— Их здесь не менее дюжины, по лично мне ни один из них не знаком, — пошутил Джерард.

— А чьи это призраки? — не отступал граф.

— Есть какой-то монах, повесившийся, так как ему стала нестерпима мысль о его тяжких грехах, — ответил Джерард. — Ребенок, которого инквизиция королевы Марии сожгла на костре вместе с родителями. Ну и, конечно, Белая Женщина.

— Белая Женщина? — переспросил граф. Его вопрос прозвучал как-то слишком заинтересованно.

— Согласно местным преданиям и суевериям, это наш самый знаменитый призрак, — улыбнулся Джерард.

— Расскажите о нем, — попросил граф Треварнон.

Джерард рассказал печальную историю о том, как Белая Женщина ищет, не зная покоя, своего пропавшего возлюбленного.

Глядя, с каким любопытством слушает историю граф Треварнон, Демелса сделала вывод, что он заметил се утром в галерее.

«Интересно, признается ли он, что успел познакомиться с местной достопримечательностью», — подумала Демелса.

Но графа Треварнона волновало другое:

— А если человек видит Белую Женщину, это к добру или к худу?

Опередив Джерарда, лорд Рэмджил пояснил:

— Эта дама показывается тем, кто будет бесконечно искать свою любовь, которая будет неизменно ускользать от него.

Он расхохотался:

— Тебе, Вэлент, это не грозит.

— Если бы ты хоть раз из дичи превратился в охотника, это пошло бы тебе на пользу, — добавил Ральф Миэр.

— По-моему, это так же невозможно, как и то, что Крусадер проиграет Голд Кап, — заметил лорд Рэмджил.

— Я полагаю, вы все поставили на него? — спросил граф.

— Ну конечно, — сказал лорд Ширн. — Хотя ради этого приходилось и поспорить. Все настолько уверены в победе твоего жеребца, что букмекеры очень неохотно принимают ставки.

Обводя взглядом компанию, Демелса заметила, что сэр Фрэнсис Вигдон был очень немногословен.

Он сидел, оттопырив по привычке нижнюю губу, что придавало ему презрительное выражение.

«Этот мне не нравится, — подумала Демелса. — В нем есть что-то неприятное, даже отталкивающее».

Остальные джентльмены скорее напоминали ей отцовских гостей, чем столичных «ветреников», как называла их Нэтти. По мнению Демелсы, все это были порядочные люди, увлекавшиеся спортом. Что касается сэра Фрэнсиса, то он выделялся из компании собравшихся.

Беспокоясь за брата, девушка пришла к заключению, что среди его приятелей только этот может представлять какую-то опасность.

Демелса и сама не знала, отчего у нее родилась подобная неприязнь к совершенно незнакомому человеку, однако она обладала очень тонкой интуицией, которая, возможно, развилась у нее благодаря тому, что она слишком много времени проводила в одиночестве и много читала.

По временам она буквально физически чувствовала ауру, излучаемую тем или иным человеком, и чуть ли не читала чужие мысли.

— Я уверена, что сэр Фрэнсис лишь притворяется графу другом, а на самом деле сгорает от зависти. В этом человеке нет никакой искренности, — тихонько размышляла вслух Демелса.

Наблюдая за обедающими, она вдруг почувствовала, что и сама проголодалась.

Бросив последний взгляд на графа Треварнона, оценив про себя его властные, полные достоинства, но лишенные напыщенности манеры, Демелса юркнула в потайную дверь и стала торопливо бесшумно подниматься по винтовой лестнице к себе в комнату.

Она знала, что, как только слуги сядут за стол, Нэтти принесет обед в ее комнату.

Однако Нэтти опередила свою хозяйку.

— Где вы были, мисс Демелса? — спросила она суровым тоном, каким говорила всегда, когда была чем-то рассержена.

— Я ходила посмотреть лошадей. Крусадер — просто чудо! Клянусь, ты в жизни не видела ничего подобного!

— Вы не имеете права расхаживать по саду. Ведь ваш братец вам это запретил! — напомнила Нэтти.

— Мне там ничего не грозило, — пыталась оправдаться Демелса. — В конюшне был только наш Эббот. Все остальные ушли в Эскот, а джентльмены — обедали. Перед тем, как выходить, я это сама видела.

— Пока они в доме, вам полагается оставаться в своей комнате, — наставительно сказала Нэтти.

— Ну перестань волноваться за меня, — улыбнулась Демелса. — Лучше расскажи, что ты мне принесла поесть, я страшно проголодалась.

— Уж я не сомневаюсь, — смягчилась Нэтти. — Мне удалось приберечь для вас понемногу от трех блюд — из множества кушаний, которые были выставлены на стол приезжим джентльменам.

Приподняв серебряные крышки с тарелок, Демелса не сдержала радостного возгласа.

— Как аппетитно! Нэтти, постарайся разузнать у повара рецепты, и мы приготовим такие же блюда в следующий приезд Джерарда.

— Я и сама уже об этом подумала, — сказала Нэтти. — А теперь мне пора идти.

— Нет, подожди, поговори со мной. Я ведь здесь сижу взаперти, а там происходит столько интересного! Расскажи мне обо всем, что ты видела. Я пока поем, и тебе не придется возвращаться за подносом!

По тому, с какой готовностью Нэтти опустилась на тростниковый плетеный стул, Демелса поняла, что няня и сама сгорает от желания поделиться новостями.

— Должна вам сказать, мисс Демелса, — начала она, — что слуги его милости — очень расторопные и предупредительные.

«Этого и следовало ожидать», — отметила про себя Демелса.

Во время еды она услышала от няни про мистера Ханта — управляющего его милости, про лакеев, изъявивших намерение взять на себя заботу о постели гостей, о поваре, служившем у графа Треварнона много лет и обладавшем неоспоримым кулинарным гением.

— Из всего штата прислуги мне не понравился только один человек — мистер Хейс, младший дворецкий.

— Младший дворецкий? — переспросила Демелса. — Неужели у графа Треварнона двое дворецких?

— Очевидно, старший дворецкий, мистер Дин, который служил еще у отца его милости, плохо переносит жару, и управляющий оставил его в Лондоне, привезя сюда его помощника. Но что-то мне в нем не понравилось, хотя ничего определенного я сказать не могу. Он достаточно обходителен.

Демелса с улыбкой подумала, что Нэтти так же по наитию невзлюбила младшего дворецкого, как она — сэра Фрэнсиса Вигдона.

Несомненно, всякий, кто подслушал бы их разговор, подумал бы, что жизнь в старом уединенном доме накладывает на его обитателей определенный отпечаток.

«Если так и дальше пойдет, мы рискуем превратиться в пару колдуний», — улыбнулась про себя Демелса.

Вслух она сказала:

— Однако мистер Хейс, наверное, хорошо справляется с работой и знает вкусы своего хозяина.

— Не сомневаюсь. Только он распоряжается, какие вина подать к тому или иному блюду. Они привезли с собой столько вин, что наш погреб почти полон, можете это себе представить?

— Помнишь, папа говорил, что скачки пробуждают жажду? Мы, наверное, тоже захотим пить, если завтра будет так же пыльно, как всегда, — предположила девушка.

— Кстати, мисс Демелса, мне сейчас пришло в голову, что вам не следовало бы появляться на скачках… — начала Нэтти.

— Чтобы я не пошла на скачки? — перебила ее Демелса. — Нэтти, да ты просто с ума сошла! Мы с тобой не пропускали ни одного заезда. Ничто не остановит меня в этом году, когда я так хочу посмотреть, как выступает Крусадер — и… Файерберд.

— Но это рискованно, — пробормотала Нэтти, по-видимому, понявшая, что уговаривать хозяйку бесполезно.

— В чем же ты видишь риск? — с жаром возражала Демелса. — Мы будем стоять в толпе, а все джентльмены будут смотреть скачки из королевской ложи, вместе с Его Величеством.

Это был неоспоримый довод, и Нэтти сдалась.

— Как только джентльмены уйдут, а ты с помощью лакеев уберешь постели, мы с тобой тоже пойдем смотреть скачки, — сказала Демелса. — Мы проберемся через конюшню, и нас никто не заметит.

Она взволнованно продолжала:

— Эббот обещал отвезти нас на двуколке, мы оставим ее подальше от трибун. А в такой толпе на нас никто не обратит внимания. Все будут заняты лошадьми, и никто не заинтересуется нами.

— Ладно уж, — согласилась Нэтти. — Завтра я принесу вам свежее платье, а сейчас немедленно ложитесь спать, а то утром не встанете вовремя.

— Я как раз и намереваюсь это сделать, — ответила Демелса. — Я хочу, чтобы мне приснился Крусадер.

— Лошади, лошади, вы только о них и думаете! — ворчливо сказала Нэтти. — В ваши годы пора бы видеть сны о другом.

Демелса не ответила.

Эту тему Нэтти уже давно перепевала на все лады. Няня глубоко страдала оттого, что из-за безденежья они не могли принимать, как она выражалась, «порядочных людей»и Демелса проводила время в одиночестве. Ей надо было устраивать свою жизнь, ведь юность так быстротечна.

Кроме того, у Демелсы не было никаких пожилых родственниц, а без сопровождающей она не могла выезжать в гости к барышням своего возраста. Не было и речи о посещении балов, изредка устраиваемых в сельской местности.

Правда, в большие дома, находившиеся по соседству, хозяева наезжали лишь на время скачек и когда в Виндзорском замке устраивались приемы, Вот если бы леди Лэнгстон была жива, даже в их стесненных денежных обстоятельствах они могли бы изредка давать вечера.

Но мать Демелсы скончалась, когда девушке исполнилось всего шестнадцать лет. В ту пору Демелса еще занималась с учителями и ей рановато было думать о замужестве. А теперь, когда Джерард почти безвыездно жил в Лондоне, приличия не позволяли ей одной принимать гостей.

Она жила настолько уединенно, что даже не знала, кому принадлежат многие дома в округе.

А прежде ее родители были очень дружны с соседями. После смерти отца Демелсы многие поместья успели сменить владельцев.

Правда, Демелса нисколько не роптала на судьбу. Она была вполне довольна тихим существованием в сельской местности, лишь бы ей не мешали скакать на лошадях Джерарда.

Когда брат, совершенно издержавшись, приезжал в деревню переждать самые тяжелые времена, Демелса испытывала упоительное счастье. Она часами скакала верхом по Эскоту и по тропинкам Виндзорского леса, затаив дыхание слушала по вечерам захватывающие истории о развлечениях в высшем лондонском свете.

Иногда она спрашивала себя, что будет, когда Джерард женится.

Однако у нее не было особых оснований для беспокойства. Пока брак был Джерарду не по карману, и это «пока» могло затянуться на неопределенный срок, скорее всего — навсегда, если только он не нашел бы богатую невесту.

Заметив особое, напряженное выражение лица у своей няни, Демелса добродушно сказала:

— Не волнуйся, Нэтти, я счастлива. Ты и сама это знаешь.

— Такой образ жизни — неестествен для юной девушки, мисс Демелса, — возразила Нэтти. — Неестествен — и все тут, — упрямо повторила она.

Не дожидаясь ответа, Нэтти молча собрала посуду и пошла прочь из комнаты. Она поспешила выйти из потайных помещений через первую же дверь.

— От этих секретных ходов просто страх берет, — поморщилась она.

Оставшись одна, Демелса улыбнулась, вспоминая свою няню, жившую интересами повзрослевших питомцев.

Но вскоре она вернулась мыслями к Крусадеру и его владельцу.

Опустившись на колени для вечерней молитвы, она не забыла попросить у господа и победы для Крусадера.

Но всякий раз, когда она старалась думать о жеребце, в ее мыслях возникал и образ его хозяина, словно эти двое были неотделимы друг от друга.


На следующее утро в Лэнгстон-Мэнор царило невообразимое волнение и суматоха.

Так всегда начинался первый день скаковой недели. Всем хотелось поскорее отправиться на скачки, а в последний момент выяснялось, что предстоит еще очень много дел.

Граф заказал для своей компании ленч в жокейском клубе.

Обычно в такой солнечный теплый день предпочтение отдавалось пикнику на свежем воздухе.

На крышах карет, которые стали съезжаться к ипподрому ни свет ни заря, громоздились огромные корзины с копченой олениной, рыбой и сладостями, заготовленные для завтрака на траве.

В ларьках и палатках продавалась всевозможная снедь, а из-за жары кружки с пивом появились в руках посетителей скачек с раннего утра.

Когда Демелса с Нэтти пришли на скаковое поле, шум толпы был оглушительным. Его производили не только профессиональные игроки и букмекеры, но и сами зрители.

Публику приглашали в «шатер чудес», где можно было поглазеть на всякие диковинки всего за один пенс.

Нэтти и Демелса миновали «богемца», который демонстрировал зевакам свою силу, и нескольких женщин, танцевавших на ходулях высотой в восемь футов.

«Хорошо устроились, — подумала про них Демелса, — и деньги зарабатывают, и скачки могут смотреть с такой высоты, что их ничто не загораживает».

Ей не терпелось как следует разглядеть новую королевскую ложу и собравшихся там зрителей, главным из которых, разумеется, являлся Его Величество король.

Строительство ложи началось в мае и закончилось лишь на прошлой неделе — прямо перед скачками.