— Это один из вчерашних придурков? — спросил он меня, выдержав паузу.

— Кайл, это Адам Кроули, — ответила я, не желая вдаваться в обсуждение, придурок он или нет, тем более что я еще сама не решила. Скорее всего, придурок: испортил нам примирительный обед, и мне вовсе не хотелось вспоминать сейчас, стоя напротив Кайла, как его, то бишь Адама, теплые губы касались моего уха; но мне очень хотелось расспросить Адама, только не за ужином, ясное дело.

Адам протянул Кайлу руку:

— А вы?..

— Кайл Эдвардс, — ответил Кайл, нехотя пожимая протянутую руку. — Я бы пригласил вас поужинать с нами, но вы нам ни к чему.

Адам обернулся к соседнему столику, схватил за спинку свободный стул (ужинавшие за этим столиком гости взирали на него в такой же растерянности, как и мы с Кайлом), развернул стул к нашему столу и уселся.

— Я по-быстрому.

— Уж постарайтесь. — Кайл остался стоять.

К нам поспешали официант и его начальница, у обоих на лицах волнение. Я кивнула им, давая понять, что все в порядке, и они застыли неподалеку, все еще встревоженные.

— Как вы меня отыскали?

— Позвонил брату, тот прямо захлебывается, как хорошо провел время с вами и вашими подругами.

Кайл перевел взгляд на меня — ненадолго, только чтобы дать мне почувствовать свое неудовольствие, — и вернулся к Адаму.

— Давайте я позвоню вам утром, — предложила я Адаму, — тогда и обсудим.

— Зачем откладывать удовольствие? — развеселился Адам.

Кайл наконец уселся, уперся локтями в колени — отчасти чтобы принять непринужденную позу, отчасти чтобы удержаться от соблазна врезать-таки Адаму.

— Оттого что вы записали один хороший альбом, вы еще не стали звездой, Кроули!

— Придется записать другой, получше. — Адам подался вперед, изображая дружескую приветливость. — Но по дороге на студию я все же задам один вопрос. Только один, и она полностью свободна. Разве что сама захочет поговорить.

Кайл откинулся на спинку стула, закусил нижнюю губу. Не столько обдумывал просьбу Адама, сколько прикидывал, как бы ему побольнее вмазать.

— Ладно, — сказала я, пытаясь остановить их обоих. — Один вопрос.

Адам усмехнулся, Кайл сердито нахмурился, но хоть губу жевать перестал. Я продолжала, обращаясь к Адаму:

— Я отвечу на ваш вопрос, но затем вы ответите на мой.

— Нормально.

— Больше, чем вы заслуживаете, — проворчал Кайл, в очередной раз перекладывая столовые приборы.

— Итак, Адам? Ваш вопрос? — Пусть лучше поторопится, пока у Кайла не лопнуло терпение.

— Мой брат нанял вас?

Я чуть было не расхохоталась, что уж вовсе не понравилось бы Адаму и я бы не получила ответа на мой вопрос.

— Нанял? С какой целью?

— Чтобы вы распространяли повсюду слухи насчет пленок. И о том, что смерти Рассела и нашего отца как-то связаны. Вы повытаскивали кучу старых сплетен, и это очень неприятно людям, которые мне дороги.

— Я всего лишь собираю материал для статьи об Оливии. «Слухи насчет пленок» исходят от нее. И это Джордан сказал, что обе смерти связаны, при чем тут я?

— Все началось, когда вы появились на горизонте.

— Она появилась уже после смерти Рассела Эллиота, — вмешался Кайл. Теперь он пытался поставить нож стоймя.

— Еще один журналист — любитель сенсаций?

— Я детектив из убойного отдела полиции Нью-Йорка. — Мой детектив медленно поднял взгляд, чтобы проследить за реакцией собеседника.

Адам смотрел не на Кайла, а на меня, рассерженный, сбитый с толку:

— Ты еще и полицию в это вовлекла?

Можно было бы успокоить его и сказать, что ужин с детективом — это часть моей личной жизни, однако детектив предпочел задать следующий вопрос:

— А, вы считаете, полиции тут делать нечего?

Лоб Адама избороздили морщины, черные брови встали углом. До чего же он похож на своего отца!

— Вы сами сказали нам, что смерть Рассела — несчастный случай.

Кайл раздумчиво кивнул, а я, сцепив пальцы на коленях, с трудом заставила себя сидеть тихо. Куда он гнет? Хочет поиздеваться над Кроули, проучить меня?

— И вас это устроило? — надавил Кайл.

— Почему нет?

— Не все так охотно приняли это объяснение.

— Не приняли те, у кого с головой не в порядке. Или кому публичного внимания недостает.

Вот что занятно: Кайл не сказал Адаму ничего нового, однако, зная, что Кайл служит в полиции, Адам по-другому воспринимал уже известную информацию. Более того, Кайл вовсе не говорил, будто он расследует причины смерти Эллиота, Адам сам так решил. Почему? Лишь потому, что Кайл излучает уверенность, или вылезло преступное подсознание Адама, он знает: тут есть что расследовать.

Адам Кроули вновь подался поближе к Кайлу:

— Оливия убедила вас снова открыть дело?

— Кто ж еще мог этого хотеть? — вопросом на вопрос ответил Кайл.

Адам набрал в грудь побольше воздуху.

— Все мы, конечно, хотели бы, чтобы вы разобрались в деле, раз есть в чем разбираться. — Слова его, если и не были искренними, прозвучали достаточно твердо.

— Может быть, кто-то все же не хотел повторного расследования?

Судя по затянувшейся паузе, Адаму вспомнилось чье-то конкретное имя, однако делиться своими соображениями с нами он не стал. Что за секрет, не тот ли самый, который вызвал на его губах улыбку тогда, во время сцены в апартаментах Клэр? Сейчас он не улыбался.

— Разумеется, тот, кто это сделал, не хотел бы. Если кто-то что-то сделал.

— А кто мог захотеть сделать что-то?

Адам снова обернулся ко мне, не рассерженный — растерянный:

— Хватит уже. Интересный у вас профессиональный подход.

— Вроде вашего, — подхватила я. Не дай бог, они с Кайлом перейдут к рукоприкладству, и я попаду еще и в завтрашние газеты.

— Мой профессиональный подход?

— Вы помешали нам ужинать. Разве так должен вести себя будущий владелец клуба?

Взгляд Кайла метнулся к моему лицу. Адам резко спросил:

— О чем это вы?

— Кажется, вы с Рэем Эрнандесом решили открыть клуб?

Наконец-то я попала в больное место. Парень заерзал.

— Кто вам сказал? — Не успела я ответить, как он продолжал: — Предупреждаю вас: ни одному слову Оливии верить нельзя.

Смотри-ка, хоть в чем-то сводные братцы мыслят одинаково.

— Надо же, я думала, вы друзья.

— В глубине души она меня ненавидит, однако она так давно притворяется, что привыкла. — Он изображал насмешку, а в голосе прорывалась обида.

— С чего вдруг ненавидит?

— Ей завидно, что ее отец вложил в нас столько времени и сил. В нас, а не в свою семью.

— Предлог законный, — одобрил Кайл.

Адам с трудом выдавил улыбку:

— С нами ему было лучше, чем с ней.

— Особенно с вашей матерью, — не удержалась я.

Брови Кайла взметнулись, лицо Адама окаменело.

— Я не стану отвечать на подобные намеки.

— И не скажете, давно ли ваша мать встречается с Грэем Бенедеком?

Лучше б я в него вилку воткнула. С минуту он сидел неподвижно, как статуя, потом встал и отодвинул свой стул от стола. Когда он вцепился в спинку стула, я разглядела, что костяшки пальцев у него совсем белые.

— Мы договаривались — один вопрос. Доброй ночи.

Адам быстро пошел через обеденный зал, наклонив голову, чтобы ни с кем не встречаться взглядом. Я привстала, но Кайл удержал меня за руку и покачал головой. Оглянувшись по сторонам, я убедилась, что все смотрят в нашу сторону: что, мол, мы еще учиним.

— Оставь его, — попросил Кайл. — Больше ты сегодня из него ничего не выжмешь.

— Почему? — запротестовала я, но на свое место все же плюхнулась.

— Ты переступила черту.

— С ним? Каким образом?

— Мужчина не станет разговаривать, даже думать не станет о том, с кем у его матери может быть секс. — Кайл скривился, как будто отгонял прочь от себя крамольную мысль. — Нельзя, и все тут.

Я разгладила салфетку у себя на коленях.

— А насчет того, что его мать может оказаться убийцей?

Кайл перекривился пуще прежнего.

— Такие проблемы встречаются реже. Ты подозреваешь его мать?

— Если бы мне пришлось прямо сегодня выбирать в этом семейном кружке убийцу, я бы поставила на нее. А ты думаешь — это он?

— Откуда мне знать?

— Но ты же его допрашивал.

Кайл состроил ту самую гримасу, которую обычно корчат мужчины, — женщине ради того же эффекта достаточно слегка скосить глаза.

— Не допрашивал, а спрашивал.

— Не вижу особой разницы. Боюсь, и Адам не разглядел.

Кайл вновь принялся играть с ножом. То ли размышлял насчет допроса Адама, то ли собирался переключиться на меня.

— Наверное, я просто привык задавать людям вопросы, — сказал он наконец.

— Вообще-то я тоже. — Черт, ляпнешь такое и замираешь в надежде, что это не ты сказала, так, залетело откуда-то, сейчас отзвучит эхо, и мы все посмеемся над чьей-то — не моей — глупостью.

Никто не смеялся. Кайл так пристально уставился на меня, что я перестала любоваться цветом его глаз и уже мечтала, чтобы он сморгнул, это же противоестественно.

— Так и есть, — медленно, с сожалением выговорил он.

Новые дела — желудок рухнул к моим ногам. Так мне показалось, на самом деле, вероятно, душа ушла в пятки. Наш Главный Разговор начнется прямо сейчас? Разумеется, мы должны поговорить, но я как-то надеялась, что мы успеем немного порадоваться жизни, два-три беззаботных свидания, немного радостей и забав, прежде чем вернемся к мрачному обсуждению: что именно у нас пошло не так и что мы должны делать впредь, чтобы избежать этих подвохов, и удастся ли нам их избежать.

Узкая дорожка через минное поле. С одной стороны — мужчина моей мечты, с другой — работа моей мечты. Я всегда готова извиниться, если в чем неправа, но как я могу извиняться за то, что оказалась в положении, которому позавидует любая нормальная женщина? Кайл вроде бы как дожидался от меня слов на эту тему, дескать, я была неправа, я чересчур упрямая, упертая или еще какая. В общем, женщина, которая посмела настоять на своем. Нет, я тут феминистскими манифестами не размахиваю, и все же…

— Прости меня.

Феминистка в моей голове на миг заткнулась и позволила мне переварить услышанное. Я чуть было не попросила Кайла повторить последнюю реплику, чтобы проверить, так ли я расслышала, но тогда он решил бы, что я чересчур упиваюсь своим торжеством.

— За что? — на всякий случай уточнила я.

И тут явился официант, официанты всегда приходят как нельзя более вовремя. Я давно подозревала, что в лучших ресторанах установлена система наблюдения с мониторами в кухне, и официанты в боевой готовности следят за экранами: «Этот, за столиком номер шесть, вот-вот сделает предложение. Скорее тащи им суп, отвлеки и помешай!»

Наш официант подавал салаты с особым шиком и ухмылкой во весь рот, но, может быть, он просто пытался вычислить уровень нашего ВИП, после того как видел меня с обоими мальчиками Кроули. Сейчас как вытащит из кармана диск со своими песнями и попросит нас передать его Адаму или Джордану (а может быть, обоим). А впрочем, черт с ним, с официантом, мне бы поскорее возобновить разговор с Кайлом. Я даже отказалась от свежемолотого перца, хотя салату перец пошел бы впрок.

— За что? — кротко спросила я Кайла, как только официант отошел. Обычно извиняться приходится мне, я не в курсе, как полагается пристойно и благосклонно принимать извинения.

— За то, что я велел тебе не лезть в это дело, а затем влез в него сам.

Я бы предпочла что-нибудь более задушевное и касающееся наших отношений, но все же это был шаг в нужном направлении. Главная наша беда заключалась в том, что Кайл не одобрял мою работу, а я не собиралась останавливаться по его приказу. Я извинялась, когда наступала на мозоль ему и его коллегам, но тут впервые Кайл признал за мной право искать ответы и не сдаваться.

— Спасибо, — промолвила я. Приличный человек на том бы и остановился, но кто сказал, что я — приличный человек? — И сильно ты сунул в это нос?

— Пролистал заново дело.

Предвкушение торжества легкими мурашками пробежало по коже. Так он и впрямь заинтересовался делом — тем самым, которое яйца выеденного не стоило? Почему? Поверил мне на слово или раздобыл новую информацию, что-то, чего я еще не знаю? Я покопалась в салате, чтобы не выдать свой бешеный энтузиазм, и спросила наконец:

— И?..

Кайл нахмурился:

— В показаниях родных не все сходится. Ни намека на повод для самоубийства, но, с другой стороны, такая возможность никого не удивила.