Джулия Куинн - Романтическая история мистера Бриджертона

Потому что он не думал, что сможет перенести боль, которую увидит в ее глазах, если ее выкинут из общества.

– Колин? - прошептала она, ее горячее дыхание, дрожа, срывалось с ее губ, заставляя его все сильнее и сильнее хотеть ее поцеловать.

Он наклонился. - Хм-м?

– Ты так странно молчал.

– Просто размышлял.

– О чем?

Он снисходительно ей улыбнулся.

– Ты слишком много времени проводишь с моей сестрой.

– Что ты хочешь этим сказать? - спросила она, скривив губки так, что он знал - она никогда не почувствует никакого раскаяния, когда будет подшучивать и дразнить его.

Эта женщина просто будет держать его в ежовых рукавицах.

– Ты, кажется, - проговорил он, - развила определенную склонность к постоянству.

– К упорству?

– И к этому тоже.

– Но, это довольно хорошая вещь.

Между их губами все еще было расстояние в пару дюймов, но желание продолжать дразнящую беседу было слишком сильным.

– Когда ты будешь постоянно повиноваться своему мужу, - проговорил он, - Тогда это хорошая вещь.

– Ох, да, неужели?

Его подбородок слегка опустился вниз, намекая на кивок.

– И когда, ты упорно цепляешься за мои плечи, когда я целую тебя - это хорошая вещь.

Ее карие глаза расширились настолько восхитительно, что он вынужден был добавить:

– Разве не так?

И затем, она удивила его.

– Вот так? - спросила она, кладя свои руки ему на плечи.

Ее тон был дразнящим, ее глаза флиртовали.

Боже, как он любит, когда она его удивляет.

– Тогда начнем, - сказал он, - Ты должна, - он накрыл одной своей рукой ее маленькую ручку, буквально вдавливая ее пальчики в свое плечо, - держаться за меня немного упорнее.

– Понятно, - пробормотала она. - Так что ты говоришь, я не должна тебя никогда отпускать?

Он думал лишь мгновение.

– Да, - ответил он, осознавая, что в ее словах лежит более глубокий смысл, намеривалась она в них его вложить или нет. - Это именно то, что я говорю.

А затем слова стали излишни. Он прижался своими губами к ее мягким губам, оставаясь нежным в течение нескольких секунд, пока его голод не настиг его. Он целовал ее с такой страстью, какой, сам не ожидал от себя. Это не было желание - точнее, это было не просто одно желание.

Это была необходимость в ней.

Это было странное ощущение, горячее и неистовое, внутри него, заставляющее его предъявлять на нее свои права, заставляющее его буквально клеймить ее, показывая всему окружающему миру, что она принадлежит ему.

Он отчаянно хотел ее, и у него не было никакой идеи, как же ему ждать этого еще целый месяц до свадьбы.

– Колин? - пробормотала, задыхаясь, Пенелопа, как только он легонько опустил ее спиной на софу.

Он целовал ее подбородок, нежную шею, его губы были слишком заняты, что бы что-нибудь ответить, кроме глухого: - М-м?

– Мы…Ох!

Он улыбнулся, поскольку он мягко прикусил ее мочку уха. Если бы она смогла закончить предложение, значить он еще не одурманил ее настолько, насколько должен был.

– Ты что-то сказала? - пробормотал он, затем поцеловал ее в губы, чтобы помучить ее.

Он на секунду убрал свои губы с ее губ, давая ей возможность, задыхаясь прошептать: - Я просто -.

Затем он поцеловал ее снова, почувствовав удовлетворение, когда она застонала от желания.

– Я сожалею, - проговорил он, руками исследуя под низом ее платья, лаская и гладя нежную кожу ее ног. - Ты что-то сказала?

– Я сказала? - непонимающе спросила она, ее глаза подернулись пеленой.

Он потихоньку перемещал руки выше, пока они не защекотали заднюю часть ее колена.

– Ты что-то сказала, - утвердительно прошептал он, прижимая ее бедра к своему телу, потому что он честно думал, что сейчас просто вспыхнет, если не сделает это.

– Я думаю, - прошептал он, скользя рукой по мягкой коже ее бедра, - Что ты собиралась мне сказать, что ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе здесь.

Она часто задышала, затем застонала, потом с трудом пробормотала:

– Я не думаю, что это то, что я собиралась сказать.

Он улыбнулся, губами прикоснувшись к ее шее.

– Ты уверена?

Она кивнула.

– Так ты хочешь, чтобы я остановился?

Она отрицательно закачала головой. Отчаянно и неистово.

Он может взять ее сейчас, неожиданно понял Колин. Он может любить ее прямо сейчас на материнской софе, и мало того, что она позволит ему это сделать, она еще будет наслаждаться так, как сможет лишь женщина.

Это не было бы завоеванием. Это не было бы соблазнением.

Это могло быть чем-то большим. Может даже…

Любовь.

Колин замер.

– Колин? - прошептала она, открывая глаза.

Любовь?!

Это было возможно.

– Колин?

Или, может быть, это и было.

– Что-то не так?

Не то, чтобы он боялся любви, или не верил в нее. Он просто не… ожидал ее.

Он всегда думал, что любовь приходит к мужчине, как удар молнии: ты слоняешься на какой-нибудь вечеринке, безумно скучая, а затем ты видишь женщину, и мгновенно понимаешь, твоя жизнь изменилась навсегда. Так было с его братом Бенедиктом, и только небеса ведают, как счастливы он и его жена Софии в их собственном загородном домике.

Но с Пенелопой… это пришло к нему. Изменения были небольшими, еле заметными, почти летаргическими, и если это и есть любовь, ну…

Была ли это любовь, он просто не знал! Он изучал ее вблизи, внимательно, думая, что, может быть, он найдет ответ на этот вопрос в ее глазах, или в растрепанных волосах, или в том, что лиф ее платья был немного спущен. Может быть, если он ее достаточно хорошо изучит, он узнает.

– Колин? - прошептала она, в ее голосе прозвучало беспокойство.

Он поцеловал ее снова, на сей раз довольно решительно и жестко. Если это любовь, разве не стало бы это очевидно, когда они поцеловались? Но если мозг и тело живут своей отдельной жизнью, тогда поцелуй явно в союзе с его телом, потому что его разум в этот момент просто расплывался, а тело жаждало большего.

Проклятье, сейчас он испытывал почти настоящую боль. Он не может сделать это в гостиной своей матери, на ее софе, даже если Пенелопа желает этого, также сильно, как и он.

– Мы не можем сделать это здесь.

– Я знаю, - сказала она, ее голос был так печален, что его рука снова опустилась на ее колено, и он почти забыл свое решение отодвинуться от нее.

Он думал энергично и быстро. Возможно, он сможет сейчас заняться с ней любовью, и никто в это время не войдет к ним. В его текущем состоянии, так или иначе, это будет смущающее быстрой попыткой.

– Когда же свадьба? - почти прорычал он.

– Через месяц.

– Почему бы, не пожениться через две недели?

Она раздумывала мгновение.

– Взятка или шантаж. А, скорее всего и то, и другое. Наших матерей будет не так-то просто уговорить.

Он застонал, на одно восхитительное мгновение, прижавшись к ней бедрами, затем решительно поднялся. Он не мог взять ее сейчас. Она станет его женой. Было еще множество времени для недозволенного кувыркания на диванах, но, по крайней мере, ее первый раз, должен произойти в их постели.

– Колин? - спросила она, поправляя свою одежду, и приглаживая волосы, даже при том, что не было никакого способа привести их в подобающий вид без расчески, зеркала, и возможно, даже горничной.

– Что-то не так? - она посмотрела на него.

– Я хочу тебя, - прошептал он.

Она пораженно уставилась на него.

– Я просто хочу, чтобы ты знала это, - проговорил он, - Я не хотел бы, чтобы ты могла подумать, будто я остановился потому, что ты не привлекаешь меня или потому что не сказала “пожалуйста”.

– Ох, - она выглядела так, словно что-то хотела сказать, она казалась, невероятно счастливой после его слов. - Спасибо, за эти слова.

Он взял ее за руку и дружески сжал ее.

– Я выгляжу в полном беспорядке? - спросила она его.

Он кивнул.

– Но ты - мой беспорядок, - прошептал он.

И он был невероятно рад этому.

Колину нравилось ходить пешком, и фактически, он довольно часто ходил пешком, чтобы проветрить мозги. Поэтому не было ничего удивительного в том, что весь последующий день он ходил по Блюмсбари… Фитзровии…Мэрилибон и по некоторым другим соседним районам Лондона. Он бродил так до тех пор, пока не осознал, что стоит в центре Мэйфер, на Гросвенорской площади, прямо перед Гастингс-Хаусом, городским домом Герцогов Гастингских, последний из которых был женат на его сестре Дафне.

Они всегда разговаривали, разговаривали по душам, а не просто болтали, как это было с остальной семьей. Из всех его родных братьев и сестер, Дафна была ему ближе всех по возрасту, они всегда старались поговорить по душам, даже, несмотря на то, что они не так часто виделись, из-за его постоянных путешествий, и семейной жизни Дафны.

Дом Гастингсов был одним из тех огромных особняков, которые можно повсюду встретить в Мэйфер и Сент-Джеймс. Большой и квадратный, построенный из элегантного портлендского камня, он выглядел по-герцогски, довольно внушительно и великолепно.

Что было забавно, подумал Колин с кривой усмешкой, так это то, что его сестра герцогиня. Он не мог представить себе никого менее надменного и внушительного, чем она. Фактически, у Дафны были большие трудности с поиском мужа, когда она появилась на брачной ярмарке, прежде всего потому, что она была очень дружелюбная и легкая в общении. Джентльмены думали о ней, как о друге, а не как, о предполагаемой невесте.

Но все изменилось, когда она встретила Саймона Бассета, Герцога Гастингского, и сейчас она уже респектабельная светская матрона с четырьмя детьми, десяти, девяти, восьми и семи лет. Колину это все еще иногда казалось странным, что его сестра стала матерью, в то время как он жил свободной и независимой жизнью холостяка. С разницей в возрасте всего лишь один год, он и Дафна, проходили через различные стадии жизни вместе. Даже когда она вышла замуж, сначала никакого различия не было видно; Дафна и Саймон посещали те же самые приемы и вечеринки, что и он, у нее были те же самые интересы и стремления, что и у него.

Но затем, у нее начали рождаться дети, и в то же время радуясь новому племяннику или племяннице, Колин понимал, что Дафна уже далеко ушла вперед по той дороге, которая закрыта для него.

Но, теперь, думал он, улыбаясь Пенелопе в своих мыслях, все должно изменится.

Дети. Фактически, это была довольно приятная мысль.

Сознательно, он не намеривался нанести визит Дафне, но теперь, когда он стоит здесь, он подумал, что он мог бы зайти и поприветствовать ее, потому он подошел к двери, и стукнул большим медным дверным молоточком по двери.

Джефриз, дворецкий сестры, открыл дверь практически мгновенно.

– Мистер Бриджертон, - сказал он, - Ваша сестра, не ожидала вас увидеть.

– Нет, но я решил сделать ей сюрприз. Она дома?

– Я должен пойти посмотреть, - сказал дворецкий с поклоном, хотя они оба знали, что Дафна никогда не откажется увидеть члена своей семьи.

Колин ждал в нижней гостиной, пока дворецкий сообщит Дафне о его присутствии здесь, праздно блуждая по комнате туда-сюда, но, чувствуя слишком большое волнение, чтобы сидеть или даже стоять на одном месте.

Через нескольких минут, в дверях появилась Дафна, выглядя немного взъерошенной, и как всегда счастливой.

А почему она не должна была быть счастливой? Всегда задавал себе вопрос Колин. Все что она хотела от жизни, это быть женой и матерью, и казалось, что действительность превзошла все ее мечты и ожидания.

– Привет, сестричка, - поприветствовал он ее, небрежно улыбаясь.

Колин подошел к ней, и быстро обнял сестру.

– У тебя…, - он прикоснулся к ее плечу.

Она посмотрела на свое плечо, затем робко улыбнулась, увидев большое темно-серое пятно на бледно-розовой ткани своего платья.

– Древесный уголь, - объяснила она с сожалением. - Я пыталась научить Каролину рисовать.

– Ты? - недоверчиво переспросил Колин.

– Я знаю, знаю, - быстро сказала она, - Она, действительно, выбрала не самого плохого учителя, но она всего лишь вчера решила, что обожает искусство, так что я - это все, что у нее есть на данный момент.

– Ты бы могла отправить ее проведать Бенедикта, - предложил Колин, - Я уверен, он был бы счастлив преподать ей парочку уроков.

– Такая мысль уже приходила мне в голову, но я уверена, что Каролина уже придет к другому заключению, к тому времени, когда я смогу сделать все необходимые приготовления.

Она подошла к софе.

– Садись. Ты выглядишь как тигр в клетке, мечась так по комнате.

Он сел, хотя он чувствовал себя очень беспокойно.

– И прежде, чем ты спросишь, - произнесла Дафна, - Я уже приказала Джефризу позаботиться о еде. Надеюсь, сэндвичей тебе хватит?