– Огромное спасибо, Сергей Семенович! Без поддержки вашей великолепной команды мне бы из этой медовой западни точно бы не вырваться!

Сдержанно посмеявшись, парень спросил:

– Лучше скажи, куда тебя подбросить. И учти, когда Пронин очухается, он этого так не спустит. Тамара ему не по зубам, но вот Вики придется уйти в подполье.

Мне стало не по себе, и я спросила:

– Здорово достанется?

Сиси посоветовал:

– Не бери в голову. Ничего страшного не случится, доказать-то что-либо сложновато. Пронин, кстати, никогда репутацией белокрылого ангела не пользовался, так что его пребывание в чужой постели ни для кого потрясением не станет. С ним и прежде это случалось. Придет с одной, а уходит уже с другой.

Стараясь смягчить возможные репрессии, я спросила:

– Сколько я вам должна за помощь?

Ответ меня удивил:

– Да нисколько. Не попадись только ему снова. Второй раз мы тебя вытягивать не будем. И не потому, что не захотим, а потому, что не сможем. Так что смотри. К тому же искать Пронин тебя будет серьезно, и мой тебе совет: залегай на дно как можно скорее.

Что ж, я и без этого знала, что времени для маневра у меня мало. Но насколько мало?

– А когда он очухается?

– Ему подбросили в вино довольно сильный алкалоид, так что в себя он придет не раньше завтрашнего вечера. Если, конечно, его домочадцы не обратятся за медицинской помощью. Тогда – завтра утром.

Поскольку в штате у Романа имелись и медики, та же Марина, и не только она, то в моем распоряжении оказался только один вечер. А если к розыскам подключится и Вадим, одной из главных, если не главнейшей, задачей которого является мое присутствие в доме Пронина, то времени у меня и вовсе в обрез.

Снова прозвенел звонок, и выслушавший очередной доклад Сиси довольно воскликнул:

– Молодец! Здорово!

Обернувшись ко мне, пояснил:

– На шоссе одна машина ушла в обход, видимо, решив встретить тебя у самого дома на Рублевке. А от оставшейся Крепыш легко ушел. Твою сумку с прослушкой он выбросил в канаву.

Я даже глаза от восторга закрыла. Эх, такой промах Пронин Попову точно не спустит. Это ж надо поверить, будто я гоню в Рублевку! А всё потому, что у нас с Вадимом разные в жизни приоритеты. Он считает, что для меня деньги – самое главное, и то, что я просто не захочу забрать подаренные мне драгоценности, выше его понимания.

Поблагодарив Сиси, я, не говоря ему, куда собираюсь отправиться дальше, попросила притормозить возле станции метро. Он довольно покивал.

– Правильно. Чего не знаешь, о том и не проговоришься.

Пожав ему на прощанье руку и в благодарность за помощь оставив на сиденье приличную пачку банкнот, я вышла. Купив в подземном переходе перед эскалатором вместительную, ничем не отличающуюся от других дамскую сумочку, я бросила в нее пакет с деньгами, предварительно переложив несколько тысяч в кошелек на мелкие расходы.

Проделала я всё это в кабинке женского туалета, чтобы обезопасить себя от разного рода неприятностей. Потом поехала на Преображенку к Шуре.

Чтобы не засветиться раньше времени, я даже звонить ей не стала, поэтому представляю, какой для нее был сюрприз, когда в домофоне раздался мой голос с просьбой впустить меня в подъезд. К ее чести, она без расспросов открыла дверь и уже через пару минут я попала в ее крепкие объятья.

На мое счастье, дома не оказалось ни Насти, ни моих мальчишек, уж очень не хотелось мне с ними объясняться. К тому же чем больше людей знает о моем здесь пребывании, тем хуже для меня. Племянница – та вообще ни от кого встречу со мной скрывать не будет. Так что мне редкостно повезло.

Золовка тормошила меня, несвязно расспрашивая:

– Где ты была? Парни ничего путного сказать не могут, из твоих с ними телефонных разговоров и вовсе ничего не поймешь. И почему мне даже в гости-то к тебе прийти нельзя?

Не дожидаясь ответов на вываленную на меня кучу вопросов, провела меня в комнату, усадила на диван и первым делом спросила:

– Есть будешь?

Я отчаянно замахала руками.

– Нет, нет, что ты! Я удираю!

Шура с легким ехидством заметила:

– Похоже, это входит у тебя в привычку. Из Паланги ты тоже весьма лихо удрала. Георгий, кстати, всё это время с ума сходит.

Я согласилась, не споря:

– Ну да, в последнее время я так в этом поднаторела, что могу спецкурс открывать по конспирации. Мне надо вот что: твой парик, твоя одежда и твои связи.

Пока она доставала парик и одежду, я в ускоренном темпе рассказала всё, что со мной случилось с момента нашей последней встречи. Выслушав, она завистливо вздохнула:

– Слушай, ну и жизнь у тебя! Погони, любовь, похищения. Мне бы так!

На сердце у меня потяжелело и я отвергла ее слова:

– Шура, да я бы всё отдала, чтобы у нас с Георгием ничего не произошло. Чтобы я могла жить так же скучно, как и прежде.

Видимо, в моем голосе прозвенела явная боль, потому что золовка с сочувствием спросила:

– Ты его всё еще любишь?

Натягивая ее джинсы, свитер и куртку и прилаживая на голову парик, я тихо вздохнула:

– Ну что теперь от того, люблю я его, или нет, ничего ведь не вернешь. Да он меня никогда и не любил.

Но у Шуры оказалось другое мнение:

– А я считаю, что он всю жизнь тебя одну любил без памяти. Просто скрытный он очень, и что вобьет в свою тупую башку, то топором из нее не вышибешь. Почему он решил выкинуть такую глупость, ума не приложу.

Я-то знала почему, но говорить ей об этом не стала. Зачем лишать человека иллюзий? Да и времени было в обрез. Продиктовала ей номер моего подпольного сотового телефона и велела выучить наизусть. Звонить же мне только в крайнем случае. Она испугалась:

– Ритка, я же его забуду! Ты же знаешь, что с числами у меня напряженка. Я и номера автобусов-то путаю, а тут такая уйма цифр.

– Тогда не храни номер дома! Если уж так боишься, то напиши где-нибудь без опознавательных знаков на старом календаре на работе и спрячь подальше.

Наивная Шура удивилась.

– Но не будет же Пронин разыскивать тебя у меня! Он о моем существовании и не знает!

Пришлось ее разочаровать:

– Пока не знает. Но, поскольку на него работают настоящие профессионалы, скоро узнает. Не верится мне, что он оставит меня в покое. Особенно если и в самом деле любит так, как декларирует. Пройдет по всем связям Георгия и обязательно выйдет на тебя. Не удивлюсь, если у тебя поставят прослушки. Так что будь крайне осторожна. Никакого вреда ни тебе, ни детям, конечно, не принесут, но через тебя на меня выйти могут запросто. И ни за что не признавайся, что видела меня. А старый сотовый я просто выкину.

Моя непрактичность ее сильно задела.

– Да зачем! Симку только поменяй, и никто тебя по телефону не найдет!

Да уж, в технике невестка была явно не сильна.

– Шура, любой сотовый оператор запросто может его отыскать, какую бы симку ты не поставила! Это уж Роман сделает первым делом – проверит, где гуляет мой телефон. Вот будет для него шок, когда он узнает, что его случайно нашли на скамеечке в парке!

Проникнувшись важностью проблемы, она призадумалась, но я, не давая ей сосредоточиться на печальном, быстро спросила:

– Слушай, у тебя же есть знакомые летчики?

Поморщившись, она уточнила:

– Ну, скорее не у меня, а у Анатолия.

– Но тебе-то они помочь могут?

– Попробую. А куда ты хочешь лететь?

– До Нижнего, но без покупки билетов. Деньги я отдам, главное паспорт не показывать. У меня его нет.

Шура куда-то позвонила и о чем-то долго договаривалась. Положив трубку, дала мне подробные инструкции, что делать, и всего через пару часов, оставив ей деньги для мальчишек, я уже летела домой, сидя в малюсеньком отсеке для бортпроводниц. Заплатив им за полет, я сказала, что билет на самолет купить не успела.

Они прекрасно понимали, что это лажа, но я была уверена, что о моем незаконном пребывании на борту они будут молчать и под пытками, поскольку сами нарушили инструкцию, что грозило им по меньшей мере увольнением.

Глава двенадцатая

Самолет приземлился в Нижнем без проблем. Взяв такси, я поехала к своему гаражу, где меня должна была верно дожидаться моя малышка. Ключи от моего бокса остались в сейфе Пронина вместе с моими документами, поэтому пришлось идти на поклон к сторожу, у которого хранились запасные ключи. Он не сразу узнал меня в Шурином парике.

– Ты что, волосы выкрасила, что ли?

– Да, дядя Коля. Но давайте поскорей ключи, я очень спешу!

Подчеркивая свою значимость, он, не давая мне ключи в руки, сам открыл мне мой собственный гараж, подождал, когда я выгоню свою машинку, и снова аккуратно закрыл ворота. Благодарственно махнув ему рукой, я заглянула в бардачок, убедилась, что права и документы на машину лежат так, как я их и оставила, и погнала в Пореченск, чувствуя, что изрядно отвыкла от руля за проведенное с Романом время.

Вокруг вовсю цвела акация, разнося по окрестностям желтоватую пыльцу. В садах распускались плодовые деревья, пламенели тюльпаны и синели крокусы. Это была настоящая весна. Даже предвечернее небо было радостного прозрачно-синего цвета. Казалось, всё вокруг меня поздравляет. Это было отрадно и грело душу, заглушая растущую в ней неудовлетворенность и противное чувство неприкаянности.

Проехав несколько километров по берегу Волги, я увидела небольшие компании купающихся, главным образом молодых парней. На мой взгляд, для плавания было рановато, и вода в реке была еще мутной, но уж тут, как говорится, охота пуще неволи.

Подъехав к бабушкиному дому, притормозила и внимательно оглядела ворота. Вроде всё было как всегда, но я своей интуиции уже не доверяла. Ведь не заметила же я засады в прошлый раз. Хотя я ее, конечно, и не ждала.

Открыла ворота, завела машину под навес. Достала кирпич, прикрывающий тайник. Ключа там не было. Я помнила, что в прошлый раз открыла дверь в дом этим ключом. Что с ним стало потом?

Опасливо посмотрев на окна дома, решила пока в него не заходить, а отправиться на разведку. Обошла здание по посыпанным песком дорожкам и вышла к угору.

Вокруг буйствовала весна, и я невольно отметила ухоженность старого сада – даже медовая травка, как встарь, окружала беседку плотным кольцом. Кто же это всё посадил? Мать никогда не отличалась склонностью к садовым работам, не говоря уж о брате.

Я зашла в беседку, глубоко вдыхая так тревожащий меня запах медовой травки. Не в силах отрешиться от прошлого, присела на скамейку, невидяще глядя вдаль. Темнело, земля стала покрываться чуть видимой сиреневатой дымкой. Волга всё так же неторопливо плыла мимо. Вода была мутной и серой, ничем не напоминая лазурные воды южных морей. Сколько же воспоминаний связывает меня с этим местом…

Вдруг снизу, с тропинки, послышались чьи-то быстрые шаги и я напряглась, понимая, что скрыться уже не успею. Показалась мокрая голова и я тихонько ахнула.

Георгий! И что ему тут надо? Он тоже увидел меня и замер, не веря своим глазам. Мне стало не по себе. Вот еще семейная встреча!

Он несколько мгновений стоял молча, потом сделал ко мне широкий шаг и протянул ко мне чуть подрагивающие руки, намереваясь обнять. Я резво вскочила и отпрыгнула за скамейку. Он уронил руки и с укором взглянул на меня. Мне стало и смешно, и досадно. И опять-то я виновата!

На нем были только узкие синие плавки и на голой коже кое-где еще мерцали невысохшие капли воды. Я невольно обратила внимание, что он здорово похудел. Это пошло ему на пользу, подчеркнув хорошо развитую мускулатуру. Недаром все годы нашей совместной жизни он занимался спортом, в тренажерные залы ходил и в бассейне плавал. Но похудел-то он явно из-за молодой любовницы. Интенсивные ночные упражнения помогли?

Но вел он себя всё-таки очень странно. Его била крупная дрожь и смотрел он на меня так пристально, будто пытался запомнить на всю оставшуюся жизнь. Мне и без того было не по себе, а под его таким пристрастным взглядом и я и вовсе растерялась. И, как всегда, когда чувствовала себя выбитой из колеи, с ненужным апломбом заявила:

– Ты перекупался. Тебе нужно вытереться и согреться… – и тут же осеклась. А мне-то что за дело? О нем есть кому позаботиться.

Хотела развернуться и уйти, но он перегородил мне дорогу.

– Ты куда? – голос прозвучал так испуганно, что я снова с изумлением на него посмотрела.

Чего он так боится? Наоборот, должен бы радоваться, что я сейчас уберусь с глаз долой. С излишне пренебрежительной миной пообещала:

– Сейчас уеду и мешать никому не буду. – Не удержавшись, с изрядной долей язвительности добавила: – Хотя я думала, что это мой дом.

Георгий явно чувствовал себя не в своей тарелке. Я приписала это тому, что он не одет. Ведь давно известно, что одетый человек чувствует себя защищеннее неодетого. Он нервно облизал губы и вскинул голову, стараясь прийти в себя.