Он никогда не думал, что такое возможно.

– Леди Данбери? - произнес Колин, изумленно уставившись на нее.

– Она идет сюда, - пробормотала она, резко поворачивая голову направо. - Я должна была догадаться, что мне следует бежать отсюда.

Колин посмотрел налево. Крессида прокладывала путь через толпу, направляясь, по-видимому, к леди Данбери, чтобы забрать свой приз. Она естественно останавливалась буквально на каждом шаге, чтобы пообщаться с другими людьми - ничего удивительного, Крессида все время была в центре внимания - но она выглядела настроенной скорее добраться до леди Данбери.

– Боюсь, нет никакого способа избежать ее, - сказал Колин леди Данбери.

– Я знаю, - проворчала она, - Я старалась избегать ее долгие годы, и всегда безуспешно. Я думала я поступала остроумно, - она обернулась к Колину, покачав головой от отвращения. - Я думала это будет так забавно вытащить леди Уислдаун на яркий свет.

– Н-да, это довольно забавно, - сказал Колин.

Леди Данбери стукнула его тростью по ноге.

– Это совсем не забавно, глупый мальчишка. Только посмотри, что я наделала! - она махнула тростью в сторону Крессиды, которая подбиралась все ближе. - Я даже не подумала, что буду иметь дело с людьми, подобными ей.

– Леди Данбери, - проговорила Крессида, останавливаясь напротив старой леди, - Как приятно видеть вас здесь.

Леди Данбери всегда была известна своими выходками и замечаниями, но сейчас она превзошла саму себя, пропуская приветствие, резко сказав:

– Я полагаю, ты здесь, чтобы забрать мои деньги?

Крессида изящно склонила голову.

– Вы говорили, что дадите тысячу фунтов любому, кто разоблачит леди Уислдаун, - она пожала плечами, затем изящно сложила руки в жесте фальшивого смирения. - Вы не оговаривали, что я не могу разоблачить себя сама.

Леди Данбери поднялась на ноги, затем посмотрела на Крессиду, сузив глаза, и сказала:

– Я не верю, что это ты.

Колину нравилось думать, что он всегда учтив и невозмутим, но даже он задохнулся от этих слов.

Голубые глаза Крессиды яростно сверкнули, но она быстро взяла себя в руки, и сказала:

– Я бы удивилась, если бы вы не вели себя с такой степенью скептицизма, леди Колючесть. В конце концов, не в вашем характере быть доверчивой и кроткой.

(lady Dan-burry, Dan - устар. сударыня; burry - грубый, колючий, - прим переводчика)

Леди Данбери улыбнулась. Хорошо, возможно, это было не улыбка, но ее губы сделали какое-то непонятно движение.

– Я воспринимаю это, как комплимент, - проговорила она, - И поэтому позволяю тебе так со мной разговаривать.

Колин наблюдал безвыходное положение с интересом - и с растущей долей тревоги - когда леди Данбери неожиданно повернулась к Пенелопе, которая тоже поднялась на ноги вслед за леди Данбери:

– Что, вы об этом думаете, мисс Физеренгтон? - вежливо спросила леди Данбери.

Пенелопа вздрогнула от неожиданности, и попыталась что-нибудь сказать:

– Что… Я… Прошу прощения?

– Что ты думаешь? - настаивала леди Данбери, - Является ли леди Туомбли и в самом деле леди Уислдаун.

– Я… Я-я не уверена…Не знаю.

– Ох, полноте, мисс Физеренгтон, - леди Данбери уперла руки в бока, и посмотрела на Пенелопу с выражением, граничившим с раздражением. - Конечно, у тебя есть собственное мнение по этому вопросу.

Колин почувствовал, как сделал быстрый шаг вперед. Леди Данбери не имела права обращаться с Пенелопой в такой манере. И, кроме того, ему не понравилось выражение лица Пенелопы. Она выглядела попавшей в ловушку, словно лиса, загнанная на охоте, ее глаза посмотрели на него с паникой, которую он никогда прежде у нее не видел.

Он видел Пенелопу, испытывающую неловкость, он видел Пенелопу, испытывающую страдание и боль, но никогда не видел ее, по-настоящему, в панике. И затем, ему пришло в голову - она испытывает крайне неприятное чувство, когда находиться в центре внимания. Она могла дразнить и шутить над своим статусом девочки, не пользующей успехом и старой девы, и вероятно, ей хотелось бы немного больше внимания со стороны общества, но такое внимание… когда каждый уставился на нее и ждет ее слов.

Она была несчастна.

– Мисс Физеренгтон, - сказал Колин, мягко пододвигаясь к ней, - Вы выглядите уставшей. - Не хотите ли, чтобы я отвез вас домой?

– Да, - ответила она, но тут случилось нечто странное.

Она изменилась. Он не знал, как это описать. Она просто изменилась. Здесь, на балу у Максфилдов, рядом с ним, Пенелопа Физеренгтон стала кем-то еще.

Ее спина выпрямилась, и он мог поклясться, что от нее начал исходит какой-то странный жар, и она поспешно провговорила:

– Нет-нет, у меня еще есть что сказать.

Леди Данбери улыбнулась. Пенелопа посмотрела прямо на старую графиню, и проговорила:

– Я не думаю, что она леди Уислдаун. Я думаю, она лжет.

Колин инстинктивно ткнул Пенелопу в бок, но это не помогло. Крессида выглядела так, словно у нее в горле что-то застряло.

– Мне всегда нравилась леди Уислдаун, - сказала Пенелопа, ее подбородок выдвинулся, а осанка стала по истине королевской.

Она посмотрела прямо в глаза Крессиде Туомбли и добавила:

– Это просто разобьет мое сердце, если она окажется женщиной, подобной леди Туомбли.

Колин схватил Пенелопу за руку, и ободряюще пожал. Он не мог ничего с собой поделать.

– Хорошо сказано, мисс Физеренгтон! - воскликнула леди Данбери, делая жест восхищения. - Это именно то, что я думала, но не могла подобрать слова.

Она повернулась к Колину.

– Она очень умна, знаете ли.

– Я знаю, - ответил он, и странное чувство гордости заполнило его до краев.

– Большинство людей просто не замечают этого, - сказала леди Данбери, поворачивая голову так, чтобы ее слова были слышны - и не только ему одному - Колину.

– Я знаю, - пробормотал он, - И я замечаю.

Он улыбнулся поведению леди Данбери, явно уже вызвавшему злость у Крессиды, которая не любила, чтобы ее игнорировали.

– Я не должна быть оскорблена этой…этой мисс Никто! - кипятилась Крессида.

Она с яростью повернулась к Пенелопе и прошипела:

– Я требую извинений.

Пенелопа лишь медленно кивнула и сказала:

– Это твое право.

И больше она ничего не сказала.

Колин буквально физически ощутил, как его губы раздвигаются в широкой улыбе.

Крессида явно что-то хотела сказать (возможно, совершить акт насилия прямо здесь), но она сдержалась, и лишь резко отвернулась, по-видимому, сообразив, что Пенелопа среди друзей. Она была известна своей уравновешенностью, поэтому Колин не удивился тому, что она сдержалась, и, повернувшись к леди Данбери, проговорила:

– Что вы планируете сделать с этой тысячей фунтов?

Леди Данбери долго смотрела на нее, затем повернулась к Колину - о, Господи, последняя вещь, которую он хотел сделать, это быть вовлеченным в этот конфликт - и спросила:

– А вы, что думаете, мистер Бриджертон? Говорит ли наша леди Туомбли правду?

Колин церемониально ей улыбнулся.

– Вы, должно быть, сошли с ума, если думаете, что я выскажу свое мнение и влез в ваш спор.

– Вы, удивительно умный человек, мистер Бриджертон, - одобрительно сказала леди Данбери.

Он скромно кивнул, затем разрушил весь эффект, словами: - Я горжусь этим.

Но, черт подери, не каждый день, леди Данбери называла мужчину умным. Большинство ее разнообразных и многочисленных прилагательных имели в основном отрицательный смысл.

Крессида даже не собиралась пытаться кокетничать с ним; поскольку, думал Колин, она была не глупа, это могло означать, что после более дюжины лет в обществе, она поняла что он ее недолюбливает, и конечно, не станет жертвой ее обаяния. Вместо этого, она смотрела прямо на леди Данбери, и старалась говорить медленно и спокойно:

– И что же мы будем делать в этом случае, миледи?

Губы леди Данбери, плотно сжатые до этого момента, скривились в гримаску, и она сказала:

– Мне нужны доказательства.

Крессида моргнула.

– Прошу прощения?

– Доказательства! - трость леди Данбери стукнулась об пол с заметной силой. - Значение, какого слова, вы не понимаете? Я не отдаю королевскую ставку без доказательств.

– Одна тысяча фунтов едва ли похожа на королевскую ставку, - сказала Крессида, по выражению ее лица читалась сильное раздражение.

Глаза леди Данбери сузились.

– Тогда почему, вы так стремитесь заполучить их?

Крессида замолчала на некоторое время, но осанка ее и подбородок стали заметно напряженнее. Все вокруг знали, что ее муж оставил ее в незавидном финансовом положение, на это сразу бы намекнул любой, кто заметил бы ее напряжение.

– Достаньте мне доказательства, - сказала леди Данбери, - И я дам вам деньги.

– Вы говорите, - проговорила Крессида (даже, несмотря на то, что Колин ее недолюбливал, он был восхищен ее самообладанием), - Что моего слова недостаточно?

– Это именно то, что я говорю, - почти рявкнула леди Данбери, - Господи, девочка, ты еще не в моем возрасте, чтобы иметь право оскорблять почти любого, кто тебе не нравится.

Колину показалось, будто он слышал судорожный вздох Пенелопы, но когда он украдкой бросил на нее взгляд, она стояла рядом с ним, наблюдая обмен ударами.

Ее карие глаза казались огромными и фосфоресцирующими на ее лице, и они восстановили присущие им оттенки, которые поблекли, после того, как Крессида сделала свое неожиданное заявление. Фактически, сейчас Пенелопа выглядела заинтригованной в том, что же будет дальше.

– Прекрасно, - произнесла Крессида, ее голос звучал низко и опасно, - Я принесу вам доказательства через две недели.

– Какого рода доказательства? - спросил Колин, и тут же мысленно отвесил себе пинка.

Как будто ему нужно было лезть в этот обмен ударами, но его любопытство победило его.

Крессида повернулась к нему, ее лицо было удивительно спокойно, несмотря на все оскорбления, со стороны леди Данбери перед бесчисленными свидетелями.

– Вы узнаете, когда я принесу их, - сказала она ему.

И затем она подала руку, ожидавшему ее одному из своих кавалеров, чтобы он увел ее отсюда.

Что было весьма удивительно, потому что молодой человек (точнее опьяненный дурак) словно материализовался из воздуха, когда она протянула руку. Мгновение, и они ушли.

– Ладно, - проговорила леди Данбери, после того как все замерли - или окаменели, в течение почти целой минуты. - Это было довольно неприятно.

– Мне она никогда не нравилась, - сказал Колин, не обращаясь ни к кому в частности.

Вокруг них собралась небольшая толпа, и его слова могли слышать ни только Пенелопа и леди Данбери, но не очень заботился об этом.

– Колин!

Он повернулся, и увидел Гиацинту, которая проталкивалась сквозь толпу, таща за собой Фелицию Физеренгтон, и спеша в его сторону.

– Что она говорила? - спросила Гиацинта, затаив дыхание, - Мы пытались добраться сюда побыстрей, но здесь была такая давка.

– Она сказала именно то, что ты ожидала от нее услышать, - ответил он.

Гиацинта скривила личико.

– Мужчины никогда не умеют преподносить сплетни. Я хочу услышать точные слова.

– Это очень интересно, - неожиданно произнесла Пенелопа.

Что- то в ее задумчивом голосе привлекло всеобщее внимание, и толпа вмиг успокоилась и замолчала.

– Говори, - потребовала леди Данбери, - Мы все слушаем.

Колин ожидал, что от такого требования Пенелопе станет неловко, но та внутренняя стойкость, которая у нее появилась несколькими минутами ранее, все еще была с ней, поскольку она стояла прямо и гордо.

– Почему кто-то открывает сам себя, и говорит, что она леди Уислдаун?

– Из-за денег, разумеется, - ответила Гиацинта.

Пенелопа покачала головой.

– Да, но разве вы не думаете, что леди Уислдаун сейчас довольно богатая. Мы все платили за ее газеты долгие годы.

– Господи, она ведь права! - воскликнула леди Данбери.

– Возможно, Крессида просто стремилась привлечь всеобщее внимание, - предположил Колин.

Это не была такая уж невероятная гипотеза; Крессида потратила большую часть своей жизни, стараясь быть в центре внимания.

– Я думала об этом, - сказала Пенелопа, - Но неужели, она по-настоящему хочет такого внимания? Леди Уислдаун нанесла оскорбления довольно большому количеству людей за эти годы.

– Никого, кто имеет какое-нибудь значение для меня, - сказал Колин.

Затем, когда стало очевидно, что его собеседницам требуется объяснение, он добавил:

– Разве вы не заметили, что леди Уислдаун оскорбляет тех людей, которые нуждаются в оскорблении.

Пенелопа деликатно откашлялась.

– Я упоминалась, как перезревший цитрус.

Он отмахнулся от ее возражения.

– Не считая моды, разумеется.

Пенелопа решила не возвращаться больше к этому вопросу, она просто посмотрела на Колина долгим оценивающим взглядом, затем повернулась к леди Данбери и сказала: