Шерил Андерсон

Роковая сделка

Саре и Шону за любовь, долготерпение и замечательные идеи

1

— Нужен труп, но не простой, — заявила Кэссиди.

— Считаешь, его можно заказать через Интернет? Или ими торгуют в каком-нибудь отделе наверху? — спросила я.

Уверяю вас, будь на Манхэттене такое место, где можно заказать элегантный труп, Кэссиди Линч наверняка бы об этом знала. Она обожает налаживать связи (они у нее, кажется, везде), а при ее потрясающей фигуре, длинных ногах и каскаде низвергающихся на плечи каштановых локонов в ее жизни нет недостатка в людях, готовых в любую минуту оказать ей какую угодно услугу.

— С твоими талантами ты можешь получить труп по заказу, — заметила Трисия. — Причем прямо из холодильника.

Мы с подругами проводили обеденный перерыв в ведущем магазине сети «Тысяча мелочей» на Бродвее (вот почему в ящике рабочего стола стоит держать пару плиток мюсли с орехами, сухофруктами и медом). Это истинный рай для страстных любителей шопинга: восемь этажей настоящих сокровищ, от крошечных кусочков божественно пахнущего мыла до тяжелой французской антикварной мебели для загородных домов. В детстве я обожала книжку о двух ребятишках, которых случайно заперли в Метрополитен-музее на Пятой авеню. Помню, я тогда мечтала, чтобы со мной произошло нечто подобное. А теперь мне иногда хочется оказаться запертой здесь. С платиновой карточкой. А еще лучше, чтобы мои расходы кто-нибудь оплачивал.

В ювелирном отделе на первом этаже мы помогали Кэссиди выбрать сережки. Дело в том, что коллега-юрист по вопросам интеллектуальной собственности в организации по правовой поддержке общественных интересов, где она работает, пригласил ее пойти вечером на научный семинар. Она было засомневалась, но, не желая подводить коллегу, решила, что новые сережки повысят ее энтузиазм.

— Рискую впасть в немилость у мэра и навлечь на себя гнев комиссара полиции, — Кэссиди искусно сдвинула брови, так что на лице не появилось даже намека на морщинки, но при этом оно выразило неудовольствие, — но не могу не заметить, что летом на Манхэттене произошло море убийств. Уверена, среди них найдутся нераскрытые, достойные твоих талантов.

И с профессиональной точки зрения, и с человеческой меня особенно интересуют две темы — любовь и кровавые преступления. Если говорить о крайностях, на которые способен человек, о готовности идти на все, невзирая на риск, об ослеплении и желании во что бы то ни стало добиться своего, то влюбленный и решившийся на убийство не так уж далеки друг от друга, как может показаться на первый взгляд. Или как можно предположить. Но более всего меня завораживает, когда эти два умонастроения пересекаются. Впрочем, такое пересечение — штука опасная и может привести к совершенно невероятным последствиям.

— Честное слово, я пыталась, — сказала я. — Не хочу, чтобы меня считали любительницей страшилок, но стоит мне узнать об интересном деле, я тут же несусь к несравненной Эйлин, но она и слышать ни о чем не желает.

— Наверное, Эйлин, а может быть и сама Судьба в ее лице, намекает на то, что тебе лучше затеять какую-нибудь важную общественную кампанию или устроить скандал на уровне правительства? — отозвалась Трисия, рассматривая дивные сережки из натурального жемчуга. — Это, по крайней мере, не столь опасный путь к журналистской славе.

Да, но я-то жажду совсем другого: заниматься журналистскими расследованиями убийств. Хотя я больше известна как ведущая колонки писем в журнале «Цайтгайст», недавно в силу целого ряда необычных обстоятельств я сумела раскрыть два таких преступления. И о том, и о другом я написала по статье, читатели приняли их хорошо, но это не повлияло на мою журналистскую карьеру, а я так на это рассчитывала! Наш редактор Эйлин продолжает потешаться над моим желанием официально выйти за рамки колонки «Разговор по душам» и посвятить себя расследованиям. Я, конечно, люблю свою колонку, но, хотя она дает прекрасную возможность наблюдать за разрушениями, на которые толкает человека любовь, очень хочется испытать силы в другом, более сложном деле.

— Трисия, у Молли дар вести расследования, — заявила Кэссиди твердо, — и мы должны его поощрять.

— Я не меньше тебя хочу увидеть ее фамилию в «Нью-Йорк таймс», — согласилась Трисия, — просто я надеялась, что туда можно пробраться не таким опасным путем.

— Но я там работать не хочу, — возразила я.

— Нет, хочешь. Все хотят. Даже я, хоть и не пишу статей. А говоришь ты это потому, что там подвизается Штатная Единица. Да ты трусиха! — И Кэссиди с недоумением и осуждением покачала головой.

— Нежелание работать рядом с Питером не означает, что я трусиха, — скорее уж оно говорит в мою пользу.

— Что за тараканы у тебя в голове! Это такая громадина и там столько места, что ты вполне можешь обходить его за километр. А еще лучше — добиться, чтобы его с позором выгнали.

Питер Малкахи — мой нынешний соперник и бывший возлюбленный. Когда мне пришлось распутывать первое преступление, мы еще встречались — нет, пожалуй, все-таки расставались. Тогда же в моей жизни появился полицейский детектив. Он-то за глаза и окрестил Питера «Штатной Единицей» — тот до сих пор об этом не подозревает.

И попал, между прочим, в самую точку. В то время мы с Питером работали в журналах, которые рассматривали как стартовую площадку для будущей писательской деятельности. Я, правда, так с места и не сдвинулась, зато он оказался в «Нью-Йорк таймс», но не благодаря каким-то выдающимся журналистским талантам и заслугам, а потому что находил нужных людей и всячески их обхаживал.

Пожалуй, насчет тараканов Кэссиди права, и все же…

— Я не желаю ему зла, — сказала я, пытаясь увильнуть от неприятного разговора.

— Неужели? — воскликнула Кэссиди. — А лично я желаю ему всяческих напастей, хотя, между прочим, не я с ним встречалась.

— Молли, он обошелся с тобой отвратительно, и у нас имеется на это полное право, — сказала Трисия.

— Я всего лишь хочу понять, что мне делать дальше, — сказала я не столько из благородства, сколько из желания прекратить разговор о Питере.

— Отлично. Значит, вместо Питера перемоем кости Эйлин, — тут же откликнулась Кэссиди.

Эйлин Фицмонс — мой редактор в «Цайтгайст». Это один из тех глянцевых журналов Манхэттена (между прочим, его название с немецкого переводится как «дух времени»), который в одном номере без тени смущения и иронии научит вас, «Как гордиться собой», раскроет «Десять вернейших способов его соблазнить» и подскажет, «Когда делать ноги, если нужно их делать». По словам Издателя, Эйлин прислали к нам, чтобы журнал стал «острее и зубастее», но пока от ее острых зубов страдают лишь нежные сердца сотрудников. Одни ее терпеть не могут, другие боятся. Насколько могу судить, ее в равной степени устраивает и то, и другое.

Эйлин была ко мне добра. Один раз. Этот факт заставляет меня нервничать и вспоминать слова Дона Корлеоне из «Крестного отца»: «Когда-нибудь ты мне понадобишься». Доброта Эйлин проявилась в том, что она опубликовала мою статью о втором журналистском расследовании. Тогда прямо во время празднования помолвки убили невесту брата Трисии. Возможно, вы даже читали эту статью.

В рамках время от времени предпринимаемых Эйлин усилий добавить нашему журналу зубастости она и попросила меня написать об этом преступлении и о моей роли в его раскрытии. Статья, смею утверждать, получилась острая и интересная, потому что нас завалили восторженными письмами и по обычной, и по электронной почте. С той поры я прошу Эйлин поручить мне еще какое-нибудь журналистское расследование, но она только смотрит на меня и кривится, словно я шелудивый котенок; потом, похлопав по плечу, отсылает обратно к моей колонке.

— Что возвращает нас к необходимости найти труп, — сказала я, прерывая череду воспоминаний, — но такой, который придется по вкусу Эйлин.

— Гм… Надо же, а я и не подозревала, что Эйлин у нас еще и некрофилка, — произнесла Кэссиди задумчиво.

— Только этого не хватало. Мне и без того мало радости ежедневно сталкиваться с ней нос к носу.

— У тебя же теперь такие связи — грех не воспользоваться. Пусть твой драгоценный Шерлок Холмс поделится с тобой информацией.

— Нет, Кэссиди, — опередила меня Трисия, — этот номер не пройдет. Ты же знаешь, как Кайл относится к нашим расследованиям.

Меня порадовало, что Трисия сказала «нашим», потому что без поддержки и помощи подруг я бы, наверное, не раскрыла те два убийства. И она, конечно, права насчет Кайла — он придет в ужас, если узнает, что я из кожи вон лезу, чтобы снова заняться расследованием. Он и меня оберегает, и свою вотчину и совсем не хочет, чтобы я оказалась на его территории. Я могу его понять, хотя не всегда с этим соглашаюсь.

С Кайлом Эдвардсом я познакомилась на месте преступления, потому что именно я обнаружила труп. Он прибыл туда как полицейский детектив, и можно смело утверждать, что на Манхэттене он один из лучших. Мы очень скоро хорошо узнали друг друга и сблизились — отчасти потому, что сначала он подозревал в убийстве меня. Чтобы его разубедить, я и взялась за расследование. Наша история, конечно, мало похожа на сказку о Золушке, Прекрасном принце и хрустальной туфельке, но пока нам, в целом, удается избегать острых углов, как и выстрелов из проезжающей мимо машины, и не становиться участниками других подобных событий, способных осложнить роман между людьми наших профессий.

— Мужчина далеко не всегда знает, что для него хорошо, а что плохо. В этом легко убедиться, поговорив с любым из них, — заметила Кэссиди.

— Кайл не станет перечить, если у меня будет стоящий материал, — попыталась я заверить всех, включая себя. — Просто вряд ли он будет поддерживать меня в этом начинании.

— Его вполне устраивает твой нынешний статус ведущей колонки писем с нераскрытыми талантами?

— Его устраивает, чтобы в меня никто не стрелял.

— Кстати, когда же он все-таки к тебе переезжает?

Чтобы не смотреть на подруг, я посмотрела на часы.

— Что, прямо сейчас? — поинтересовалась Трисия.

— Мне пора возвращаться. — Я подалась вперед, чтобы на прощание обнять их обеих, но под тяжелым взглядом Трисии у меня опустились руки.

Кэссиди красноречиво выгнула бровь дугой — это она делает без видимых усилий.

— Напомни мне, пожалуйста, научить тебя указывать людям их место, — сказала она.

— Но мне — правда! — пора бежать в редакцию, — повторила я упрямо.

— Можно подумать, ты когда-нибудь позволяла Эйлин держать тебя на коротком поводке, — хмыкнула Кэссиди.

— Послушай, Форрестер, ты от нас что-то скрываешь, — изрекла Трисия.

— Ничего я от вас не скрываю. Просто стараюсь не делать скоропалительных выводов.

— Выводов?! — В милой головке Трисии так громко зазвонили свадебные колокола, что у меня зазвенело в ушах. Наша Трисия привыкла все расставлять по своим местам, она обожает вносить порядок в жизнь других людей и неплохо на этом зарабатывает. Тот факт, что она знает меня столько лет, но пока не сумела хоть как-то распланировать мою жизнь, ее одновременно огорчает и вдохновляет. Эту хрупкую брюнетку с дивной кожей люди ошибочно принимают за тонкую, нежную и, следовательно, податливую натуру. Да, она тонкая и нежная, но и паутина на ощупь тонка и нежна. И одновременно красива, но попробуйте-ка ее от себя оторвать.

— Сбавь обороты, подружка. Он всего-то перевезет ко мне в выходные кое-что из вещей. Пока никаких знаменательных обменов кольцами, никаких далеко идущих договоренностей, просто… кое-что.

— Что значит «кое-что»? Что именно? — потребовала ответа Кэссиди. — Насколько мне известно, вы уже прошли стадию появления в твоей ванной его зубной щетки и смены одежды в шкафу?

— А что это может значить?!

Кэссиди и Трисия многозначительно переглянулись.

— Ты, по крайней мере, знаешь! — Кэссиди переключила внимание на Трисию. Та кивнула и добавила:

— Он ведь сам предложил.

— Девочки, давайте я вас тут оставлю, а сама побегу, ладно?

— Нужно собраться и отметить такое событие, — радостно улыбнулась Трисия.

— Отлично, — сказала я, — собираемся у тебя? Мы с Кайлом постараемся забежать на огонек.

— Вообще-то я имела в виду твою территорию.

— Нет-нет, отмечать пока нечего. Это всего лишь небольшой шаг в верном направлении, а не какое-то там официальное заявление.

— Значит, теперь каждый вечер он будет возвращаться к тебе? — спросила Кэссиди, оттесняя меня назад к прилавку. Я попробовала сопротивляться отчасти потому, что мне действительно пора было возвращаться в редакцию, а отчасти потому, что испугалась града вопросов, на которые у меня нет ответа.