* * *

— Как это ты уезжаешь? Ты, что с ума сошёл? Врач ведь сказал…

— Что мне осталось не больше двух месяцев, я помню. Анна, успокойся, — мужчина потушил сигарету о пепельницу, переведя совершенно спокойный и равнодушный взгляд на заплаканную жену. — И я хочу провести это время со своей дочерью, которую не видел ни разу в жизни.

— Вот именно, ты не видел её ни разу в жизни, зато готов провести с ней последние…Может, ты её ещё в завещание впишешь?

— Уже вписал.

Невозмутимо ответил Руслан, пропустив мимо ушей вопль жены.

— Да ты…Ты совсем умом тронулся? Кто такая эта девчонка, чтобы ты…

— Она моя дочь и имеет такое же право на моё состояние, как и ты, и Катя. И она его получит. Я поровну поделю свои деньги и всё имущество между вами тремя. И это не обсуждается, как и то, что завтра же я уезжаю. Последние свои дни, я хочу провести со своей дочерью. И, между прочим, я совсем не запрещаю тебе лететь вместе со мной.

— Чтобы лицезреть эту наглую девчонку? Ты думаешь, я не знаю, почему ты так о ней заботишься? Почему ты постоянно высылал этой девчонке дорогущие подарки, бережно хранишь в ящике стола её фотографии? Да ты до сих пор сохнешь от любви к её матери, и это притом, что мы уже двенадцать лет женаты!

— Я от тебя ничего никогда не скрывал, — спокойно отозвался мужчина. — Когда мы женились, ты знала, что я люблю другую женщину. И сейчас ничего не изменилось. Да я действительно люблю её мать, но всё, что с ней связанно уже в прошлом. Я просто хочу напоследок увидеть свою дочь. И никто мне в этом не помешает.

* * *

Когда я ехала на встречу с Катей, меня пробирало лёгкое волнение. Когда я возвращалась со встречи, я даже не могла разобрать слов, которые мне говорил таксист. В голове пульсировала только одна мысль — что делать?! Вчера я морально настраивалась на скорый переезд, на полное изменение всей жизни, но я даже не думала, что мне надо будет паковать вещи уже буквально на днях! Катя сказала, что самый наилучший вариант — вылететь в Консберг уже послезавтра. Максимум времени, которое мне отвели на раздумье — до конца следующей недели. Но чёрт подери, это слишком мало! Мне ведь ещё надо подготовить родителей, убедить их, что мне необходима эта работа, что ничего страшного в ней нет, что в рабство меня не продадут, что я жила в Консберге уже два года и знаю этот город. Кроме того мне ещё надо уладить все дела с Борисом. Не могу же я вот так завтра притащиться к нему и сказать — я увольняюсь, пиши мне положительную характеристику. Мне ещё нужно закончить кое-какие дела, разобраться с бумаги, подготовить всё к переезду…и попрощаться с Артуром. Да, наверное, это всё же нужно сделать. Нет, я не собираюсь встречаться с ним лично. На это у меня просто не хватит смелости. Я не смогу глядя ему в глаза сказать, что мы больше никогда не увидимся, точнее, увидимся, но уже очень не скоро и возможно к тому время мы оба станем совершенно другими людьми. Да Артур просто не позволит мне этого сделать. Он лучше к чертям прибьет меня, чем отпустит в другую страну. Поэтому я решила отправить ему письмо. Я напишу ему на электронную почту за несколько часов до вылета. Раньше нельзя, иначе он просто разбомбит все аэропорты. Да, это, наверное, жестоко так с ним поступать, но возможно, когда-то он сам скажет мне спасибо….куда нас может завести это безумие? Какие последствия могут произойти? Лучше не доводить до греха….хотя грех-то уже давно произошёл, сейчас важно не усугублять ситуацию.

Расплатившись с таксистом, я вышла из машины и тут же застыла на месте. Артур стоял в паре шагов от меня, с букетом ярко красных роз. Он улыбался. Как-то рассеяно, словно извиняясь за что-то и при этом с какой-то мальчишеской задорностью. Именно в это мгновение я поняла, что надо соглашаться на предложение Кати. Нужно уже сегодня собирать вещи и послезавтра улетать из этого города. Тянуть нельзя. Артур больше не отступится. Он вычислил мой адрес, наверняка для этого ему пришлось следить за мной. Он откуда-то достал мой номер, который мне, по всей видимости, снова придётся менять. Он больше не даст мне передышки. Я было больше чем уверенна, что теперь каждый день я буду видеть его у своего подъезда, мой телефон будет разрываться от тысячи звонков, каждую секунду я буду под надзором. И тогда Артур точно не даст мне уехать. Если не поспешить — всё разрушиться. Я ведь снова поломаю себя. Снова окажусь в его власти. Снова не смогу сказать ему «нет».

Приблизившись к нему, я несколько секунд неотрывно смотрела в его глаза, а потом, взяв его за руку, сказала только одно слово:

— Пойдём.

Он был удивлён. Нет, он прибывал в настоящем шоке. Артур явно не рассчитывал, что всё будет так просто, что я сдамся без боя. Только я не сдалась. Наверное, первый раз в жизни я выиграла. А сегодняшняя ночь — трофей, мой выдранный кусочек любви. Неправильной грязной аморальной, но всё же любви.

Я знала, что поступаю как последняя тварь. Когда он на руках занёс меня в квартиру, пронёс в спальню, положил на кровать и начал медленно снимать с меня одежду, при этом покрывая моё лицо нежными поцелуями, я знала, что всё это происходит в последний раз. Больше такого не будет. Никогда. Наверное, именно поэтому, сегодня я отдала ему себя всецело, без остатка. Я позволила себе задыхаться от страсти. Я позволила ему брать меня, в самом примитивном смысле этого слова. Причём брать, не так, как он дел это все прошлые разы, а по-особенному, с долей жёсткой нежности, грубо, дико и одновременно с этой сладостной остротой. В тот день, я не просто брала, тот океан удовольствия, который дарил мне Артур, я с той же дикой страстью, с тем же безумием дарила ему наслаждение. Я исступленно целовала его лицо. Вжималась в его тело своим. Расцарапывала ему спину до кровавых узоров, я с каким-то животным остервенением выпивала его хриплые стоны, больше походящие на рычание. В этот раз мы, пожалуй, впервые занимались любовь. Именно любовью. Безумной яростной, с кипящим водоворотом страсти и неконтролируемого желания. Когда я, наконец, услышала его победный рык, почувствовала, как обмякло его сильное поджарое тело, которое блестело от пота, я уже, наверное, потеряла рассудок. Я совершенно ничего не соображала. Я просто дрожащими губами целовала его глаза, скулы, подбородок и едва сдерживала, продирающие душу рыдания. Правда, моего титанического усилия хватило ненадолго. Когда он уснул, я натянула на своё истерзанное тело одежду, на цыпочках собрала все самые необходимые вещи и документы, а после вышла из квартиры и всё-таки разрыдалась. Наверное, около часа я просто сидела на лестничной клетке и глотала слёзы, вцепившись зубами в свою руку. Я пыталась убедить себя, что всё происходит, так как и должно быть. Что я всё делаю правильно….Но разве сердцу это можно объяснить? Оно не слушает доводы разума, не взирает ни на какие препятствия, оно кровоточит, оно разрывается на части и умоляет вернуться. Вернуться в квартиру, в кровать…вернуться к нему. Но вместо этого я заставила себя успокоиться, набрала номер Кати и сразу после того как девушка ответила на звонок, сообщила, что я хочу улететь в Норвегию как можно скорее.


В аэропорте меня провожала только Полина. Родители не смогли приехать. На сегодня у них был запланирован визит к врачу, и как бы мама не наставила, отец всё-таки не разрешил ей его пропустить. Да и нужно признаться, что я не сказала им всей правды. Точнее мне пришлось кое-что скрыть. Например, чтобы лишний раз не волновать родителей, мне пришлось сказать, что от своего бывшего института я еду на своего рода практику, которая продлится не больше двух месяцев. Хотя возможно, это действительно так. Ведь кто знает, как я приживусь в чужой стране? Одно дело институт, из стен которого я практически не вылазила, а совсем другое работа. Может быть, мне и правда придётся вернуться раньше срока.

Как не удивительно, уладить отношения с Борисом мне тоже удалось достаточно легко. Я подписала какие-то необходимые, как сказал Волконский бумаги, а после он написал мне характеристику. Хорошую, можно сказать даже отличную характеристику. Ко всему прочему мне ещё и зарплату выплатили, хотя я не отработала назначенного срока. Отказываться от денег я не стала. Сейчас они как раз были мне необходимы. Хотя я всё-таки очень удивилась такому поведению Бориса. Сначала прохода мне не давал, всё пытался наладить отношения, а потом резко охладел и так легко отпустил. Вероятно, появилась новая пассия. Что ж, так даже лучше. Только с ним мне сейчас проблем не хватало. Я не знала, куда мне деться от постоянно разрывающегося телефона. Я даже не смотрела на дисплей, итак зная, чей номер там высвечивается. Сначала я просто сбрасывала вызовы, а потом добавила Артура в чёрный список. На эти три дня я поселилась в каком-то богом забытом хостеле, где Артуру не удалось меня найти. Да, наверное, то, как я поступала было слишком жестоко, но лучше разорвать всё сейчас…потом может быть слишком больно. Хотя кого я обманываю? И сейчас больно. Дико. Безумно. Иногда просто на луну выть хочется. Но надо терпеть. Скоро это всё закончится. И для меня и для него.

— Юль, ну может, ты всё-таки объяснишь, что происходит? К чему такая спешка? Может, что-то случилось?

У Полины был тревожный взгляд. Подруга явно не понимала, что происходит, а я ничего не могла объяснить. Первый раз между нами возникла тайна. Раньше мы всегда всем делились друг с другом, но теперь….Разве я могла рассказать ей обо всё, что натворила?

— Полин, всё нормально, правда. Просто это очень выгодное для меня предложение. Согласись работать в Норвежской компании куда лучше, чем протирать пятую точку в офисе Волконского?

— Нет, ну так-то оно так, но мне почему-то кажется, что ты, что-то от меня скрываешь. В прошлый раз ты сбегала в Норвегию от мужчины…скажи, история повторяется? У тебя опять, что-то было с Волконским?

В этот момент к нам подошла Катя и сказала, что уже нужно проходить паспортный контроль.

— Нет Полин, клянусь Волконский здесь не причём. Прости, нам сейчас вряд ли удастся поболтать. Я позвоню тебе, как только прибуду на место.

— Обещаешь?

— Ну, конечно. Ты же подруженька всей моей жизни суровой!

Сейчас мне едва удалось сдержать слёзы. Было тяжело опять расставаться с Полиной. Это один из самых дорогих людей в моей жизни. Мы с пелёнок вместе, Поляндра знает про меня всё…ну или почти всё.

Наконец, выпустив меня из крепких объятий, подруга, едва сдерживая слёзы, тихо произнесла:

— Я люблю тебя, Юляшка. Обещая звонить каждый день?

— Да куда уж я от тебя денусь? Конечно, обещаю!


Перелёт меня сильно утомил. Я проспала практически всю дорогу, хотя, наверное, это было и к лучшему. Сейчас я была в таком убитом состоянии, что, наверное, прибывая я в бодрствование, мне бы всё же не удалось сдержать слёз. Такой раздавленной я себя ещё никогда не чувствовала. Сбежала. Трусливо сбежала как настоящая крыса. Даже не смогла с ним объясниться. Только выслала короткое письмо на почту, когда уже начался взлёт. Наверное, он теперь станет меня ненавидеть, презирать…Артур всегда презирал трусость. Наверное, теперь мне, наконец, удалось поставить точку во всей этой неразберихе. Это хорошо. Это замечательно, чёрт возьми, только вместо того, чтобы святиться от счастья, почему-то плакать хочется. И не просто плакать, а рыдать, захлёбываться слезами в полном одиночестве.

Пока мы «вылавливали» свои чемоданы, а после проходили паспортный контроль, Катя сказала, что возле аэропорта нас уже ждёт машина. Встречать нас приехал тот самый заказчик, из-за которого развернулась вся эта спешка. Вероятно, работой меня завалят выше крыши. Хотя это к лучшему. Чем больше я буду загружена, тем меньше времени у меня останется, чтобы думать, о чём-то постороннем…

С погодой нам не повезло. Дул сильный ветер и шёл проливной дождь. К счастью промокнуть мы не успели. Мужчина, который должен был нас встретить, прибыл как нельзя вовремя. Выйдя из машины он приобнял Катю и что-то сказал ей, по всей видимости на немецком. А потом он перевёл взгляд на меня. Я даже немного засмущалась от этого самого взгляда. Почему-то мне показалось, что он был каким-то взволнованным, чересчур взволнованным…

— Здравствуйте, Юлия. Очень давно хотел с вами познакомиться!

* * *

— Что значит она уехала?!

Сжав руки в кулаки, Артур резко подскочил с места.

— Не кричи, ты Ритулю разбудишь, — молодая женщина положила ладонь на разгорячённый лоб тревожно ворочающейся в кровати дочки. — Сегодня утром Юля улетела в Норвегию. Насколько я знаю, ей предложили работу в компании, которая как-то связанна с институтом, где она училась. И что тебя удивляет? Юля способная талантливая девочка. Было бы странно с её умом и образованием устроиться работать в какую-нибудь конторку в нашем городе. А ты бы лучше вместо того, чтобы по кабакам шляться и водиться в непонятных компаниях брал пример с младшей сестры.