— Вы ни в чем не виноваты, Максим Дмитриевич. Так уж мне не повезло, — вздохнула Марина.

Томчак легонько накрыл рукой ладонь Марины:

— Будем надеяться, что все это быстро забудется. Этот парень, Варченко, не один год состоял на учете в психо-неврологическом диспансере. При внешней благопристойности поведения у него были серьезные отклонения в психике… Я понимаю, каково вам. Пережить такое — это тяжелый шок, особенно для такой хрупкой женщины. Но вы, Марина, отважный человек…

— Ошибаетесь. Я трусиха. Я перепугалась до полусмерти.

— Я редко ошибаюсь в людях, — покачал головой Томчак. — Вы удивительная женщина, Марина, и не я один это утверждаю…

Его взгляд ясно говорил о том, что он нарочно не прибавил отчество. Клеится, что ли?

Томчак всегда был симпатичен Марине, и его внимание и букет только усиливали это благоприятное впечатление. Но все знали, что он заботится о своей жене и обожает детишек. Поэтому Марина с вежливой улыбкой вынула свою ладонь из руки Томчака.

Он отвел взгляд и коротко вздохнул.

— А знаете, нам удалось выяснить, откуда у вашего соседа Капралова, этого безобидного контролера ОТК, такие боевые навыки, — спохватился Томчак. — Оказывается, не на севере он провел четыре года, а как раз на юге…

— В горячих точках?

— Именно. Сначала в Абхазии нанялся пострелять. Он там срочную проходил, а когда не смог прижиться на гражданке, решил вернуться. Затем пропал из вида на полтора года и на чьей стороне воевал неизвестно. Потом объявился, хотел попасть в Боснию, в миротворческую миссию, но что-то кого-то насторожило, и ему отказали. Уехал опять на Кавказ. Был там серьезно ранен, и когда понял, что однорукий наемник никого не прельщает, вернулся домой. Похоже, амбиции у парня были непомерные. Он считал, что круче остальных, несмотря ни на что. А Бузуков не взял его в свое агентство. Капралов затаил на него злобу, устроился с горя на «Метмаш». Но, как оказалось, Бузуков все же имел его в виду. И Капралов, согласившись на щекотливое поручение, сделал все, чтобы подставить своего давнего приятеля на полную катушку…

Марина подумала, что Александр ни за что не рассказал бы ей всего того, что Томчак удалось узнать за одни сутки.

— Как вы так быстро раскопали о нем так много?

— Через военкомат и, можно сказать, чудом. Если бы Капралов два года назад не собрался проситься в миротворцы, вряд ли его послужной список остался бы в официальных архивах… — развел руками полицейский. — Похоже, я расстроил вас?

— Я ему доверяла, — проговорила Марина.

— Когда близкие люди оказываются не теми, кем мы привыкли их считать, бывает очень больно, — задумчиво кивнул Томчак.

— А вы нашли те документы?

— Я был в вашей квартире, и мы вместе с оперативниками перевернули комнату Капралова. Револьвер Панина действительно лежал в ящике, но никаких бумаг мы не нашли.

— Я своими глазами видела папку!..

Томчак пристально посмотрел Марине в глаза и заметил:

— Очень разумно было со стороны Владимира не отягощать вас лишней информацией. Возможно, это спасло вам жизнь.

— Да, пожалуй… Но почему же вы ничего не нашли у Капралова?

— Видимо он на всякий случай забрал из дома документы. Возможно даже, что они были у него при себе в момент смерти. Но увы… — Томчак развел руками. — Теперь вряд ли они отыщутся. А очень жаль. Теперь, когда и Капралов, и Бузуков, и Варченко мертвы, мы вряд ли узнаем, что это были за бумаги, и почему они имели для Варченко такое большое значение… Сергей Панин божится, что понятия не имеет о том, чем промышлял у него под носом его заместитель. Я ему слабо верю, но мое недоверие к делу не пришьешь. Так что если мы теперь и знаем что-то наверняка, так это то, кто убил Владимира. При нашем общем уровне раскрываемости преступлений это не так уж и мало…

— Да, это немало, — согласилась Марина.

Она уже решила для себя: если Володя не хотел давать делу официальный ход, пусть причастность Сергея Панина в этом деле останется без огласки. Так хотел Володя, так, очевидно, хочет Артем. И так, наверное, будет лучше для самой Марины. Справедливость — это палка о двух концах, а порой эта палка еще и вертится пропеллером…

Снова открылась дверь, и в палату просунулась белокурая голова Артема Николаева:

— Я вам не помешал?

Томчак встал навстречу приятелю:

— Да что ты, Артем? Все нормально. Это мне, пожалуй, хватит утомлять Марину Николаевну разной чепухой. Побегу, дел сегодня еще много… А вы, Марина Николаевна, как будете выписываться, непременно мне позвоните. Я вас встречу и лично довезу домой!

— Благодарю покорно, — покачала головой Марина. — Теперь я еще долго не решусь сесть в автомобиль.

— Что ж, я провожу вас домой пешком! — немедленно постановил Томчак, пошел к двери, на ходу пожал руку Николаеву. — Артем, позвони вечерком, надо еще кое-что решить насчет завтрашнего дня…

Артем кивнул, не сводя взгляда с Марины.

Когда за Томчаком закрылась дверь, Артем тихо поинтересовался:

— Ну как ты? Получше?

— Как видишь, уже сижу… Ну, что Костя?

— Все исполнили в точности, — Артем принялся загибать пальцы. — Вещи собрали. В школу заехали, я с директрисой разобрался. По-моему, Костя был рад, что для него каникулы начались досрочно. Потом прибыли к твоим родителям, правда, мне показалось, что Костя остался там без особого удовольствия…

— Спасибо, — обронила Марина. — Извини, что взвалила на тебя все это. Но мне просто теперь некого просить…

— А кому же, как ни мне помочь вам в такой ситуации? — оскорбился Артем.

— Нет, нет, ты не обязан тратить на нас с Костей свое время! — торопливо возразила Марина. — У тебя в городе, наверняка, куча забот.

— Увы, это здесь у меня куча забот, — хмуро отрезал Артем. — Пошла черная полоса. Еще одни похороны завтра. У нас с Максимом друг умер в понедельник. Отличный был парень — Ванька Мазин.

— Сочувствую, — вздохнула Марина. — Тоже будешь проводить следствие?

Артем грустно покачал головой:

— Ни к чему. Там все ясно. Он болел, принимал сильнодействующий препарат. Превысил дозу. Скорая не успела. Тяжелый инсульт в тридцать лет.

— Печально, — обронила Марина.

Они замолчали. Марина смотрела в окно, Артем глядел себе под ноги. Присутствие Артема раздражало. Как же так? Почему снова он? А она-то надеялась, что ее самая первая и самая горькая ошибка забыта и похоронена. Зачем судьба снова и снова сталкивает ее с этим человеком?

Артем поднял голову:

— Да, кстати, послезавтра я непременно привезу Костю повидаться с тобой, обещаю!

— Ради Бога, Артем, не утруждайся! Это ни к чему!

— Что значит «ни к чему»?! — рассердился Артем. — Костя переживает и хочет тебя видеть! Мы с ним уже обо всем договорились. Послезавтра он будет меня ждать.

— Ах, вот как? Уже договорились, значит, — пробормотала Марина.

— Ты против?

Марина промолчала, отвернулась к окну.

— Марина, я даже не заикаюсь ни о каких правах. Я понимаю, что их у меня нет. Но я хочу попросить тебя…

— Я не буду поощрять ваши встречи, — отрезала Марина.

Артем тяжело вздохнул, резко отвернулся, нервно взъерошил волосы, потом заговорил горько и взволнованно:

— Марина, я понимаю, у тебя есть причина так говорить. Но Костя…

— Ты лезешь туда, где тебе нет места. Я не хочу ничего менять в своей жизни. До сих пор в ней тебя не было.

— А Костя? — нервно повторил Артем. — Как насчет его жизни?

Марина промолчала. Конечно, она чувствовала, что теперь все уже будет не так, как раньше. Костю уже не отвлечешь сказками и не прикажешь просто забыть об нежданном-непрошенном отце.

Артем заговорил, и Марина закрыла глаза, чтобы не видеть его, и только слушала его голос, в котором звучало искреннее отчаяние:

— Марина, я бесконечно благодарен тебе! После того, что между нами было, ты все же не стала в глазах сына делать из меня негодяя… Он стесняется меня, он нервничает, но я по крайней мере не почувствовал с его стороны враждебности. Я тебя умоляю…

— Артем, это пустой разговор! Не пытайся меня взять на слезу. Это могло сработать лет двенадцать назад, но не сейчас, — усмехнулась Марина и все-таки взглянула в его несчастное, взволнованное лицо. — Наивной толстой дурочки больше нет. Я не делала из тебя негодяя по очень простой причине — мне не хотелось тебя вспоминать. Вообще. Никак.

Артем покраснел.

— Значит, если бы ты знала, что Панины — мои родственники, у Владимира не было бы шансов завоевать твою благосклонность?

— Да, скорее всего. Но я не хочу думать о том, что было бы… А что было бы, если тогда, на твоей даче пьяная компания приятелей не посмеялась бы над тем, с кем ты спишь? И ты не вывалил бы на меня свое уязвленное мужское самолюбие?

Артем отвернулся.

— Неужели из-за моей юношеской глупости, мы с тобой оба будем всю жизнь несчастливы? — задумчиво произнес он. — Неужели я не могу хоть что-то исправить?

Марина спрятала невольную усмешку.

— Про нас с тобой — это ты поспешил, Артем. «Нас с тобой» никогда не было и не будет. Да и что ты собрался исправлять? Только хуже сделаешь. Косте сейчас нелегко. Он был привязан к Саше Капралову. Для Кости это настоящая потеря. А ты, Артем, для него никогда не существовал. Не было тебя.

Артем покорно кивнул:

— Да, конечно, я для него не существовал… А сейчас?! Сейчас-то он знает, что я есть! И что же теперь, едва появившись в его жизни, я просто-напросто возьму и исчезну?.. Вот это и будет означать, что я его бросил! А я не хочу, чтобы меня возненавидел мой родной сын!..

Слезы защекотали горло. Марина с трудом перевела дыхание и покачала головой:

— Хорошо, Артем. Я не буду между вами вставать. Сумеешь поладить с Костей, так тому и быть.

Артем благодарно улыбнулся:

— Спасибо.

Он снова взъерошил волосы и серьезно повторил:

— Спасибо. И не бойся, я никогда не причиню ему боль.

— Пожалуйста, оставь меня, — прошептала Марина, чувствуя, что вот-вот расплачется. — Я очень устала, мне надо уснуть.

— Конечно. Прости меня, я не подумал, что тебе ни к чему мои истерики, — он поспешно отступил от кровати. — Я ухожу. И… Я кое-что тебе привез.

— Ничего мне не надо, — сердито прошептала Марина. — Будь любезен, оставь наконец меня в покое…

Но Артем расстегнул куртку и вынул из внутреннего кармана книжку небольшого формата.

— Это тебе. К сожалению, у меня не было времени отыскать подлинник, но перевод отличный, сам убедился. Тебе понравится, — скороговоркой произнес он, кладя книгу на одеяло. — Я же помню, что тебе нравилось…

Марина взяла книгу, взглянула на обложку. Это был Роджер Желязны. Непрошеные слезы хлынули из глаз. Виновато охнув, Артем бросился к ее постели, сел рядом, осторожно, чтобы не причинить боль, обнял и прижал к себе. Его рука нежно погладила Марину по коротко стриженой голове:

— Все образуется, Марина. Все будет хорошо.

Она горько разрыдалась.

— Зачем ты опять? Зачем?.. — Марина попыталась оттолкнуть его. Но Артем не отпускал ее, прижался губами к ее лбу, ласковыми легкими прикосновениями принялся вытирать слезы с ее щек. И где-то в душе Марины предательски зашевелилось давно забытое: только бы он не убирал руки, только бы не убирал…

— Я же никогда больше… никогда не смогу тебе поверить… Я не смогу…

Он еще крепче прижал Марину к себе, принялся осторожно убаюкивать.

— Все будет хорошо. Я обещаю. Только прости меня. За все прости.