— Может, ремонт начнем? Кухню переделаем? Ванную? Я денег дам.

Мать, сквозь слезы, кивнула.

Месяц закончился в мгновенье ока. Вика, закрученная делами с ремонтом и работой, не сразу заметила, что мама посвежела, окрепла. Стала, наконец-то, улыбаться. А когда заметила — обрадовалась так, что ощутила себя на седьмом небе от счастья. Как хорошо-то! Наконец-то! Груз ответственности за младшего брата стал не таким тяжелым. Вика никогда бы не смогла бросить его.

— Ты в курсе, что она с этим твоим протеже опять встречается? — огорошила ее вскоре Лиза. — Поэтому и радостная такая. Я бы не сказала. Мне сил просто твоих жалко. И денег тоже. Подумай о себе, в конце концов.

Девушка присела на стул, чувствуя как все внутри разрывается от боли. Мать ее обманывает! Мило! Придя домой, она испытующе посмотрела той в лицо. Светится аж вся! Куда — то собирается! Красится! Ее духами надушилась. Сейчас она родную дочь использует и выкинет, как ненужную вещь! И когда мать относилась к ней по-другому? Не потребительски? И не помнит! Девушка молча наблюдала за матерью, лицемерно вздыхающей и играющей роль в слишком тяжелой для нее пьесе:

— Вся измучилась, сил нет! Пойду — воздухом подышу.

Мать ушла. "Почему она прямо не скажет, что помирилась? Неужели я была бы против?! Пусть делает, что хочет! Лишь бы была жива и здорова. Зачем она мне врет? Боится, что я перестану давать денег? Не закончу ремонт? Правильно, к очередному приезду любимого мужчины все должно быть красиво и с удобствами. За мой счет! Предательница!" Вика всхлипнула. Сколько раз она выслуживала материнскую любовь! Почти столько же, сколько та ее предавала. Она уже сбилась со счета, сколько раз это происходило. Чего удивляется? Ей абсолютно нельзя верить. Как перекати-поле. Человек, готовый всегда все обрубить и начать заново. Даже с близкими людьми.

На следующий день мать подошла с очередной просьбой:

— Давай, диван в зал еще купим. А то после того, как ваш папочка мебель вывез, сидеть не на чем. Телевизор смотреть хочется, как нормальные люди. Новый год скоро.

— Мам, я и так кучу денег уже потратила. На ремонт. Мне самой надо.

— Ну, если хочешь, можешь потом эту мебель себе после свадьбы забрать!

Вика замолчала, потом, после минутной паузы, возразила:

— Что от нее останется?

— Тебе жалко? Я же знаю, что у тебя деньги есть!

— Откуда?

— Ты — как твой отец! Вечно деньги припрячет, а детей без самого необходимого держит. Не стыдно?

— Это мне должно быть стыдно?! — взорвалась Вика и совсем неожиданно услышала:

— А ты знаешь, вообще, почему твой хваленый пенсионер съехал? Из-за тебя! Что ты ему про меня наговорила?

Вика, ошарашенная, уставилась во все глаза.

— Что вылупилась?

— Я тебя ненавижу!

— А я — тебя! Убирайся из моего дома! Двух хозяек здесь нет и не будет! Я — хозяйка! Я!

Через пять минут, собрав выброшенные на площадку вещи, Вика уселась на спортивную сумку и заплакала. Куда ей идти? Некуда! Абсолютно! И денег осталось совсем мало! На съемную квартиру не хватит! И для начала сколько нужно всего! Хоть на панель иди! Вдруг и правда придется? Она уже ничему не удивится. Кто ей может помочь? Парень, с которым она встречалась, обозвал бесприданницей и помогать явно не собирался. Судьба ей прям все всегда самой делать. К отцу? Просить? Невозможно! Куда?

Она позвонила. Лиза открыла дверь. Увидела заплаканную Вику с сумкой.

— Что случилось?

— Мама выгнала, — почему-то улыбаясь, в противовес щемящему чувству обиды внутри, ответила та.

— Проходи! — понимающе вздохнула Лиза.

Вика зашла в тамбур, захлопнула дверь. Как они все вместе поместятся? Сестра и так тут на птичьих правах! Как к этому отнесется свекровь? Муж?"


Вика осталась. Приходя к сестре в дом лишь для того, чтобы переночевать и не мозолить одним своим видом чужим людям глаза. Лизин муж помог вскоре снять ей квартиру. Холодную. Старую. Неуютную. Без столов и стульев. Два часа до работы. Но для нее сейчас — это самое лучшее. Она переехала. А через несколько дней — заболела. Странно! Она вообще так редко болела. Раз в пятилетку. А тут — температура сорок! Вика лежала на постели не в силах спуститься на пол, добраться до туалета. А вдруг она умрет? Прямо сейчас? Сегодня? Когда ее найдут? Она недобро усмехнулась. Всем на нее наплевать! Особенно матери! А она ведь так старалась! Столько для нее делала! Жалела! А та выгнала ее из дома! Променяла ее на какие-то старые штаны! И за что? Так больно! Несправедливо! Всхлипывать от обиды уже не было сил. Не хотелось. Девушка медленно сползла на пол и, опершись на трясущиеся руки, прислонившись к дивану головой, которая куда — то уплывала, поползла. Метр. Два. Как, оказывается, трудно доползти бывает до телефона. И туалет там же. Не ходить же под себя! Она прислонилась опять головой к холодному ободранному косяку двери. Еще немного! Неожиданно увидела себя со стороны. Худую. Бледную. Дрожащую. В одном белье на полу. Что-то металлическое, резкое появилось в ее взгляде. С упрямой решительностью она поползла дальше. Ну и что, если даже она и шлепнется в обморок. Очнется! Девушка уже была возле телефонной трубки и набирала домашний номер сестры. Попросила привезти лекарства. Назойливые, злые мысли о том, что ей нужно во что бы то ни стало вернуться домой и потребовать свое, пусть даже через суд, вихрем кружились вокруг нее. Судиться с мамой! Та же планировала когда-то разменяться. Оставить ей брата. Вика иронично изогнула губы. Потом кашлянула и забралась обратно в постель. Обратный путь почему-то был намного короче. Может, она просто разозлилась? Судиться с матерью — сейчас она была на это способна. Готова! Чего ей терять?

Вечером приехала сестра. А через три дня совсем другой человек с тем же именем Вика появился вновь на работе.



Глава 56



Согласовав очередную поездку на завод с Мухиным и Ниной Константиновной, она ждала приезда Дмитрия. Тот пообещал подъехать вечером и забрать ее с собой. Была среда. Девушка планировала, что двух оставшихся до конца недели дней ей вполне хватит, чтобы собрать данные, а в выходные можно спокойно посидеть за компьютером и все проанализировать. Закончить эпопею с инвентаризацией. На пороге бухгалтерии, как всегда со своей чуть ироничной улыбкой, в легкой не погоде куртке появился Дмитрий. Быстро нашел ее взглядом и уверенно подошел.

— Ну, что готова, красавица?

Она кивнула на стоящую под столом увесистую сумку, служащую, судя по всему, подтверждением.

— Ехать сегодня будем долго, погода та еще!

— А что делать? Надо, Федя, надо, — развела финансовый директор руками. Поездка, несмотря на трудности, вносила какое-то разнообразие в ее жизнь.

— Ты автомобили хочешь пересчитать?

"Новая трактовка предстоящего визита!"

— Ну, можно и так сказать! Жуку звонила, предупредила, зачем еду. Попросила его список транспорта подготовить.

— Ну, да. Что-то упоминал. Полюбопытствовал, как там наш Геннадий Иосифович поживает.

— Не знаю!

— Там вообще дела то двигаются? У нас бухгалтерия жужжит, как улей. Не знают, выгонят их всех завтра или как.

— И про это сказать тоже ничего не могу. Никто не докладывал. Полагаю, процесс затянется. И как Зингерман собирается учет здесь вести? Не знаю! Меня терзают смутные сомнения. На сбор документов, составление производственных отчетов, проверку, выписку накладных — для всего нужны люди. И не здесь, а там.

Программист понимающе кивнул. И заметил как бы вскользь:

— Мне кажется, не тем он занимается. Тут другие проблемы давят. А он ни гу-гу. Я сам хотел их попробовать решить, да Вадим не дал. Велел подождать. Говорит, Зингерман, вроде, хочет себе весь учет забрать, пусть он и разбирается.

— А в чем дело то?

— Наступил срок возврата средств "Стройсистемам". Там в свое время набрали займами, векселями, чем-то еще. Займы еще ладно, а вот по ценным бумагам — полная задница. Там все сроки вышли. А возвращать нечем! Одни убытки.

— Раньше заключения договора он точно суетиться не будет. Насколько я знаю, договора еще нет.

— Не знаю. Нет, все равно. Как ты себе реально это представляешь? Получится двойная бухгалтерия — там и здесь, еще дополнительно придется людей набирать, чтобы все состыковывать — кто отправил, когда, что потеряли.

— Согласна. Может, лучше найти туда нормального главного бухгалтера?

— Что улыбаешься? Ты думаешь, я буду против? Только "за". Причем, двумя руками! Ты знаешь, как меня в этот поселок долго затаскивали? Думаю, Вадим Сергеевич пристроит меня к себе обратно программистом. Намного интереснее. А ты не хочешь к нам?

— Меня отпускают иногда и в виде бесплатной помощи союзникам. По стройке сейчас дел полно.

Дима, понизив голос, кивнул в сторону окна.

— А как ты с этой?

— Ничего, стараемся. — Ей вдруг стало жутко интересно узнать, что думают о Нине Константиновне люди, которые с ней давно работают. Чуть помедлив, с деланным безразличием выдохнула. — А ты что о ней думаешь?

В ответ тот просто постучал кулаком по дереву. Вика от удивления широко распахнула глаза.

— Почему?

— Да, так… Мы с ней вместе начинали. Пришла — двух слов связать не может. Ни на один вопрос не ответила. Чуть что — сразу к аудитору.

— К Зингерману?

— Ага. А он тот еще советчик! Мы с бухгалтером тогда зарплату настраивали; звоним, спрашиваем как правильно. Он нам отвечает. Что-то. Я, как дурак, сижу программу переписываю ночами. А когда проверку начал проводить, то стал говорить, что все неверно. Мы ему: "Как неверно? Мы же сделали, как Вы научили!"

— А он что?

— "Ничего не знаю. Я этого не говорил. Вы все неправильно поняли". Пришлось все обратно переделывать. Мы еще месяц убили на восстановление. Теперь я без подписи главного бухгалтера в служебной записке ничего в программе не меняю.

"Знакомая ситуация!"

— Но Нина Константиновна же отладила там учет? Ее все хвалят за это. И налоговая тоже.

— Нина Константиновна? А не бухгалтера с московскими аудиторами на пару? Лет через пять? Посади любого человека на место Строгой, кто будет связываться с Вадимом и передавать ему информацию и обратно, увидишь, ничего не изменится. А налоговая что? Налоговой можно только радоваться такому предприятию. Ты знаешь, сколько налогов "Стройсистемы" платят?

"Мило!"

Финансовый директор решила сменить тему, заметив как Римма Александровна внимательно прислушивается к их каждому слову.

— Пора закругляться уже! А что там с машинами, кстати? Получится "пересчитать" или такая же красота, как с оборудованием?

— Какое, как с оборудованием! Инвентаризация, которую делали — цветочки, по сравнению с автопарком.

Разочарование стало медленно разливаться по кукольному лицу. Губы по-детски надулись. А она то собиралась уложиться за два дня!

— А в чем проблема?

— Когда завод банкротили, половину техники просто угнали в лес, все разворовали, ждали "авось пронесет, не хватятся". Так и получилось. Тогда на заводе учет еще тот был.

— А сейчас?

— А что сейчас? Я хотел транспортный налог посчитать — не вышло. Начальника транспортного отдела спрашиваю, а у него одни машины. На балансе — другие. Ничего не разобрать! Номера не сходятся; что- то утилизировали, что-то продали и никому не сказали. Вадим, вообще, любитель отогнать какой-нибудь трактор другу или родственнику и забыть об этом. Ищи потом ветра в поле!

— Как же ты налог считал?

— Взял справку в ГАИ. По ней и делал.

Опять придется повозиться! Нет, везет ей на завалы!

Обратно она вернулась лишь в следующую среду. Та задача, которую перед ней поставил Вадим, оказалась намного сложнее, чем предполагалось даже после разговора с Дмитрием. С момента покупки завода учет транспорта практически не велся. Проверив все, что есть на заводе, Колесникова начала искать адреса и наведывать соседей, выясняя кому и на каких условиях ее шеф передал автомобили или технику. С трудом, прорываясь сквозь скрытое или откровенное нежелание давать ей какую — либо информацию, девушка смогла найти почти все, что "подарили". К ее немалому удивлению оказалось, что ничего хозяин не дарил, а продал или сдал в аренду. И практически никто за это не заплатил. Она понимала, что только тот факт, что она имеет возможность поинтересоваться об этом у Вадима напрямую, позволил выяснить все до конца. К тому же, это задание самого Ворона, а тот своих решений, как правило, не менял. Словно гончая, поймавшая след, она выискивала, собирала и укладывала все по местам, не задумываясь о том, правильно она поступает или нет, вызывая на себя недовольство. Для нее этот вопрос не стоял, в принципе. Ей нужно сделать свою работу и она ее делала, как бульдозер расчищая все. Видя впереди только конечный результат — полный и ясный отчет, который не вызовет придирок ни с чьей стороны. И получить заслуженную похвалу. Когда очередные итоги были подведены, она, перекрестившись, отправила данные Зингерману. И, на всякий случай, тут же сообщила об этом хозяину. "Надеюсь, это — все!"