Сандра Браун - Роковой имидж

Рэна столкнулась с ним в коридоре как раз в тот момент, когда собралась идти ужинать.

Она ожидала увидеть в этом доме кого угодно, но только не молодого привлекательного мужчину.

Ее первой реакцией был испуг: дыхание стало прерывистым, сердце бешено заколотилось. Почувствовав внезапную слабость, она прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Привет! Кажется, я вас напугал?

Его загорелое, чуть обветренное лицо осветила улыбка. Уголки губ поползли вверх, брови изогнулись и приподнялись. Рэне показалось, что они вот-вот скроются под волнистыми прядями каштановых, цвета собольего меха волос, прикрывающими его лоб.

"Какая обезоруживающая улыбка!» — мелькнула мысль, и сердце Рэны забилось еще быстрее.

— Н-нет, — ответила она, слегка заикаясь.

— Разве тетя Руби не сообщила вам о прибытии нового постояльца?

— Да, но я…

Она не закончила фразу, хотя вполне могла сказать: «Сообщила, но я ожидала увидеть перед собой дряхлого старичка в шерстяном джемпере и с трубкой в зубах, а не загорелого красавца, чьи плечи почти перегородили проход». Она даже представляла себе добродушную улыбку так и не появившегося старичка. Конечно, не такую, что расцвела на красивом лице незнакомца. Так улыбаются плейбои и бездельники.

Не переставая улыбаться, он поставил на пол коробку с пластинками и кассетами, которую все это время держал под мышкой, и протянул ей руку.

— Трент Гемблин.

Рэна значительно дольше, чем позволяли приличия, хранила молчание. Затем нехотя подала руку и промямлила:

— Меня зовут мисс Рэмси.

Когда она наконец осмелилась посмотреть ему в глаза, он улыбнулся еще шире, как будто она его забавляла.

— Я могу вам чем-то помочь, мистер Гемблин? — сухо поинтересовалась Рэна.

— Надеюсь, что сам управлюсь, мисс Рэмси.

Улыбка исчезла с его лица, но в глазах, в этих бездонных и влажных озерах цвета кофейного ликера, все еще искрился озорной огонек.

Мысль о том, что он, очевидно, находит ее ужасно смешной, заставила девушку оторваться от стены и встать ровно.

— Простите, но я должна спуститься в столовую. Руби очень сердится, когда опаздывают к ужину.

— Наверное, мне тоже следовало бы поторопиться. Направо или налево?

— Что, простите?

— Какая из комнат моя — справа или слева?

— Ваша слева.

— А ваша, стало быть, справа?

— Да.

— Я очень надеюсь не перепутать двери и однажды вечером не ворваться по ошибке к вам. — Он оценивающе оглядел ее с головы до ног. — Сами понимаете, что в этом случае может произойти.

Он просто издевается!

— Увидимся за ужином, — холодно сказала Рэна и направилась к лестнице.

Трент прижался к стене, уступая ей дорогу. Однако расстояние между ними было настолько мало, что Рэна коснулась его подолом платья. Конечно, он подстроил это специально! Она спиной почувствовала его дерзкую улыбку.

Она просто кипела от злости, спускаясь по лестнице. Если бы он только знал!

При желании мисс Рэмси легко могла бы ослепить его, заставить замереть от восхищения. Ей ничего не стоило стереть снисходительную усмешку с этого безупречно красивого лица…

Она замерла, на три ступеньки не дойдя до конца лестницы. И как только подобная мысль могла прийти ей в голову? Все это осталось позади, в прошлом. Но почему же именно сейчас, после знакомства с новым постояльцем пансиона миссис Руби Бейли, ей вдруг захотелось стать прежней, той Рэной, какой она была еще полгода назад?

Нет, это невозможно! Она сожгла за собой все мосты и знала, что вернуться к прежней жизни даже на время, просто ради того, чтобы поставить на место этого самонадеянного Трента Гемблина, никак не могла себе позволить.

Стать прежней, той женщиной, которая купалась в лучах всемирной славы, а потом вновь пережить ту же неуверенность в себе и ту же боль? Нет, ни за что! Она добровольно отказалась от статуса светской львицы, и сейчас ее вполне устраивала та скромная жизнь, которую она вела. Ей нравилось быть просто мисс Рэмси, заурядной постоялицей одного из пансионов города Галвестон.

Правда, пансион миссис Руби Бейли едва ли можно было назвать типичным — уж слишком его хозяйка выбивалась из ряда себе подобных. Когда Рэна зашла в столовую. Руби как раз зажигала свечи в центре обеденного стола, который в честь нового постояльца был сервирован к праздничному ужину.

— Черт! — воскликнула Руби. Задув спичку, она тщательно осмотрела ногти, покрытые темно-красным лаком. — Я чуть было не испортила себе маникюр!

Возраст миссис Руби Бейли оставался для окружающих загадкой. Выдавали его разве что несколько устаревшие обороты, которые время от времени проскальзывали в колоритной речи хозяйки. Довольно часто общаясь с Руби, анализируя то, что от нее слышала, Рэна смогла вычислить, что миссис Бейли должно быть за семьдесят.

Позвонив по объявлению о сдаче жилья, опубликованному в городской газете Хьюстона, Рэна не могла и вообразить, что пансион содержит такая женщина.

Следуя данным в коротком телефонном разговоре инструкциям, Рэна быстро нашла нужный адрес. С трудом сдерживая восторг, она подошла к зданию в стиле викторианской эпохи, ровеснику города Галвестон. Казалось, ни многочисленные ураганы, ни само время нисколько не затронули его. Дом стоял поодаль от дороги на зеленой тенистой улице, по соседству с другими недавно отреставрированными зданиями. Рэне, привыкшей к высотным зданиям Манхэттена и прожившей десять лет в одном из них, показалось, что она совершила путешествие во времени, вернувшись на сто лет назад. Это ее вполне устраивало, и она очень надеялась, что ей удастся договориться с хозяйкой.

Первое, что бросилось Рэне в глаза, — прическа миссис Бейли. Ее седые волосы не были собраны в унылый пучок. Напротив, коротко подстриженные, вьющиеся, они выглядели так, будто их владелица только что вышла из модного парикмахерского салона. Худая, как тростинка, женщина ничем не напоминала тех пухлых матрон, какими становятся многие ее ровесницы. Она прекрасно себя чувствовала в джинсах и, ярко-красном свитере под цвет герани, произрастающей рядом с крыльцом, и это окончательно разрушило тот образ, который сложился у Рэны после телефонного разговора.

— Эх, откормить бы вас как следует, — сказала миссис Бейли, осматривая гостью с ног до головы. Карие глаза хозяйки пансиона, все еще способные очаровать любого мужчину, были серьезными и внимательными.

— Проходите. Пожалуй, мы начнем с сахарного печенья и чая из трав. Вы любите травяной чай? Я его обожаю! Он лечит все — от зубной боли до запора. Так что если вы будете питаться сбалансирование — а именно такую пищу я вам собираюсь готовить, — вы забудете, что такое проблемы с желудком.

Похоже, дело решилось к общему удовольствию, и комнату на втором этаже Рэна уже считала своей.

Позднее Рэна заметила, что свою вечернюю чашечку травяного чая Руби никогда не забывала подсластить доброй порцией виски «Джек Дэниеле», но эту маленькую слабость она хозяйке прощала. Как простила и то, с каким выражением лица Руби следила за тем, как она спускается сейчас по лестнице.

— А я-то было понадеялась, что хоть сегодня вы приведете себя в порядок. У вас такие роскошные волосы! Вы никогда не пробовали убрать их с лица, сделать хвостик? — тут же обратилась к ней миссис Бейли.

"Рэна, детка, такие красивые скулы нельзя закрывать! Открой их, похвастайся, дорогая. Я уже вижу, как ты убираешь назад свои густые волосы, и они роскошным ореолом обрамляют твое личико и каскадом спадают по спине. Встряхни-ка головой, дорогая! Вот, что я тебе говорил! Боже, какая красота! Клянусь тебе, скоро каждая захолустная парикмахерская обзаведется твоим портретом…» — так говорил когда-то Рэне один модный парикмахер, к которому ее привел Мори. Воспоминания заставили ее улыбнуться.

— Мне и так хорошо, Руби.

Миссис Бейли настаивала, чтобы к ней обращались по имени, это помогало ей забыть о своем возрасте.

— Как красиво вы сервировали стол!

— Спасибо, — ответила Руби и тут же огорченно вздохнула: на рукаве платья собеседницы темнело засохшее пятно краски. — Кстати, у вас еще есть время переодеться.

— А разве так важно, что на мне надето?

— Да в общем-то нет, — с грустным видом пожав плечами, смирилась Руби. — В любом случае вы надели бы что-нибудь такое же мешковатое и ничуть вас не украшающее. Я бы и хоронить себя не позволила в подобном наряде, а я ведь старше вас лет на тридцать. Я уверена, мисс Рэмси, что стоит вам хоть чуть-чуть постараться, и вы станете настоящей красавицей. — Руби никогда не обращалась к Рэне, как и к остальным постояльцам, по имени.

— Мне все равно, как я выгляжу. Лишенные элегантности туфли на плоской подошве; бесформенное платье; тяжелые, безжизненно свисающие пряди волос; огромные круглые очки, уродующие худое лицо девушки, — зрелище это навевало на миссис Бейли тоску.

— Вы уже познакомились с Трентом? — сдержавшись, спросила Руби.

— Да, я встретила его наверху.

В карих глазах Руби блеснул озорной огонек.

— Он очень милый мальчик, не правда ли?

— Честно говоря, я не думала, что он такой… молодой.

«Молодой и слишком привлекательный для того, чтобы жить с ним под одной крышей, — добавила Рэна про себя. — Только бы он меня не узнал!»

— Мне кажется, вы говорили, что новый постоялец — ваш родственник?

— Племянник, дорогая, племянник. Он всегда был моим любимчиком. Сестра его ужасно баловала, и я, конечно, ее за это ругала. Но она, как и все остальные, ничего не могла с собой поделать. Перед этим ангелочком еще тогда не могла устоять ни одна женщина. Когда он позвонил и сказал, что ему необходим приют на ближайшие три недели, я поворчала немного, намекнула, что мне это жутко неудобно, но на самом деле очень обрадовалась. Как хорошо, что он приехал!

— Так он здесь всего на три недели?

— Да, потом он уедет обратно в Хьюстон. «Несомненно, он разводится, — мелькнула мысль у Рэны. — Этому племянничку Руби наверняка нужно место, где можно отсидеться, пока не завершится бракоразводный процесс».

Конечно, пусть старушка думает, что этот Трент — ангел небесный, но Рэна с первого взгляда поняла, кто скрывается за маской мистера Обаяние, — нахальный, самонадеянный бездельник. Ей меньше всего хотелось, чтобы их пути пересеклись. Что ж, такой мужчина, как Трент Гемблин, вряд ли станет обращать внимание на бесцветную, дурно одетую мисс Рэмси.

— Боже, как вкусно пахнет!

Бархатный мужской голос заставил девушку вздрогнуть, а тут и сам Трент появился из-за портьеры, закрывающей дверной проем. От его уверенных шагов жалобно заскрипели деревянные половицы, зазвенели стеклянные безделушки и посуда. Загорелые сильные руки — с такими можно было бы смело идти в натурщики к самому Микеланджело — легли на плечи Руби.

— Тетушка, а чем вы нас накормите? — нежно проворковал Трент.

— Отпусти меня, медведь, — притворно возмутилась Руби, выпархивая из его стальных рук. Однако ей не удалось скрыть радости от появления любимого племянника: щеки зарумянились, глаза засветились. — Садись и веди себя прилично. Надеюсь, ты помыл руки?

— Конечно, тетушка, — послушно ответил Трент, едва заметно подмигивая Рэне.

— Будь хорошим мальчиком, и я разрешу тебе сидеть во главе стола. Мисс Рэмси нальет тебе рюмочку хереса, если ты вежливо попросишь ее об этом. Простите, но я должна ненадолго вас покинуть — пора подавать горячее.

Трент обернулся и, улыбаясь, проводил глазами ее хрупкую фигурку, облаченную в нечто голубое и шуршащее.

— Чудесная у меня тетушка, а?

— Да, согласна с вами. Я ее обожаю.

— Она пережила трех мужей и похоронила дочь, но никому из них не удалось с ней справиться. — Трент покачал головой, словно недоумевая, как у нее это получается, и одновременно восхищаясь ею. — Где вы обычно сидите?

Рэна подошла к привычному месту, но не успела она взяться за спинку стула, как Трент подлетел к ней из другого конца комнаты и с грацией истинного кавалера отодвинул стул.

Рэну приятно поразило, что Трент оказался намного выше ростом, чем она. Она всегда считала себя высокой, но даже если бы она была в туфлях на шпильках, ей все равно пришлось бы смотреть на него приподняв голову.

Наконец Рэна опустилась на стул из розового дерева с изящной, как лира, спинкой, а Трент занял место во главе стола.

— Вы давно здесь?

— Полгода.

— А до этого где жили?

— В восточной части Штатов.

— Я бы не сказал, что у вас техасский выговор. — Трент широко улыбнулся. Рэна не смогла удержаться от смеха.

— Да, вы правы.

Чтобы не смотреть на собеседника, Рэна сделала вид, что занята изучением причудливого узора на серебряной ложке.