебя случилось, ведь ты так хотела посмотреть этот фильм?

— А, голливудская чушь! — отмахнулась Джанеки, еще вчера с жаром уговаривавшая его посмотреть «уморительную комедию». — Я купила себе такое платье, такое! — она закатила глаза и сжала у груди руки. — Хочешь, покажу?

— В другой раз! — быстро ответил Радж, видя, что она готова броситься к своей машине, чтобы тут же продемонстрировать ему покупки, которыми было завалено все заднее сиденье.

Он завел машину и влился в поток автомобилей, устремившихся к центру города.

— Куда мы едем? — спросила Джанеки.

— Куда прикажешь, — беспечно ответил Радж, но, заметив, как оживилось ее лицо, счел необходимым добавить: — Только не в магазины!

— И не думала тебя туда звать, — оскорбилась Джанеки. — Что за удовольствие ходить по магазинам с мужчиной! И потом, не думаешь ли ты, что я нигде, кроме как в них, не бываю?

— Отчего же, — усмехнулся Рад. — Еще в рестораны захаживаешь, к косметичке, в парикмахерскую…

— А сам-то? Ты что, все вечера проводишь в театре или на симфоническом концерте? Давай, вези меня немедленно на что-нибудь посерьезнее — душа моя жаждет Шекспира и Бетховена! — решительно заявила Джанеки и, устремив на парня испепеляющий взгляд, фыркнула сквозь зубы: — Сноб!

— Какой тебе Шекспир в такое время? — рассмеялся Радж. — А вот в ботанический сад я бы тебя свозил. Ты хоть знаешь, что в нашем саду самый крупный в мире баньян растет? Я его видел — настоящий лес!

— В ботанический сад? Чтобы я там изжарилась на солнце?

— Тогда в музей, там точно есть кондиционеры, — предложил парень. — Например, в «Виктория мемориал» Мурильо, Рубенс, Тициан… Устраивает?

— Я там была, — сердито ответила Джанеки, понимая, что культурного времяпрепровождения не избежать, и честно добавила: — В шестом классе.

— Храм богини Кали? Джайнистский храм? Мечеть Накхода? Мраморный дворец? — Радж наблюдал, потешаясь, как с каждой его фразой Джанеки становится все и мрачнее и мрачнее. — Неужели ни одна достопримечательность нашей бедной Бенгалии не удостоится твоего внимания?

— Подумаешь, какой бенгальский патриот! — откликнулась девушка, не поворачивая к нему головы.

— Конечно, — согласился парень. — Особенно мне нравятся бенгалки, среди которых ты — лучшая.

— Да? — сразу же оживилась Джанеки. — А мне уж казалось, что ты решил меня уморить архитектурными памятниками.