Оливия Гейтс - Роковое наваждение

Она всего лишь хочет, чтобы ее и Дору оставили в покое, и не желает, чтобы пострадал Андреас, несмотря на то что его явно не заботило, что он причиняет боль.

Аристидес сжал ладонь Селены, отпустил и встал. Наоми быстро последовала его примеру, собираясь извиниться и все объяснить. Он остановил и сжал ей руку.

– Мисс Синклер. Наоми. Вам не стоит больше беспокоиться. Петрос был мне как младший брат, когда мы жили на Крите, он для всей нашей семьи был близким человеком. Когда он переехал, нам так и не удалось возобновить отношения, дружба с Андреасом отдалила его от нас. Не могу передать словами, насколько мне жаль, что я ничего не знал о жизни вашей семьи, о том, что он женился и погиб. Но теперь мне известно, что у него осталась дочь, уверяю вас, она мне так же дорога, как и остальные племянники и племянницы. И я не позволю никому нарушать спокойствие ее жизни и вашей, тем более Андреасу. Я сам с ним разберусь.

Наоми поблагодарила его за помощь, выслушала сочувственные слова Селены и покинула кабинет в странном состоянии. Она лишь надеялась, что ее действия не приведут к окончательной ссоре братьев. Но дело сделано. Теперь Аристидес потребует, чтобы Андреас отступил, и, возможно, даже каким-то образом на него надавит. Ясно, что Андреас так легко не отступит. Если вообще когда-нибудь отступит. Он настолько могущественный и влиятельный, что готов к любым потерям в бою. Именно поэтому так многого достиг в бизнесе.

Теперь Аристидес стал ее союзником. Он выиграет ей немного времени или сможет помочь урегулировать ситуацию на приемлемых для нее условиях.

Ну, или же вся эта затея плохо кончится. Не в состоянии больше думать о последствиях сегодняшнего визита, Наоми надеялась, что все разрешится с минимальными потерями и они с Дорой смогут избежать холодных лап Андреаса.

Андреас остановился возле главного офиса старшего брата. Тот позвонил ему час назад и приказал явиться. Последние слова – «сейчас же» – до сих пор болью отдавались в ухе. Сначала он хотел послать брата, игнорировать звонок, если бы не знал, зачем тот его вызвал. Наоми. Ничего другого в голову не приходило. Аристидес за много лет звонил всего четыре раза: сообщить о похоронах Леонидаса, пригласить на свадьбу и первый день рождения сына младшей сестры, который совпал с днем ее свадьбы. Андреас приехал на свадьбу Каллиопы, потому что позволяла ситуация. Другое важное семейное мероприятие неудачно выпало на следующий день после того, как Наоми ушла от него, назвав монстром. Неожиданный требовательный звонок Аристидеса точно с ее подачи. Видимо, решила обратить на него разгневанного Аристидеса, чтобы появился шанс на победу. Но Аристидес и обладает огромной властью. Если на земле и существует мужчина, способный противостоять Андреасу, то это только Аристидес. Наоми, должно быть, полагает, что тому удастся выиграть для нее время, чтобы она смогла найти иной выход. Что угодно, лишь бы не сдаваться. Его сильная и смелая львица!

Но прошлой ночью она сама пришла к нему, прекрасная и рассерженная, выплеснула на него всю страсть и агрессию, била, кусала, терлась об него до тех пор, пока он не дал то, чего она так упорно требовала. Их близость была такой же восхитительной, как прежде. Даже лучше, словно за время разлуки взаимное влечение стало сильнее, желание до боли невыносимым, а наслаждение пронзительно острым. Но как только он понял ее мотивацию, сразу охладел, пусть и на несколько минут. Он всегда был уверен в том, что она сделает все, лишь бы оказаться под ним, как и он, чтобы она оказалась там. Конечно, у нее была причина так поступить, она действовала в интересах Доротеи, но это лишь отговорка. Она по-настоящему его хотела. Ради Доротеи или по иной причине, она бы никогда не оказалась в постели с другим мужчиной. От одной этой мысли кровь вскипала от гнева.

Прошлой ночью случилось кое-что важное. То, что произошло между ними, было потрясающим, настоящим. Чудесная химия чувств и бесконечное наслаждение. Как это она сказала, «нездоровое сексуальное влечение». Он бы заменил «нездоровое» на «вызывающее зависимость» или «порабощающее». То, что произошло, было чудесным, не поддавалось описанию. На протяжении долгих лет разлуки его плоть возбуждалась и твердела, стоило лишь вспомнить о том, как когда-то он проникал в жаркое лоно, прикасался к бархатной коже, ласкал соблазнительные изгибы прекрасного тела, он еще помнил чарующий запах ее возбуждения, манящий и женственный. Какое-то облегчение на короткое время он мог испытать лишь, когда прокручивал в голове многочисленные эпизоды страстного слияния их тел. После четырех мучительных лет он так же злился, как и Наоми, но по другой причине. Он негодовал, что эта женщина все еще имела над ним власть. Он вернулся, чтобы снова завладеть ею, и надеялся, что на этот раз все будет по-другому и он излечится от безумной зависимости, хотя какое-то время будет испытывать влечение, которое затем угаснет. Но, увидев Наоми, прикоснувшись к ней, он загорелся с прежней силой, даже больше. Все в ней – мягкость и шелковистость кожи, мелодичность стонов, вкус поцелуя, теплое дыхание, чарующий взгляд, каждое движение – разжигало страсть. Она словно создана как идеальный наркотик для него, афродизиак, ниспосланный на землю жестокими богами, чтобы наказать его.

Theós, прошлая ночь.

Предполагая утонуть вместе в удовольствии, он хотел утолить многолетний голод, а близость разрушила контроль над страстными желаниями. Теперь он не будет знать покоя, пока снова не овладеет ею. И не однажды, а тысячи раз.

И вот сейчас шел на встречу со старшим братом, думая только о Наоми. Ее разгоряченная, влажная, возбужденная плоть, изящные руки, соблазнительное тело, извивающееся под ним, страстные вздохи и стоны.

Нужно быстренько разобраться с братом и продолжить завоевывать ее. Ведь скоро придется какое-то время сдерживать желания.

– Мистер Сарантос. Я – Кора Делани. Мистер Сарантос попросил проводить вас в его кабинет.

Андреас заметил, как в ее взгляде появился огонек. Он был уверен, что на Аристидеса она так никогда не смотрела. Улыбка стала шире и приветливее, она посмотрела прямо ему в глаза с явным интересом. Он не ответил на ее улыбку, тем самым демонстрируя, что как женщина она его не интересует.

Она симпатичная. Даже красивая. Несколько лет назад он считал, что именно такие женщины в его вкусе. Темноволосые, яркие, утонченные. Он бы дал ей понять, что их интрижка станет короткой, а дальше выбор за ней. И когда она согласилась бы на его условия, он позволил бы себе одну ночь с ней. Но в жизнь ворвалась Наоми. Прекрасный ангел с сияющими светлыми волосами и чарующими изумрудными глазами, чувственная и соблазнительная, невинная и невероятно страстная. И стала единственной. С тех пор он хотел только ее. Но женщины, как и прежде, выказывали интерес к нему, куда бы он ни приезжал. И, когда одного равнодушного взгляда оказывалось недостаточно, приходилось говорить, что он уже занят. Наоми с первого взгляда завоевала его своей красотой, пленила желанием, которое только она могла утолить. А теперь она обратила против него гнев брата. Пора собраться с мыслями и отразить удар.

Через пару минут Андреас увидел Аристидеса. Брат, словно огромный мраморный монолит, возвышался в роскошно обставленном кабинете – создавалось впечатление, что он из другого мира, этакий ангел возмездия. Он идеально подходил на эту роль. Что-то пробудилось в душе Андреаса при виде брата. Сильное, давно забытое чувство.

Единственным близким ему человеком был Петрос. По крайней мере, он так считал. Но жизнь проходила, а он был далеко от родных и не мог их поддержать. Теперь и Петрос ушел в мир иной, как и младший брат Леонидас, оба погибли в автомобильной катастрофе. Авария, в которой погиб Леонидас случилась, как выяснилось, по его вине, по крайней мере, никто больше не пострадал. Теперь у Андреаса остался только Аристидес. Единственный мужчина на земле, близкий ему по духу. И хотя сейчас он гневно уставился на него, словно хотел испепелить, Андреас подошел ближе и обнял его. Аристидес застыл на месте, не двигаясь и даже не дыша, настолько был шокирован. Иной реакции Андреас не ожидал, поскольку никогда не выказывал Аристидесу или кому-либо еще заботу и тепло – ни действиями, ни на словах.

Тяжело вздохнув, Андреас отступил, выпустив из объятий брата. Аристидес по-прежнему не двигался, смотрел вперед, словно в трансе, потом взглянул на Андреаса:

– И что это было?

– Я почти уверен, что люди называют это братскими объятиями.

– С каких пор такие особи, как ты, на такое способны?

– Мне захотелось, и я сделал.

– Но это что-то удивительное, сродни летающим поросятам.

– Будь уверен, такого больше не повторится.

– Вероятно, планеты выстроились определенным образом, и невозможное стало возможным. Что случилось?

Вздохнув, Андреас еще раз быстро стиснул Аристидеса в объятиях и так же быстро отпустил.

– Вот. Я забрал их обратно. Что угодно, лишь бы вернуть тебя в прежнее состояние. Теперь тебе лучше?

– Если думаешь, что я смогу стать прежним и что-то можно изменить, не заблуждайся. Ты что, заболел?

С губ Андреаса сорвался безрадостный смешок.

– Ты думаешь, я смертельно болен и пришел, сожалея о том, как много всего пропустил, не сделал, не сказал, а напоследок решил все исправить?

Явный сарказм Аристидес пропустил мимо ушей, он словно чего-то ожидал.

– Черт возьми, с тобой все в порядке? Если что-то не так, сейчас же скажи об этом.

Андреас поморщился от громогласного «сейчас же».

– Я просто тебя обнял, Аристидес, и уже забрал объятия. Что еще я могу сделать, чтобы вернуть наши прежние мирные отношения и холодное равнодушие друг к другу?

Лицо Аристидеса не выражало никаких эмоций, Андреас снова словно увидел собственное отражение. Он давно научился использовать отстраненный взгляд как оружие, равнодушие стало своего рода защитным механизмом, а маска – частью его самого. Он терял над ней контроль, только когда переживал. Иными словами, находясь с Наоми.

Андреас сразу понял, что означает взгляд брата, тому хотелось вдарить младшему братцу за глупость и непослушание. Аристидес убедился, что его безмолвный посыл дошел, и направился в кабинет. Андреас присоединился к нему.

– А ты хочешь вернуть их?

– Наши мирные отношения? Думаешь, что что-то поменялось?

– Просто ответь на вопрос.

И что он думал? Андреас настолько привык к своему бесчувственному существованию, что не был уверен, может ли вообще жить иначе.

– Ничего не нужно менять.

– А я думаю, нужно. И прежде всего, тебе самому.

– И ты уверен, потому что ты старший брат, которому лучше все известно?

– Я уверен, потому что пару лет назад был таким, как ты.

– А потом появилась Селена и спасла тебя.

Эта история до сих пор казалась нереальной. Аристидес влюбился без памяти в дочь своего главного врага. Да, поначалу все было далеко не гладко, после недолгого времени, которое они провели, охваченные страстью, они расстались, за время разлуки она успела родить ему ребенка, но решила, что он не заслуживает узнать об этом. Когда Аристидес вернулся, Селена заставила его помучиться, чтобы получить второй шанс на счастье с ней и маленьким сыном. Аристидес привык доводить дела до успешного конца, поэтому более чем убедительно показал себя надежным партнером и любящим спутником жизни и, кажется, продолжал доказывать. Теперь у них родилась еще и девочка, они – счастливая семья. Как в сказке. Так мило, аж тошнит.

– Нет смысла насмехаться над правдой. Селена спасла меня, вытащила из меня все самое лучшее и дала еще один шанс на счастье.

– Тогда я обречен, поскольку, по твоему мнению, во мне нет ничего хорошего, чтобы спасать.

– Я был в таком же безнадежном состоянии, даже хуже. Но оказалось, вовсе не важно, считаешь ли ты, что не достоин спасения. Важно, чтобы так думал кто-то другой, а ты включил разум и позволил протянуть тебе руку помощи.

– Ты никогда не был безнадежным, как я. Я принадлежу к отдельному виду, ты забыл? Не могу поверить, что мы вообще об этом говорим. И это началось с объятий.

– Последний раз ты обнял меня в возрасте семи лет.

– Да. – Тридцать лет назад. Андреас вспомнил, как тогда относился к Аристидесу. Старший брат был для него опорой, единственным источником надежды, придавал силы двигаться во мраке неспокойного детства. Он любил маму и старшую сестру и, как любой ребенок, был привязан к людям, которые заботились о нем. Но они такие же жертвы судьбы. Он ненавидел их и себя за беззащитность и беспомощность и восхищался только Аристидесом, чьи сила и упорство сподвигли на поиски собственного пути в жизни.

– Никогда тебе об этом не говорил, но в детстве я безумно тобой восхищался. Ты был для меня образцом для подражания.

– Охотно верю. Но ты хотел подражать моему хладнокровию. Я использовал это, чтобы выжить и добиться чего-то. В твоем случае отстраненность и равнодушие стали неотъемлемой основополагающей частью тебя самого. Кажется, внеземной разум, собравший тебя по частям на конвейере, забыл установить пакет эмоций.