Что мог предложить Лондон по сравнению с богатой землей, улыбающимися лицами и прекрасным чувством свободы, которое дарил Бо Бокаж? Джулия тосковала по дому, но в то же время сама мысль о нем придавала ей мужества продолжать начатую миссию. Если она откажется от нее, скорее всего она никогда больше не увидит Бо Бокаж.

Ред, когда не уезжал с дядей по делам, старался развлечь ее. Вместе они ездили на прогулку в парк, созерцали диковины Воксхолла и смотрели «Герцогиню Мальфи» в Ковент-Гардене. Когда Ред был занят, тетушка Люсинда в качестве гида показывала ей некоторые исторические места, при этом изо всех сил стараясь не попасться на глаза своим приятельницам. Пожилая дама настолько боялась быть застигнутой за этим провинциальным занятием, что часто разрешала разубедить себя в необходимости осмотра достопримечательностей и принимала вместо этого предложение ознакомиться с последним выпуском журнала мод или насладиться небольшой чайной вечеринкой. В конце концов Джулия поняла, что предпочитает общество Реда. Несмотря на все их стычки, а может быть, благодаря им, он оказался интересным спутником, которому к тому же было все равно, что могли о них подумать.

Постепенно Джулия привыкла и к его постоянному присутствию в спальне. Удивительно, как быстро тот образ жизни, о котором она и думать не хотела, стал обыденным. Подробности совместной жизни, одевание и раздевание, купание и сон мало-помалу перестали смущать ее мысли. Время от времени Джулия ловила себя на том, что смотрит, как Ред бреется или надевает панталоны. Или, расчесывая свои длинные светлые волосы, она вне-запно оборачивалась и ловила на себе его взгляд. Ночью он настойчиво привлекал ее к себе, и иногда ее будили его руки, в полудреме исследующие ее тело. Однако, проснувшись, Ред сразу же отпускал ее. Иногда он отворачивался и лежал остаток ночи неподвижно, иногда же поднимался и, прихватив второе одеяло, уходил спать на жестком диване в гостиной. В такие ночи Джулия, жаждавшая расслабиться и насладиться одиночеством, вместо этого испытывала ощущение непривычной пустоты вокруг себя и смутное чувство вины за неудобства Реда.

Леди Кэткарт, мать Реда, так и не появилась. Когда Джулия запоздало сообщила Торпу о возможности ее визита, он посмотрел на нее с изумлением.

— Для чего? — спросил он. — Чего она хочет?

— Не знаю, и тетя Люсинда тоже…

— Ей известно, что я думаю о ней. Если она придет сюда проливать слезы и доказывать свою невиновность, я не отвечаю за последствия!

— Но это же ваша мать! — запротестовала Джулия.

— Она вероломная ведьма, которая не желает думать ни о ком, кроме себя. Она здорово подвела моего отца, но я слишком хорошо изучил ее приемы, чтобы попасться на ее удочку. Не понимаю, что это взбрело ей в голову.

— Вы уверены, что справедливы к ней? Вы хоть один раз выслушали ее?

— Я полагаю, тетя Люсинда поведала вам печальную историю, хотя не имею представления, с какими подробностями. Я буду признателен, если и она, и вы дадите мне возможность самому строить отношения с матерью. Уверяю вас, что не нуждаюсь в помощи, пусть даже с самыми добрыми намерениями.

Джулии нечего было возразить. Ее любопытство относительно женщины, родившей Реда, осталось неудовлетворенным. Не в ее характере было бездействовать, если она видела чью-то не правоту, однако она не могла заставить Реда увидеться с матерью. Впрочем, он, со своей стороны, разрешил ей познакомиться с леди Кэткарт. Однако пока такой возможности не представлялось, а потом произошло событие, которое полностью заняло ее мысли.

Глава 8

Стоял обычный серый день. Тетя Люсинда отправилась с визитами к знакомым. Она приглашала с собой Джулию, но та отказалась, сославшись на головную боль. За последние дни девушка так много читала и занималась вышиванием, что перетрудила глаза. Она сидела в маленькой гостиной, держа вышивку на коленях, но ничего не делая. Ред уехал с дядей сразу после завтрака, она осталась одна. Скоро надо будет заказывать чай, а потом, вплоть до переодевания к обеду, можно будет скоротать время в спальне.

Звук открывающейся двери заставил Джулию повернуть голову.

— Ред! Я не слышала, как подъехал экипаж.

— Должно быть, вы задремали, — сказал он с улыбкой, закрывая дверь и подходя к ней.

Джулия машинально подставила губы для поцелуя, словно делала так всю жизнь. Это стало обычным ритуалом при встрече и расставании. Она усвоила, что если будет уклоняться от этой обязанности, ей придется подвергнуться страстному объятию на людях. Ред приподнял ее подбородок, и его губы на этот раз задержались чуть дольше обычного.

— У меня хорошие новости, — сказал он, подняв голову. — «Давид» направляется в порт.

— О, Ред! — выдохнула она. — Наконец-то!

— Да, ожидание окончено. Несколько дней в порту, неделя — самое большее две, на погрузку — и мы отправимся к острову Святой Елены.

Тень пробежала по его лицу; он выпрямился, положив руку на мраморный камин.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — сказал он, покачав головой. — Что могло случиться?

— Не знаю. Мне, видимо, что-то померещилось.

Но она была уверена, что не ошиблась. На мгновение сожаление и беспокойство промелькнули на ее лице.

— Надо сообщить Гурго и остальным. Я уже разослал приглашения на сегодняшнюю встречу. Вы хотите прийти?

— Только попробуйте удержать меня, — воскликнула она. — Но точно ли, что «Давид» отправится из Лондона на остров Святой Елены?

Он кивнул.

— На Святую Елену, а затем дальше в Рио-де-Жанейро. Все устроилось главным образом благодаря лорду и леди Голланд, которые приготовили груз еды и напитков для императора.

— Благослови их Господь! Мне нравится леди Голланд, а вам?

— Даже несмотря на ее развод? — осведомился он.

Разумеется, Джулия слышала эту скандальную историю. Леди Голланд, с ее вечной благотворительностью, неосторожно проливала свет на вещи, которые аристократия не замечала годами и предпочла бы не замечать и далее. Высший свет намеревался обезопасить себя от леди Голланд и поэтому стремился найти грехи и недостатки в ее прошлом. Для аристократов не имело значения, что она была милой и красивой, и особых грехов за ней не водилось. Джулия не могла не высказаться в ее защиту.

— Молодой женщине, оказавшейся в Риме и связанной по рукам и ногам старым слабоумным мужем, вероятно, сложно было устоять перед обаянием лорда Голланда.

— Сюжет для волшебной сказки, не так ли? — спросил он насмешливо.

— Вовсе нет, — ответила Джулия серьезно. — Просто человеческая слабость.

— Вот как? — он приподнял бровь. — В таком случае я бы хотел, чтобы в вас ее было больше! — Не давая времени ответить, он потянул за звонок. — Думаю, последнее достижение следует, отметить. Давайте поднимем тост за прибытие «Давида» и успешное завершение его плавания!

— С радостью, — сказала Джулия, удивившись тому, как мрачно он улыбнулся.

Поздно вечером они отправились на собрание бонапартистов. На улицах было тихо, почти пустынно по простой причине: лондонский сезон завершился, высший свет упаковал свои сундуки и отправился в пригород или в Брайтон с принцем-регентом. Кроме того, спускалась вечерняя прохлада и туман наползал с Темзы. Он клубился вокруг фонарей экипажа, словно шелковистые привидения. В темноте остальные кареты были почти неразличимы, впрочем, их было немного. Когда они свернули за угол, Джулия снова увидела зловещего возницу. В тумане и сырости она плохо различала его лицо, но, казалось, он смотрел в их сторону. Через несколько минут она услышала грохот повозки, следующей за ними. Она повернула голову:

— Ред, вы слышите…

Продолжить Джулия не смогла, так как он нагнулся и обнял ее. Губы их встретились, заставив ее откинуться на малиновые бархатные подушки. Ред помедлил, задержавшись у чувствительного уголка ее рта, потом скользнул по щеке к нежной впадине на шее. Прижавшись лицом к высоко поднятым завиткам ее волос, он глубоко вдохнул их аромат, прежде чем вернуться снова к медовой сладости губ. Его пальцы двигались по корсажу, расстегивая одну за другой серые жемчужные пуговицы. Грудь Джулии напряглась, когда он отвел в сторону материю, обнажив мягкую, глубокую ложбинку. Ред опустил голову, и она почувствовав жар его губ, задержала дыхание и погрузила пальцы в упругие волны его волос. Когда Ред шире распахнул корсаж, собираясь уделить более пристальное внимание одному из двух теплых бутонов, она внезапно дернула его за волосы.

— Что вы делаете?

Он оторвался от нее и медленно поднял голову.

— Вы выглядели настолько отрешенной, девственной и нетронутой, словно послушница в монастыре, и настолько безучастной ко мне, что я просто не мог этого вынести.

— Есть ведь и другие способы привлечь мое внимание, — произнесла Джулия, сердито сжав губы.

— Что делать, если я предпочитаю свой собственный?

— Надеюсь, можно что-то придумать.

— Да, наверно, если бы я сосредоточился на этом, — внезапно согласился он, — но я так легко отвлекаюсь.

Тут его взгляд снова заскользил по все еще распахнутому корсажу.

В лихорадочной спешке Джулия принялась застегивать пуговицы.

— Теперь у вас нет оправдания.

— Я думаю, — сказал он спокойно, — что отсутствие любимого предмета лишь усугубляет чувство.

В смятении она совсем позабыла о странном экипаже. Генерал барон Гаспар Гурго оказался именно таким, каким Джулия его себе представляла. Лощеный, за некоторой театральностью и уклончивыми игривыми манерами он умело скрывал силу характера. Несмотря на высший чин во французской армии, Гурго было лишь тридцать четыре года. Он спас жизнь императору после русской кампании 1812 года и стал доверенным лицом Наполеона. Джулия принимала участие в одной из нечастых встреч бонапартистов в Лондоне, но барон тогда отсутствовал, и это было их первое знакомство.

— Я очарован, мадам Торп, — сказал он, поднося руку Джулии к губам с чисто галльской грацией. — Я так много слышал о вас, о вашей красоте и мужестве. Для нас великая честь, что вы также участвуете в этой великолепной попытке.

— Это честь для меня, — ответила она, улыбаясь, хотя и знала, что стоявший рядом Ред не одобрял происходящего.

Мсье Робо мало изменился, хотя начал отращивать бороду и усы для того, чтобы не походить на Наполеона во время путешествия. Поздоровавшись с ней, он тут же скромно отошел в сторону, давая возможность другим приветствовать ее. Одним из последних подошел Марсель де Груа. При виде его Джулия застыла. Она с трудом заставила себя протянуть ему руку, но изобразить улыбку было ей не под силу.

— Мы снова встретились, — произнес он значительно. Кланяясь, он словно слегка прикрывал правый бок.

— Да, — с трудом выдавила Джулия.

— Мы можем возобновить наше знакомство. У нас еще осталось много незавершенных дел, — произнес он многозначительно. — Возможно, у нас найдется для этого время…

Он окинул ее раздевающим взглядом. Его большой палец погрузился в ее ладонь, прежде чем Джулия успела выдернуть руку из его влажного пожатия. Поискав глазами Реда, она увидела, что он занят беседой с Гурго.

— О да, — сказал де Груа, слегка кивнув. — Я знаю, что вы замужем за нашим бравым капитаном. Признаю, он хороший телохранитель. И все же он не может сопровождать вас постоянно.

Джулия подняла голову, глаза ее вспыхнули.

— Остерегайтесь, — сказала она, и сардоническая улыбка исказила ее красивый рот. — Когда я не с мужем, то обычно я воо-ужена.

Де Груа побагровел, и с его губ уже готово было сорваться грязное ругательство, но он сдержался.

— Оставьте ваши угрозы при себе, — прошипел он. — Даже таких красоток, как вы, можно обезоружить. — Потом резко повернулся и зашагал прочь.

Джулия, дрожа от нервного напряжения, нарочито медленно повернулась, шагнула к Реду и взяла его под руку. Он быстро взглянул на нее и, заметив ее необычную бледность, вопросительно поднял брови. С деланной улыбкой Джулия покачала головой. Гурго достал из кармана часы размером с репу.

— Мадам, мсье, время летит, давайте садиться. По-моему, у капитана Торпа есть важное сообщение.

Все поспешно двинулись в столовую. Ред, легонько опираясь пальцами о стол, рассказал о «Давиде». В пламени свечи завитки его волос казались иссиня-черными, лицо приобрело бронзовый оттенок. Его грубая привлекательность разительно отличалась от изнеженности остальных. Джулия обвела глазами стол, а затем вновь обратила внимание на мужа и обнаружила, что он закончил свою речь». Она с удивлением поняла, что услышала всего несколько слов из сказанного. Комната уже наполнилась шумом радостных поздравлений, ощущалась какая-то сдержанная эйфория. У императора есть свой корабль! Казалось, он добрался до них из-за океана, чтобы подчинить ход вещей своему желанию. Неважно, кем готовилось событие: он, Наполеон, привел всех в движение.

Когда Ред сел на место, поднялся Гурго.