И в наши дни Роксолана не обойдена вниманием английских историков – об этом свидетельствует множество публикуемых ими трудов об эпохе расцвета и упадка Османской империи.

В польской литературе также нашлось место для Роксоланы. В частности, именно из поэмы С. Твардовского (1595–1661) «Преславное посольство светлейшего князя Кшиштофа Збаражского от Сигизмунда III к могущественному султану Мустафе» (1633), автор которой в 1621 г. побывал в Стамбуле, стало известно о том, что Роксолана – дочь священника из Рогатина. В XIX в. о ней много писали польские историки Ю. Немцевич, Ж. Паули, также были опубликованы письма Роксоланы к королю Сигизмунду II Августу и многочисленные комментарии к ним[12]. М. Гославский (1802–1834) изобразил ее в своей поэме «Подолье» (1827), указав, что Роксолана якобы родом из села Чемеривцы на Подолье[13].

В 1930 г. в краковском журнале «Ilustrowany Kurier Codzienny» появилась «захватническая» статья Т. Билинского, озаглавленная «Хасеки, полька на троне султанов»[14]. Против этой публикации немедленно выступила с жесткими возражениями украинская пресса во Львове. Нечто подобное повторилось и в 1951 г., когда польская эмиграционная газета «Narodowiec» поместила аналогичную публикацию. С опровержением немедленно выступила пресса украинской диаспоры[15].

В русской литературе XIX в. к образу Роксоланы первым обратился плодовитый, но малоталантливый драматург Н. Кукольник. В его пятиактной драме в стихах «Роксолана» (1835) абсолютно проигнорированы уже известные в то время исторические факты, а характер главной героини выстроен в духе известных французских образцов – она интриганка, не лишенная, впрочем, материнских чувств.

Немецкая литература отдала дань Роксолане одноименным романом писателя Й. Тралов (1882–1963), публиковавшего свои книги под псевдонимом Ханс Лов. Эта книга была первоначально издана в Швейцарии (1942), а затем в Германии (1944).

Известнейший австрийский писатель Л. фон Захер-Мазох (1836–1895) в своих «Женских образках с Галичины» также не мог не упомянуть Роксолану. Вот что он писал о ней: «Была она дочерью одного галицкого священника, та Роксолана, которую Расин прославил в «Баязете», та славянка, что сделала своим рабом Сулеймана Великолепного и возвысилась до его жены»[16].

Пожалуй, меньше всего писали о Роксолане в Турции – упоминания о ней в придворных хрониках отличаются лаконизмом. Современные турки также знают о ней немного, хотя ее имя фигурирует в «Турецкой энциклопедии», «Энцклопедии Ислама» и основных курсах турецкой истории. В 1959 г. специализированный журнал «Бюллетень Турецкого исторического общества» опубликовал на французском языке очерк М. Сокольницкого «Рутенская султанша»[17], в котором автор отстаивает украинское происхождение Роксоланы, а позднее – обширную статью о ней историка Н. Учтюма[18].

Общеизвестно, что Роксолана имела большое влияние на Сулеймана, именно с нее началась эпоха «вмешательства гарема» в государственную политику, которая постепенно привела к упадку Османской империи. В этой связи в 1979 г. турецкая писательница З. Дурукан опубликовала очерк «Гарем Топкапы-сарая», в котором Роксолана изображена в духе старых стереотипов – коварной и беспредельно жестокой. В таком же духе написана пьеса О. Асена «Хюррем Султан», впервые поставленная в 1998 г. на сцене Стамбульского городского театра. А значительно раньше – еще в 1950 г. – увидела свет книга Ч. Ульчай «Любовные письма турецких султанов»[19], в которой значительное место занимают письма Роксоланы Сулейману, свидетельствующие о ее образованности и безупречном чувстве собственного достоинства. Еще одну сторону ее деятельности представил Г. Али Ихсан в статье «Две султанши-благотворительницы. Жена и дочь Кануни»[20].

Вполне логично, что наиболее полно образ Роксоланы был освещен в украинской литературе. Ряд произведений, опубликованных в XIX и XX вв., в романтическом свете описывают необычную судьбу этой девушки. Именно тогда сложилась традиция называть «поповну из Рогатина» Настя или Анастасия Лисовская. В числе первых появились драма Г. Якимовича «Роксолана» (1869), мелодрама И. Лавровского (60-е годы XIX в.), историческая повесть «Роксолана, или Анастасия Лисовская» О. Орловского, печатавшаяся в 80-х годах XIX в. в «Подольских Епархиальных ведомостях». Были и другие попытки воссоздать образ прославленной султанши художественными средствами. В частности, стоит вспомнить поэму Л. Старицкой-Черняховской.

Начало XX в. ознаменовалось появлением оперы Д. Сичинского «Роксолана» (1908–1909) на либретто И. Луцика, в 1936 г. был опубликован исторический рассказ А. Лотоцкого «Роксолана». Но особым успехом пользовалась историческая повесть, увидевшая свет в 1930 г., автором которой был О. Назарук (1883–1940). Именно она легла в основу сценария 26-серийного сериала, снятого в Украине в 1996 г. Немало страниц уделил Роксолане и академик А. Крымский в своей «Истории Турции» (1924), за что подвергся уничтожающей критике в газете «Коммунист»[21]. Тем не менее, все перечисленные выше авторы не избежали влияния многотомного труда австрийского востоковеда барона Й. фон Хаммер-Пургшталя «История Оттоманской империи» (1827–1835), который крайне негативно оценивал историческую роль Роксоланы.

Очередной всплеск интереса к личности Роксоланы в Украине связан с появлением книги Ю. Колесниченко и С. Плачинды «Неопалимая купина» (1968), в которой целый раздел был посвящен «султанше из Рогатина». Ранее Ю. Колесниченко опубликовал в журнале «Вітчизна» (1966, № 5) материал под тем же названием. А между тем, годом раньше мюнхенское издательство «Дніпрова хвиля» выпустило в свет роман о Роксолане Н. Лазорского «Степной цветок»[22], и не исключено, что именно он привлек внимание украинских авторов и стал для них творческим импульсом.

В 70-х годах XX в. Л. Забашта создала большую драматическую поэму «Роксолана. Девушка из Рогатина» (1971), а в книгу И. Кныш «Отзвуки времени» (Виннипег, 1972) был включен обширный историко-литературный очерк «Императорская карьера Анастасии Лисовской». Кроме того, за рубежом была опубликована научно-популярная статья Е. Крамара «Прославленная украинка при султанском дворе»[23].

И все же вершиной украинской «роксоланианы», по нашему мнению, остается роман П. Загребельного «Роксолана» (1980), автора которого критик Л. Тарнашинская назвала «первым феминистом в украинской литературе второй половины 20 столетия»[24]. Это многоплановое, написанное умелым пером опытного беллетриста произведение, и не удивительно, что оно продолжает пользоваться большой популярностью у читателей. Глубокий анализ исторического материала, проникновение в суть эпохи и господствовавшей в те времена идеологии позволили автору избежать досадных ошибок и неточностей, которыми пестрят страницы произведений на «ориентальные» темы многих европейских и, в частности, украинских писателей. Роман П. Загребельного и сегодня регулярно переиздается на русском и украинском языках.

Образ Роксоланы продолжает привлекать внимание не только прозаиков, но и современных поэтов, причем не только в историко-нарративных произведениях, но и в философской лирике. Среди тех, кто обращался к фигуре «султанши из Рогатина», – О. Пахлевская, В. Вовк, А. Ирванец, В. Нечитайло, С. Шевченко, Ю. Бедрик, М. Орлич и многие другие.

При анализе этих поэтических произведений складывается впечатление, что многие из них создавались под определенным влиянием знаменитой казацкой «Думы о Марусе Богуславке». И действительно, в судьбах этих женщин немало общего, в особенности в начальном периоде жизни. Однако есть и существенные отличия, к которым мы еще вернемся.

В оценке Роксоланы и ее места в истории украинские авторы разделились, как это обычно и бывает, на два противоположных лагеря. Одни – О. Назарук, Н. Лазорский, Л. Забашта, некоторые поэты – представили ее стопроцентной пламенной украинской патриоткой, все мысли которой – только об украинском народе, православной вере, а главное чувство героини – ненависть к туркам. Другие, такие как Ю. Винничук с его мистификацией «Записки Роксоланы» (1991) и пародийно-эротической книгой «Житие гаремное» (1996), а также П. Романюк в «Галицком меморандуме» (1999), беспощадно клеймят Роксолану, обвиняя ее в «национальной измене», называя «Леди Макбет» и пытаясь представить великую султаншу, которую почитали и перед которой трепетали подданные и двор султана, в качестве одной из «наташ», наводняющих в наши дни бордели Ближнего Востока.

Неудачным нам представляется и термин «роксоланство», о котором в свое время писал П. Загребельный[25] и которым пользуется В. Базив[26]. Это напоминает вопрос из анкет советского периода «Находились ли вы на оккупированной территории?» Юную девушку оставили на произвол судьбы, не сумели защитить те, кто должен и обязан был это сделать, а теперь ей ставят в вину то, что с ней случилось! Еще более курьезно выглядят обвинения в том, что Роксолана не пожелала помочь прославленному казачьему вожаку Байде, захваченному в плен турками. Но ведь в ту пору, когда Байду «цепляли на крюк» в Цареграде, Роксоланы давно уже не было в живых!

Одно совершенно очевидно: хулители Роксоланы не оригинальны в своем «иконоборчестве». Еще в 1926 г. Е. Маланюк гневно писал:

Під сонні пестощі султана

Впивала царгородський чар,

Це ж ти – попівна Роксолана,

Байстрюча мати яничар![27]

Но, как ни странно, хула и грязь не пристают к Роксолане. И на то есть веская причина.

Сегодняшнюю популярность Роксоланы в Украине и пестроту мнений о личности и судьбе «султанши из Рогатина» следует считать совершенно естественными. Это не что иное, как свидетельство пробуждения нашего национального самосознания.

Но любопытно и то, что к образу Роксоланы и в наши дни продолжают обращаться зарубежные авторы – историки, писатели, кинематографисты. Подобная «живучесть» образа (неважно, со знаком «плюс» или «минус») не может быть случайной. Если бы речь шла о какой-нибудь мастерице дворцово-дипломатических интриг, то хватило бы одной-единственной книжки в глянцевой обложке, чтобы удовлетворить любопытство широкой публики. Исторические источники сведений о Роксолане скудны и практически исчерпаны, однако авторы и исследователи продолжают напряженно всматриваться в этот образ.

Достаточно взглянуть на список вышедших только в последние десятилетия исследований и художественных произведений, в которых Роксолана фигурирует в качестве заметного персонажа. Это и антиисторический роман французского литературоведа К. Клеман «Султанша» (1981), и роман финского писателя М. Валтари «Микаэль эль-Хаким» (1979), носивший во французском переводе название «Слуга Пророка», и обширное историческое исследование сербского ученого Р. Самарджича «Сулейман и Роксолана» (1987), и роман румынских авторов М. Бурады и В. Корбула «Роксолана и Сулейман», опубликованный в Париже в 1987 г., а также романы английского писателя К. Фалконера «Гарем» (1992) и французского автора А. Париса «Последний сон Сулеймана» (1999).

Все упомянутые авторы, даже при современном высоком уровне исторической науки, допускают непростительные фактические ошибки, а нередко и просто тенденциозны. Тем не менее им не удается превратить Роксолану в банальную интриганку и беспринципную оппортунистку: она, подчас вопреки воле создателей этих произведений, выступает как гораздо более сложный образ, как универсальное обобщение, своего рода символ. Отнюдь не украинского патриотизма – таким символом была и остается легендарная Маруся Богуславка. Если бы Роксолана оказалась еще одной «Марусей», ее образ не привлек бы к себе такого внимания в самых разных странах. Она сродни библейским женским образам – таким, как Дебора и Эсфирь; из более поздних образов-символов Роксолане близки Клеопатра и Жанна д’Арк. Разница лишь в том, что все эти героини относительно линейны, они действуют по плану, составленному извне или внушенному Провидением (как Орлеанская Дева), а Настя, она же Анастасия Лисовская, в одиночестве оказалась перед экзистенциальным выбором и сумела переломить свою судьбу в самых нечеловеческих обстоятельствах. Именно благодаря этому, по нашему мнению, образ Роксоланы приобретает черты универсальности и постоянно привлекает к себе внимание авторов не только в родной стране, но и за ее пределами.

Возможно, Роксолана заслуживает осуждения за некоторые приписываемые ей поступки – такие, как интриги против Ибрагима-паши и других высоких османских сановников, за участие в заговоре против наследника престола Мустафы, которое, впрочем, остается недоказанным, так как до сих пор не известно, существовал ли этот заговор вообще. Ведь и сам Сулейман Великолепный вовсе не был «тряпкой», как кое-кто пытается его изобразить. Все современники подчеркивают его неукротимую волю и решительность, султан мог иметь собственные источники информации и способы разрешения назревших проблем, которые ничем не отличались от распространенных в то время в Европе. Достаточно вспомнить хотя бы историю взаимоотношений английской королевы Елизаветы I и Марии Стюарт. Опираясь на принцип историзма, мы обязаны принять во внимание и то, что Роксолана все это время жила под невыносимым давлением. В случае смерти мужа она и ее дети были безусловно обречены на гибель. Поэтому она стремилась все держать под контролем и при малейшей опасности действовала быстро и эффективно.