Филиппа Карр - Роковой шаг

Меня мучил страх, потому что по виду Ланса я понимала, что надежды почти не было. Каждый день я ожидала новостей. Я не могла есть, не могла спать. Дамарис беспокоилась обо мне.

— Дорогая, Кларисса, — сказала она, — ты не должна так изводить себя. Да, он спас тебя, но ведь потом вернулся обратно, чтобы сражаться вместе с теми…

— Он считал это правильным! — закричала я. — Неужели ты не понимаешь, что значит верить во что-нибудь?

Я нигде не находила покоя и целую неделю была в отчаянии.

— Ты заболеешь, если будешь так вести себя, — сказала Дамарис.

Наконец приехал Ланс; дядю Карла задержали в Лондоне неотложные дела. Я сразу увидела по лицу Ланса, что дела плохи.

— Ланс! — воскликнула я, бросившись к нему. Несколько мгновений Ланс крепко обнимал меня. Потом я высвободилась и посмотрела ему в глаза.

— Скажите мне, — умоляла я. — Скажите правду.

— Его не казнят. Нам удалось избежать этого.

— О, Ланс, благодарю вас… благодарю вас!

— Но… — он помедлил, и я почувствовала, что сойду с ума от ожидания. — Его отправляют в Вирджинию.

— Отправляют! Ланс кивнул.

— Сейчас он уже на пути в колонию, которая находится там. С ним еще несколько человек. Его молодость и то, что удалось сделать Карлу, спасли ему жизнь.

— Но он уехал… в Вирджинию. Это же многие мили по морю!

— Да, далеко, — согласился Ланс.

— И надолго?

— На четырнадцать лет.

— Четырнадцать лет! Я буду уже старухой…

— О нет, нет, — успокоил Ланс.

— Боюсь, я его больше никогда не увижу, — тихо сказала я.

Ланс печально смотрел на меня.

— Но зато мы спасли ему жизнь, — сказал он.

Стоял жаркий июньский день. Завтра утром моя свадьба. Я пыталась заглянуть в будущее и повторяла себе: все будет хорошо. Это лучшее, что могло случиться. Все довольны. Все уверены, что я буду счастлива. Наверно, они правы.

Прошло уже больше трех лет, как Дикона сослали в Вирджинию, но иногда я ощущала, что он все еще со мной. В эти недели перед свадьбой он мне снился. Я ясно видела его, помнила каждую черточку его лица, когда он прощался со мной; мне казалось, что его глаза были полны упрека.

Мы были детьми, говорила я себе, и встретились при таких странных обстоятельствах. Вполне естественно, что между нами возникли такие отношения. Собственно говоря, мы знали друг друга — совсем не так, как я знала Ланса.

За последние три года Ланс часто приезжал в Эверсли, и когда мне стало ясно, что он приезжал, чтобы увидеть меня, не скрою, я была польщена. Я ожидала его визитов. Он привозил небольшие подарки из Лондона или из другой части страны, в которой ему приходилось бывать. Мы очень много смеялись, ездили верхом, и семья смотрела на нас с растущим одобрением. И наконец это наступило — он сделал мне предложение.

Я отказала ему. Разве я могла выйти за кого-то замуж, если я ждала Дикона? Он приедет за мной, говорила я себе, и когда он приедет, я должна быть готова.

Семья была разочарована. Все уже решили, что Ланс — идеальная партия для меня. Он был старше меня, но, по мнению Дамарис, мне и нужен был зрелый мужчина. Его материальное положение было превосходным; он обладал приятным нравом и был прекрасным собеседником; его одобрял сам дядя Карл, и поэтому ему всегда были рады в Эверсли.

Дамарис пыталась убедить меня еще раз обдумать его предложение. Арабелла намекнула, что было бы хорошо, если бы мы поженились; дядя Карл заметил, что мы будем идеальной парой; и даже прадедушка Карлтон сказал, что не видит ничего плохого в молодом человеке.

Ланс, казалось, спокойнее всех принял мой отказ. Он продолжал приезжать и дал понять, что ему все равно доставляет удовольствие мое общество. Это меня устраивало, потому что теперь я знала, как было бы мне плохо, если бы его дружба и визиты прекратились.

Он сказал мне, что понимает мое отношение к Дикону. Это почти сверхъестественное проникновение в мысли других людей было самой привлекательной гранью характера Ланса. Он был терпелив, мягок, нежен, и создавалось впечатление, что хоть он и не собирается беспокоить меня своими домогательствами, но все же уверен, что в конце концов все будет хорошо.

Однажды я поехала в Лондон вместе с Дамарис и Джереми. Это получилось случайно. Джереми нужно было по делам в Лондон, и Дамарис предложила, а почему бы нам не сопровождать его? Мы приехали к вечеру и сразу же отправились в наш фамильный дом.

На следующее утро я встала рано и вдруг решила, что было бы забавно нанести ранний визит Лансу. Он, конечно, рад будет увидеть меня и узнать, что мы несколько дней пробудем в Лондоне…

Я наняла портшез, чтобы добраться до дома на Альбемарл-стрит. Было только десять часов утра. Я любила лондонские улицы; мне доставляло удовольствие путешествовать по ним в портшезе. Все было так красочно. Я восхищалась портшезами наподобие моего, в которых несли даже в этот ранний час элегантно одетых леди и джентльменов. Можно было познакомиться с последними модами, которые демонстрировали эти накрашенные и напудренные леди и джентльмены в париках. Один-два раза встречные господа в своих креслах пристально посмотрели на меня, и я отпрянула, стараясь спрятаться от них вглубь портшеза, потому что ощущала себя провинциалкой. Яркий контраст с этими блестящими пассажирами составляли нищие и уличные торговцы. Все это меня завораживало; шум стоял невообразимый. Продавцы газет дули в свои жестяные трубы, чтобы известить о том, что у них в продаже есть «Газетт» или какая-нибудь другая газета; мастера по ремонту кузнечных мехов и точильщики ножей сидели на корточках на булыжной мостовой, занимаясь своим делом и то и дело криком зазывая клиентов; булочник продавал свои пироги, стоя рядом с молочницей.

Я улыбалась, думая о том, как обрадуется Ланс, когда увидит меня. Добравшись до его двери, я попросила носильщика подождать, чтобы он доставил меня домой в том случае: если Ланса нет дома.

Я постучала в дверь, и лощеный лакей Ланса открыл ее.

— Здравствуй, Томас, — сказала я. — Это визит без предупреждения.

Он смотрел на меня, словно не веря своим глазам. Первый раз я видела его в замешательстве. Конечно, он хорошо знал меня, потому что мы часто навещали дом на Альбемарл-стрит.

— Сэр Ланс дома? — спросила я. Томас замешкался с ответом, что было странно, так как такого с ним прежде не случалось.

— О да, госпожа Кларисса, но… Я вошла внутрь.

— Я рада, что он дома. Я была бы разочарована, если бы его не оказалось. Пойду и найду его. Это будет сюрприз.

Томас вытянул вперед руки, словно пытаясь удержать меня, но я прошла мимо него, посмеиваясь и представляя лицо Ланса, когда он увидит меня.

Я открыла дверь столовой, ожидая увидеть его за завтраком, но его там не было.

— Госпожа… нельзя! — Томас стоял за моей спиной.

Я не обратила на него внимания и быстро поднялась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.

Наверно, он еще спит. Я его поддразню, лентяя эдакого. Конечно, мне не стоит идти в его спальню:

Дамарис не одобрила бы этого, но ведь между нами особые отношения. Я не соблюдаю условностей, но Ланс сам часто говорил, что условности предназначаются для прозаичных людей, а индивидуальности отбрасывают их, когда это целесообразно. И вот сейчас я их отбрасывала.

Я подошла к двери его спальни. Томас тяжело дышал позади меня. Я постучалась в дверь.

— Войдите, — откликнулся женский голос. Я открыла дверь. За туалетным столиком сидела дама в пеньюаре, расчесывая длинные черные волосы.

— Поставь поднос там, — сказала она, не поворачивая головы.

Я стояла как вкопанная. Что делает эта женщина в спальне Ланса?

Потом появился и сам Ланс. Я смотрела на него в изумлении. На нем были светлые бриджи, и он был по пояс голый.

— Я уже готов к завтраку, дорогая, а ты? — сказал он и вдруг застыл, увидев меня.

Залившись краской, я повернулась и выбежала из комнаты, чуть не сбив Томаса, который стоял, замерев от ужаса. Спускаясь по лестнице, я слышала как Ланс звал меня:

— Кларисса, Кларисса, вернитесь.

Я ничего не хотела слышать, выбежала из дому и бросилась к портшезу, который, слава Богу, ждал меня.

Теперь я уже не замечала ярких улиц и не слышала хриплых выкриков уличных продавцов. Я видела только Ланса и женщину в его спальне. Ланса… который просил моей руки.

«Больше не хочу его видеть», — с жаром говорила я себе, чувствуя себя очень несчастной.

Ланс, конечно, не оставил дела так. Он пришел ко мне днем. Я сказала, что у меня болит голова, и отказалась выйти из комнаты. Но он настаивал, пока я не вышла к нему.

— Я хочу объясниться, — сказал он.

— Все и так ясно, — резко ответила я.

— Да, конечно, — уныло согласился он.

— Эта женщина… кто она?

— Мой очень близкий друг.

— О, как вы бесстыдны!

— Дорогая Кларисса, вы очень молоды. Да, вы сделали правильный вывод. Эльвира Верной моя любовница и является таковой уже некоторое время.

— Ваша любовница! Но вы же просили моей руки.

— А вы отвергли меня. Неужели вы отказываете мне в праве утешиться?

— Я не понимаю вас.

— В мире есть еще очень много такого, что вам предстоит узнать, Кларисса.

— Мне уже очень многое о вас известно! Что если люди узнают…

— Дорогая моя, очень многие знают. В такой ситуации нет ничего ужасного или необычного. Это дружеское соглашение. Эльвира и я хорошо подходим друг к другу.

— Тогда почему вы не женитесь на ней?

— Это не тот род отношений.

— А мне показалось, именно тот… О, как я хорошо сделала, что отказала вам. Если бы…

— Если бы вы согласились выйти за меня замуж? Тогда я прекратил бы всякие отношения с Эльвирой и начал свою жизнь как респектабельный женатый человек.

— Вы такой… находчивый.

— Послушайте, Кларисса, в какой-то мере мне нравится Эльвира, но я хочу жениться на ней не более, чем она выйти за меня. Мы просто нравимся друг другу. Но вас я люблю и хочу жениться на вас. Вы должны мне поверить.

— Я не верю вам и не желаю вас больше видеть.

Я считаю это… ужасным и думаю, у вас уже было множество любовниц.

— Некоторое количество, — согласился Ланс.

— Тогда возвращайтесь к ним и оставьте меня в покое. Как хорошо, что я избежала всего этого.

— Значит, все-таки вы думали обо мне?

— Я говорила вам, что люблю другого и жду его. Но это вас не касается, потому что больше я вас никогда не увижу.

Он смотрел на меня с улыбкой, полунежной, полунасмешливой. Одной из черт, которая меня в нем раздражала, была его неспособность сохранять серьезность в любой ситуации; в то же время это и восхищало меня, придавало ему еще больше достоинства, словно он чувствовал себя компетентным в любом вопросе.

После ухода Ланса я поняла, как я рассержена, как уязвлена и унижена. Но с какой стати? Меня совершенно не касается, что он делает. Пусть у него будет целый дом любовниц, если ему хочется.

Ланс продолжал наносить нам визиты. Встречая меня, он вел себя так, словно ничего не случилось. Я не понимала его. У меня перед глазами все еще стояла Эльвира Верной в его спальне. Я почти не знала, что такое заниматься любовью, и меня это очень увлекало. Иногда я видела Эльвиру Верной. Она казалась уверенной в себе и искушенной. «Совсем старуха», — думала я, слегка злорадствуя.

Я стала ревновать, если Ланс не уделял мне достаточно внимания. Я не понимала себя. О нем я думала больше, чем о Диконе. Казалось, Ланса лишь слегка развлек тот инцидент и ему ни капельки не было стыдно.

Однажды он сказал мне:

— Я не святой. Я даже не монах. Эльвира и я подходим друг другу… в данный момент.

— Наверно, можно сказать, что любовницы занимают в вашей жизни такое же место, как игра, — резко ответила я.

— Наверно, можно, — согласился он. — Какой же я беспутный! Но и привлекательный к тому же, а, Кларисса?

Он обнял меня, крепко прижал к груди и вдруг поцеловал.

Я вырвалась, задыхаясь и изображая гнев, которого вовсе не чувствовала. На самом деле я трепетала от возбуждения.

После этого я стала ощущать, что жизнь скучна, если его нет рядом. Я очень много думала о нас. Ланс со своими любовницами и игрой, будет далеко не идеальным мужем. А какой я буду женой для него — влюбленная в другого, который для меня потерян? Я часто рассказывала Лансу о Диконе, о его чистоте, храбрости, целомудрии.

— Он сослан за море на много-много лет, — сказал Ланс. — Мало кто возвращается обратно. И вы собираетесь провести всю свою жизнь в одиночестве, ожидая чего-то, что никогда не случится? Люди с годами меняются. Ваш Дикон, даже если и вернется, уже не будет тем честным и храбрым мальчиком, который уезжал отсюда. А что сделают эти годы с вами, моя милая Кларисса? Берите то, что вам предлагают сейчас. Подумайте, что мы сможем сделать друг для друга: вы отвлечете меня от моих пороков, а я заставлю вас забыть о несбыточной мечте.