* * *

Игорь резко поднялся со стула, когда сержант вышел к нему.

— Что происходит? Почему так долго? Ты же сказал, что свидание будет длиться не больше получаса. Где моя дочь?

— Свидания вообще не было. Самсонов отказался. А вашей дочери стало плохо, еле до туалета дошла и, судя по характерным звукам, которые уже минут десять оттуда доносятся, она либо чем-то отравилась, либо ей ребёночка кто-то забацал, — парень хохотнул над собственной шуткой, но заметив побагровевшее лицо своего собеседника, быстро стёр ухмылку со своего лица. — Извините. Дерьмовая шутка. Я вот тут вам показать хотел.

Сержант протянул Игорю свернутый вдвое клочок бумаги.

— Что это?

— Записка вашей дочери. Она попросила передать её Артура.

— То есть, по-твоему, я Артур? Или читать чужие записки, это нормально?

В гневе, мужчина сжал кулаки.

— Простите, я думал…

— Что ты думал? Я тебе об этом просил?

— Извините ещё раз. Я сейчас всё передам.

Сержант собирался уйти, но Игорь резко его остановил.

— Ладно, дай сюда эту записку.

Взяв свернутый лист бумаги, Самсонов, недовольно глянул на усмехнувшегося конвоира.

— Что встал? Иди, покури пока.

Оставшись один, Игорь ещё несколько секунд помедлил и всё-таки развернул листок, став быстро вчитываться в содержание теста. С каждой прочитанной строчкой мужчине становилось всё хуже и хуже. А уж последние слова выбили у него из под ног всю почву. «Я с тобой. Я рядом. И я ужасно тебя люблю…ни как брата. Твоя Юлька». Вот дьявол. Дерьмо. Просто дерьмо. В последнее время Самсонов итак стал догадываться, что между его дочерью и Артуром происходит, что-то «не то», что-что, что они упорно стараются скрыть от всех окружающих. Но даже в самых страшных кошмарах Игорь не мог и вообразить, что у Юли и Артура был роман…или есть до сих пор? Ведь по этой записке можно сделать весьма однозначный вывод: Юля влюблена в Артура. Вот почему она всё бросила и прилетела домой, когда узнала, что он в СИЗО. Но даже не возможные отношения между дочерью и племянником сейчас так сильно беспокоили Игоря, мужчина стал всё чаще задумываться: а не из-за Юльки ли Артура оказался в СИЗО? Волконский — бывший владелец компании, в которой работала Юля, и как Игорь узнал совсем недавно, помимо того, что он был начальником его дочери, в прошлом он ещё имел с ней отношения. Об этом Самсонову сообщили, когда задержали Артура. Несколько друзей Волконского утверждали, что у Артура и Бориса были натянутые отношения именно из-за Юлии. Они также сообщили, что два года назад Волконский был в отношениях с его дочерью. И расстались они, из показаний друзей Бориса, из-за того, что Юлия узнала, что тот женат. Когда Игорь впервые об этом услышал у него чуть волосы дыбом не встали. Как много он оказывается, не знал о своей дочери. Он ведь совсем не заметил, как она выросла, повзрослела. Превратилась из малышки в девушку, причём в очень красивую девушку, которая привлекает внимания мужчин. Для него она всегда оставалась маленькой хрупкой девочкой, о которой постоянно нужно заботиться.

Несколько минут мужчина размышлял, как же ему теперь быть в такой ситуации и в конечном итоге решил всё-таки поступить наиболее честно. Выйдя в коридор, Игорь протянул записку конвоиру.

— Постарайся, чтобы в этот раз, записка досталась лично в руки тому, для кого она предназначена.


Мужчина вёл машину по заснеженной улице, подмечая, что город уже начинает погружаться в атмосферу праздника. Накануне Новый год, а он ещё даже не придумал, что будет дарить близким. Особенно в этот раз надо будет постараться над подарком для Мирки. Год выдался ужасно тяжёлым. Сейчас главное, чтобы роды прошли хорошо, родился здоровый малыш, и с Мирой всё было в порядке. Странно, но мысли о любимой беременной жене, которые обычно всегда поднимали ему настроение, сейчас не могли заставить его не думать, о том, что происходит с Юлькой. Девушка лежала на задних сиденьях, подложив ладошку под бледную щёчку, и беспокойно дёргалась во сне. По всей видимости, в тревожном сне. Теперь Игорь понимал, что именно её тревожит, не даёт покоя. Он так же понимал, что, скорее всего только он может вернуть на её самое любимое для него личико, радостную счастливую улыбку. Ведь наверняка Юлю мучают мысли об Артуре. И скорее всего дело не только в том, что парень оказался в СИЗО, но и в их родственной связи. Только сейчас Самсонов начал задумываться, а не из-за Артура ли его дочь так поспешно покинула страну? В голове назревал положительный ответ. И от этого становилось ещё тяжелее. Его дочь мучается, переживает, старается утопить в себе свои же чувства, а Игорь не понаслышке знал, как тяжело это сделать. И самое дерьмовое во всей этой ситуации, что он может ей помочь….но как? Как заставить себя всё рассказать? Скоро у него появится ещё один ребёнок, маленькое чудо, о котором он уже и не мечтал. ЕГО чудо. РОДНОЕ. Но мужчине, почему-то кажется, что он не сможет любить его также сильно как Юльку. Его маленькую, до чертей обожаемую девочку. НЕРОДНУЮ девочку. По крови неродную. Хотя какого чёрта? Он воспитывал её с самого первого дня её жизни. Он видел её первые шаги. Слышал первые слова. Провожал в первый класс. Вместе с Миркой ходил на каждое родительское собрание. Втайне от жены водил её в секцию по стрельбе, вместо музыкальной школы. И кто после этого посмеет сказать, что она не его дочка? Что он ей неродной? Он воспитал. Он любит всем сердцем. Любит, возможно, даже больше чем жену. Юлька — его дочь. РОДНАЯ. И ни одна чёртова писулька о ДНК этого не изменит.


Уложив Юлю в кровать, мужчина потрогал лоб дочери. Температуры вроде нет. Но ему очень не нравилось, как выглядела его девочка. Если, когда она проснётся, она не будет чувствовать себя лучше, он вызовет скорую.

Тишину в квартире прервал раздражающий дверной звонок и, чертыхаясь про себя, Игорь поспешил в прихожую. Посмотрев в глазок, мужчина усмехнулся, увидев за дверью незнакомую девушку. Открыв, он подметил, что незнакомка весьма красива и чем-то даже похожа на его дочь. Те же густые белокурые, вьющиеся локонами волосы, те же глаза, черты лица…Вероятно подруга.

— Здравствуйте, — Игорь слегка опешил, когда девушка поприветствовала его по-английски. И только потом до него дошло, что, наверное, это подруга Юли из Норвегии. — Скажите, здесь проживает Юлия Самсонова? Я не ошиблась?

— Не ошиблись, — с трудом Игорь заставил себя вспомнить иностранную речь. — Только она сейчас себя очень плохо чувствует и к тому же спит. Зайдите чуть позже.

— Это даже хорошо…в смысле, я к тому, что мне нужно поговорить не с ней, а с вами. Вы ведь Игорь Самсонов?

Мужчина удивлённо приподнял брови кверху.

— Да. А вы простите…

— Я Катрин Краус. Я понимаю, что моя фамилия вам ничего не говорит… Я дочь Руслана Синельникова. Его вы наверняка помните? Он биологический отец вашей…отец Юлии. А я выходит её сестра. Вот именно об этом мне бы и хотелось с вами поговорить.

* * *

Я открыла глаза, а точнее с трудом распахнула веки, когда в моё сознание начали пробираться шумные голоса, доносившиеся из кухни. В одном из них я узнала голос своего папы. Хриплый, по всей видимости, сорвавшийся от криков голос. Слов я разобрать не могла, по причине того, что моя голова просто разламывалась на части. Даже, когда мне с трудом удалось подняться на ноги, меня тут же качнуло в сторону. Перед глазами всё расплывалось в смутные туманные картинки. Потрогав лоб, я даже несколько удивилась, когда поняла, что температура у меня в норме. Скорее всего, сие головокружение сказывается обычным недосыпом и капитально съехавшими нервами.

Накинув халат поверх домашнего сарафана, который на меня видимо надел папа, я с трудом заставила себя пройти в кухню. Но, уже только переступив порог комнаты, мне снова показалось, что у меня начались какие-то галлюцинации. Мой папа отчего-то сидел на полу, возле подоконника и курил сигарету. Его пустой взгляд был направлен прямо на меня, но создавалось такое ощущение, что он меня даже не видит. А что меня больше всего потрясло и даже заставило несколько раз сильно зажмуриться, словно отгоняя от себя какое-то безумное видение, это сидящая за кухонным столом Катя. Она тоже направила на меня взгляд, как только я появилась в проходе кухни, но в отличие от моего отца её глаза не были пустыми, наоборот, в них читалось какое-то смущение и даже чувство вины.

— Игорь Сергеевич, я, пожалуй, пойду, ладно?

Сперва до меня даже не сразу дошёл смысл слов, которые девушка произнесла на чистом английском. Только после того, как Краус так и не дождавшись никакой реакции моего отца, встала со стула и, пройдя мимо меня, вышла из кухни, через пару секунд, после чего из коридора послышался звук захлопнувшейся двери, ко мне вернулась способность соображать. По крайне мере хоть как-то анализировать ситуацию.

— Почему ты не сказала?

Папа разрушил повисшую в комнате тишину первым. Он по-прежнему продолжал сидеть на полу и курить сигарету, а его взгляд оставался всё таким же пустым.

— Не сказала о чём?

Мой голос почему-то сорвался на шёпот. Я словно где-то глубоко в подсознании уже знала ответ на свой вопрос. Только сейчас я начала понимать, что происходит. Я осознала, что никакие у меня не галлюцинации и пару минут назад здесь действительно была Катрин Краус. Она разговаривала с моим отцом, и с нарастающим внутри меня ужасом, я, кажется, начала догадываться, о чём именно.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Почему ты скрыла, что встречалась…с Русланом?

Я чувствовала, что с каждой секундой мне становится всё хуже и хуже. Мне даже пришлось опереться о стену, чтобы не упасть.

— Потому что не сочла нужным грузить тебя всяким бредом. Пап, я хочу, чтобы ты знал: девушка, которая сейчас была у нас — обыкновенная мошенница. Ей, наверняка, что-то от нас нужно, она…

— Она твоя сестра. То о чём говорил тебе…Руслан — правда.

Я уловила эти слова уже каким-то краешком сознания, потому всего через пару секунд после того как папа их произнёс, я потеряла сознание.


На этот раз открыть глаза мне было намного легче. Я даже смогла оглядеться по сторонам и понять, что я нахожусь в своей комнате, в своей постели. Выглянув в окно, я поняла, что сейчас, скорее всего глубокая ночь, что собственно подтвердили часы, стоявшие на моей тумбочке и показавшие уже половину пятого утра.

Попытавшись приподняться, я тут же была осторожно и вместе с тем настойчиво уложена обратно в кровать. Чьи-то руки придавливали мои плечи, и только через пару секунд я поняла, что это папа сидит на моей кровати и не даёт мне встать.

— Поспи ещё немного, сейчас даже пяти нет.

Слова папы до меня плохо дошли. Я по-прежнему продолжала бродить рассеянным взглядом по своей комнате и пыталась вспомнить, что именно произошло.

— Что случилось?

— Ты потеряла сознание.

Папа начал поглаживать меня по голове, словно успокаивая. Он часто так делал, когда я была маленькая.

— Потеряла сознание…почему?

Нет, я помнила последние слова отца до того как свалилась на пол. Правда, вверить в них мне не очень хотелось. Но сейчас, я так и не могла понять, что со мной происходит.

Папа молчал, и эта убийственная тишина становилась для меня просто невыносимой.

— Папа, в чём дело? Что происходит?

— Ты упала в обморок, мне пришлось вызвать врача… Я не совсем уверен, тебе нужно завтра записаться на приём к….В общем, есть подозрения, что ты ждёшь ребёнка.

Я молчала. Несколько секунд я не могла выдавить из себя даже звука. Я совершенно не понимала, что сейчас чувствую. Какие эмоции меня переполняют.

— Ребёнка…? Нет, это невозможно!

Папа улыбнулся. Как-то грустно и рассеянно. Заправив выбившуюся прядь волос мне за ухо, он тихо произнёс:

— Ты уже взрослая девочка и это вполне возможно.

Я тут же нырнула под одеяло, зарылась в нём с головой. К щекам прилил румянец. Мне стало не просто стыдно. Я чувствовала себя такой…такой нашкодившей девчонкой, что меня разрывало, раздирало на мелкие кусочки от жгучего стыда.

— Нет! — я резко откинула одеяло, подскочив на постели. — Этого не может быть! У меня…давно никого не было.

— А давно это сколько?

Папин голос был мягким успокаивающим. Он словно старался не спугнуть меня, не задеть каким-нибудь грубым словом, но от этого легче не становилось. Я прекрасно помнила ту ночь, после которой я и решилась сбежать в Норвегию….Тогда с Артуром мы были близки в последний раз. И это было…