Когда-то бунт янычар дорого обошелся и Стамбулу, и самим янычарам. Теперь может дорого обойтись Великому визирю. Или он надеется, что султан не вернется в Топкапы? Но следующий султан Селим расправится со всеми еще жестче, ведь старший внук Повелителя – сын наследника престола, семилетний Мурад, рожденный Нурбану.

Опасные игры затевает Кара-Ахмед-паша…

Тот словно понял мысли Аласкара, покачал головой:

– Бунта в Стамбуле не должно быть. Но султанша едет не в Эдирне, а на восток. Потребовала от меня охраны до Измита. Наверное, собралась к Повелителю сама, ведь он уехал быстро и с Хуррем султан не попрощался. – Кара-Ахмед-паша усмехнулся. – Боится потерять на Повелителя влияние… Говорят, она поит нашего султана каким-то зельем, наверное, перестало действовать.

– Что должен сделать я?

– Мы позволим султанше и ее семье уехать подальше от Стамбула, проводим до Измита, как и просит…

Значит, просит, а не требует, – мысленно усмехнулся Аласкар, но вида не подал.

– …и не наша будет вина, если где-то между Болу и Анкарой ей встретятся разбойники… Горы… там всякое бывает… – Кара-Ахмед-паша поднял руки ладонями вперед, словно заранее отвергая всякие обвинения. – Я против этой поездки, но султанша упряма и никого не слушает. Ты меня понял?

Аласкар склонил голову в знак понимания. Ему вовсе не хотелось заниматься организацией убийства султанши и ее внуков, одно дело использовать женщин для получения нужных сведений и потом бросать их, убивать вооруженных мужчин, встающих у тебя на пути, но совсем иное планировать нападение на кадину-эфенди – единственную законную жену султана.

Но приказ есть приказ, Аласкар понимал, что рано или поздно придется выполнять и такие задания. Вообще-то, он мог бы просто исчезнуть, раствориться на просторах Европы, предложив свои знания и умения другим монархам или вообще купить себе дом вне досягаемости Кара-Ахмед-паши.

Шел от него, размышляя, не поступить ли именно так?

А, может, сначала организовать такую «встречу» в горах перед Анкарой, а потом попросту продать информацию султанше, чтобы отправилась другой дорогой или вообще вернулась? Великий визирь поверит, все знают, что Хуррем Султан ведьма, она способна предвидеть многое, в том числе и засаду тоже. Другой дороги в Аксарай нет, значит, нужно, чтобы султанша где-то надолго задержалась и вернулась в преддверии зимы.

Да, пожалуй, это хороший способ и волка накормить, и овец не зарезать, и деньги себе добыть. А, получив деньги с обеих сторон, можно еще и продать сведения об одном человеке… только вот кому – султану или европейским правителям? Нет, султану Сулейману не стоит, можно лишиться головы, значит, императору Фердинанду, правителю Австрии.

Хорошо, что Кара-Ахмед-паша поспешил отправить своего шпиона выполнять задание, несколько дней вот таких размышлений о том, кому выгодней продать секреты визиря, могли выдать самого Аласкара. Кара-Ахмед-паша тоже не глуп, он понял бы, что шпион задумчив вовсе не из-за сложности задания.


Аласкар вовсе не был столь циничным любителем золота, но если уж его использовали со столь неблаговидной целью, то он готов платить той же монетой.

Предательство за предательство, господин визирь… Аласкару вовсе не жаль саму султаншу, но причем здесь внуки Повелителя? Пожалуй, Великий визирь начал слишком опасную игру, едва ли им по пути.

Его пояс приятно оттягивал большой кошель с золотыми монетами. Теперь оставалось решить, раздать ли половину этих блестящих кружочков помощникам, или все организовать самому и соответственно, ни с кем не делиться.

Решил подумать на месте.

Аласкар прекрасно понимал, что полагаться на янычар из Стамбула опасно, людей нужно набрать подальше от столицы и так, чтобы они даже не догадались, для кого устроят, например, камнепад на дороге, кого убьют, якобы в попытке ограбить… Это на тот случай, если султанша будет упряма и не послушает доброго совета или пожалеет денег за этот совет.

Шпион выехал из Стамбула, чтобы на месте посмотреть, что да как. Никто не заметил исчезновения Аласкара, как никто не замечал его присутствия. Ловкий человек.

Везде и во все века находились те, для кого блеск золота дороже совести, кто готов продать душу за золотые кружочки. Аласкар был достаточно наблюдателен и ловок, чтобы найти таких людей, не выдавая самого себя. Ему следовало поторопиться, чтобы успеть вернуться в Стамбул до отъезда султанши, ведь с ней нужно тайно поговорить…

В районе озера Чамлыдере он подобрал и несколько удобных местечек, впрочем, искренне надеясь, что ничего применять не придется, что султанша не окажется глупой и жадной. Все же оставив сообщникам несколько монет только ради того, чтобы выбранные им люди никуда не разбежались, Аласкар поспешил обратно.

Но что-то подсказало не ехать в Стамбул, а всего лишь отослать к Кара-Ахмед-паше письмо с одной фразой:

«Все готово»…

Сам Аласкар решил подождать султаншу и ее спутников в Измите. Великий визирь говорил, что до Измита она попросила сопроводить, видно, боялась гнева янычар. От Измита дороги расходятся на запад в Бурсу и на восток в Сакарью, чтобы там снова разделиться. Это оживленный путь, как и дальше на Анкару, но в сторону гор движется уже куда меньше людей, в горах но ночам становится все холодней. Видно, понимая это, султанша и торопится.

Что ж, в расчетливости ей не откажешь. Аласкар уже знал, что из Амасьи в Бурсу везут мать казненного шехзаде Мустафы Махидевран Султан и его наложниц с сыном и дочерьми. Как бы ни столкнулись две кадины по пути, это будет не слишком приятно. Наверное, и это тоже подгоняет Хуррем Султан.

Но Аласкар не против, чем скорее решится это дело, тем скорей он сам исчезнет из Османской империи. Потому он остановился в Измите, его человек из дворца сообщит, когда Хуррем Султан выедет из Стамбула. Такой обоз, как у нее будет двигаться медленно, в Измите будут дня через три. Быстрее было бы морем до самого Мерсина, а там до лагеря Повелителя недалеко, но всем известно, что султанша не переносит путешествия на кораблях, для нее и Босфор переплыть проблема.

Это хорошо, что они будут трястись по горной дороге, она опасней морской, где все примучены пиратами Барбароссы и напасть нет никакой возможности.

Аласкар ждал второй день, когда из Стамбула вернулся посланец с сообщением: утром выезжают.

– Только женщины могут собираться так долго!

Аласкар имел повод досадовать, за то время, пока султанша собиралась, он сам успел съездить так далеко, подготовить нападение и вернуться. Шпион понимал, что Хуррем Султан что-то задержало, но все равно досадовал.

Теперь предстояло дождаться ее обоз, убедиться, что они не свернули к Бурсе (на всякий случай убедиться) и умчаться вперед с Сакарью. Именно там Аласкар намеревался тайно проникнуть к султанше для разговора. Как проникнет к Хуррем Султан, не задумывался, ни к чему, всегда найдется сговорчивая служанка, готовая за комплимент, поцелуй или, в крайнем случае, обещание жениться предать свою госпожу. У Аласкара еще никогда не было осечки, девушки были готовы помогать ему за одну только надежду быть отмеченной этим нагловатым красавцем.


И снова Роксолана стояла у окна, вглядываясь вдаль, туда, где вольно плескались воды Босфора, и за ним лежала Анатолия. А дальше на востоке ее любимый мужчина и ее сыновья. Шехзаде осталось только трое. Из троих она сама предпочла бы Баязида, он внешне уродился в отца, а нравом скорее в своего деда – прадеда султана Баязида. Он смог бы стать султаном, смог, если захотел. Но Сулейман даже после казни Мустафы выбрал другого – Селима.

Ни с Селимом, ни с Джихангиром у матери теплых отношений не было. Насмешник Селим спешил брать от жизни все, понимая, что та может оказаться слишком короткой. Роксолана сама подобрала ему красавицу Нурбану – венецианку из рода Баффо, надеясь, что девушка отвлечет шехзаде от глупостей. Но девушка оказалась слишком честолюбивой, пока, конечно, и взгляд не поднимает от пола без разрешения, но в опущенных глазах что-то такое…

Многолетняя проблема Джихангир. И нет ее вины в ущербности сына, не она проглядела искривленную спинку младенца, не она не выправила вовремя, но вину все равно чувствовала. Из-за этого чувства вины Роксолана не слишком жаловала вниманием подраставшего сына.

Но теперь все не так, как ей хотелось бы – самый лучший из сыновей ее первенец Мехмед умер, его соперника Мустафы тоже нет на свете, но радости это не принесло. Наследник Селим, а не Баязид, значит, предстоит борьба за трон между братьями.

Роксолане нужно было время, чтобы все обдумать, не так-то легко матери выбирать между сыновьями, хотя в глубине души она уже знала, кого выберет – Баязида. Тем более, нужно обдумать, как убедить султана изменить его собственное решение.

Еще султаншу крайне беспокоило молчание Повелителя, после отъезда он написал всего два письма, на него не похоже, и о казни Мустафы не сообщил. Доверил Рустему-паше? Возможно и так, но тогда Рустем должен бы это упомянуть. Оставалось надеяться, что зять забыл от волнения.

Ей требовались несколько дней спокойствия вдали от Стамбула, гарема и Кара-Ахмед-паши, который, кажется, только и ждал, когда султанша уедет. Почему? Об этом тоже стоило подумать. Роксолана поддерживала султана в его стремлении почаще выбираться за пределы Топкапы, ездила вместе с ним на охоту или праздники даже в Эдирне, к святым могилам, в Бурсу к могилам первых Османов…

Теперь вот сама… Как хотелось, чтобы Сулейман был рядом!..


В Измите только переночевали, султанша решила, что на два дня для отдыха остановятся в Сакарье, а там уже и до Биледжика недалеко. Она по-прежнему не говорила куда едет, ни к чему чужим знать.

Айше Хюмашах относилась к путешествию спокойно, а вот семилетний Мурад, сын Селима и Нурбану, досадовал:

– Султанша, что мы плетемся, словно паломники? Нужно скорей!

– Куда ты торопишься, Мурад?

– К Повелителю на помощь! Он в походе, разве мы не туда?

– А Повелитель звал тебя на помощь?

– Не-ет… – растерялся мальчик.

Он радовался только одному – тому, что во время пути не приходилось заниматься скучными уроками. Из всех занятий и наук Мурад принимал только владение оружием и историю своих великих предков и то выборочно. Роксолана уже знала, чем подкупит внука, когда придется поворачивать на юг и объявлять, что к Повелителю они не едут. Мураду нужно объяснить, что едут поклониться могилам первых Османов, рассказы о которых он так любил слушать.

В Сакарье она решила отвести внука в мечеть Орхана – сына Османа, но малыш просто скучал там. Мураду пора проводить обряд обрезания, ради этого и вызвала Нурбану в Стамбул, когда Селим вместе с остальными санджакбеями отправился в поход. Надеялась, что Сулейман проведет этот праздник обрезания для внука. Не случилось…

Мальчику скучно в женском обществе, его собственный наставник уже немолод и не слишком подвижен, братьев нет, не возиться же ему с маленькими сестренками.

Ничего, потерпит, зато останется жив, – вздохнула Роксолана.

У нее была другая забота, выбравшись из Стамбула, султанша уверовала в безопасность своей семьи и теперь думала только о том, что Повелитель так и не написал ей письма с сообщением о казни Мустафы. Вообще, за время после его отъезда писем было всего два, оба с дороги, а потому написаны наспех. Это так непохоже на Сулеймана!

Но на дороге из Измита в Сакарью им встретился гонец с долгожданным письмом. Султан сообщал своей Хуррем, что принял тяжелое решение – убедившись в подготовке шехзаде Мустафы к узурпации власти, он долго думал и все же решился казнить старшего шехзаде. Хасеки ничего не писал, желая принять решение без чьего-либо влияния.

Сообщал и об отстранении Рустем-паши, мол, сделал это, чтобы успокоить армию. Все в воле Всевышнего, все будет хорошо. Возвращаться не собирался, это было бы просто нелепо, продолжил поход на шаха Тахмаспа и полон решимости либо подписать с мир договор, либо уничтожить, сколько бы времени для этого ни понадобилось.

Писал, что по старшинству право наследовать трон принадлежит их сыну шехзаде Селиму, нарушать обычай султан не стал, провозгласил Селима наследником. Между строчек явно просматривалась мысль: на всякий случай, сам султан уже немолод, случиться может всякое, чтобы старшему из оставшихся в живых сыновей не пришлось с мечом в руках доказывать свое право на престол.

Все это Роксолана уже знала, но то, то султан все же решил написать сам, обрадовало. Теперь она размышляла о том, как составить ответное письмо. В нем не должна проскользнуть радость (что скрывать, была такая, ведь устранен единственный соперник ее сыновьям), не должно быть заметно беспокойство из-за безопасности дочери и внуков, нужно объяснить решение вдруг съездить в Биледжик и Эскишехир…

Не место злорадству, не место страху, не место тревоге даже за самого султана, он терпеть не мог, когда она выговаривала об опасностях и трудностях похода, сердито отмахивался: