Стоило ли так волноваться, подумала Мэрилин, когда по всему было видно, что Лоррейн и сама ее боится. Приветливо улыбнувшись, Мэрилин протянула руку:

— Здравствуйте, вы, должно быть, Лоррейн? Я Мэрилин Гамильтон, мама Алекса, а это моя сестра Лизель.

— Лоррейн… Ллл… Лоррейн Визи — Пожатие было робкое, как и улыбка, которую попыталась выдавить девушка.

— Спасибо, что согласились прийти в такую рань и показать нам отель. Это замечательно.

— Я все равно должна была прийти, чтобы убрать комнаты, — ответила Лоррейн, переводя быстрый взгляд с одной сестры на другую.

Мэрилин удивленно приподняла брови, Лизель тоже не скрывала своего удивления: их ранний тур показал, что в доме все убрано.

— Но вы уже проделали замечательную работу. Комнаты в полном порядке, мы не заметили ни пылинки.

К изумлению Мэрилин, лицо Лоррейн исказила гримаса разочарования, и тогда вперед вышла Лизель.

— Этот дом очень старый? — спросила она. — Такое восхитительное место! Вы ведь давно, здесь работаете? Наверное, знаете много историй?

— Особняк был построен эксцентричным викторианским графом, дальним родственником, королевы Виктории, для его любовницы — Элизабет, — в 1898 году. Башня пристроена позже, если точнее, пять лет спустя. По слухам, любовница изменила графу с другим мужчиной, и поэтому он приказал, своему архитектору объединить башню с домом единственной дверью, так чтобы он мог запереть в ней Элизабет, когда проводил время в Лондоне со своей женой. — Лоррейн говорила так, словно проводила экскурсию.

— Не понимаю, почему он просто ее не выгнал? — Лизель покачала головой. — Если бы кто-то изменил мне, я бы выгнала его из дома и не стала бы ничего строить.

— Она, наверное, была очень красивая, — вздохнула Ларрейн. — И потом, мужчины такие странные существа, часто совершают непонятные поступки, из-за красивых женщин.

— Что ж, для меня это больше похоже на тюрьму, чем на особые привилегии, — заметила Мэрилин, оглядываясь на драпировку, скрывающую тяжелую дверь в башню.

— Дом был частным владением до 1946 года, потом стал отелем, — продолжала Лоррейн свою лекцию. — Миссис Гамильтон выкупила его у предыдущего владельца в 1970 году и очень успешно управляла отелем почти сорок лет, пока… — Она замолчала и вздохнула, — До того как, — продолжала она после паузы, — не передала отель вашему сыну, ее внучатому племяннику Александру Гамильтону.

Лизель подавила желание захлопать в ладоши, что было бы вполне уместно сделать в благодарность за этот монолог.

— Да, и он должен обеспечить работу отеля в течение летнего сезона, или все отойдет Годричу, — не думая, выпалила Лизель. — Но я уверена, пес не сможет справиться с этим, так как он пес…

Мэрилин быстро взглянула на Лоррейн, стараясь понять, знает ли она или другие работники отеля о странном завещании Нэнси. Она собиралась рассказать им всю правду и предоставить возможность самим сделать выбор: продолжать работу на таких странных условиях или увольняться. Однако по реакции Лоррейн и отсутствию удивления на ее лице было ясно, что она в курсе происходящего. Комментариев с ее стороны не последовало, тем не менее, она просто повернулась к Мэрилин и спросила:

— Хотите, чтобы я продолжила объяснения в кабинете?

Мэрилин покачала головой:

— Может, мы сделаем это на кухне? Не знаю, как вы, но я не отказалась бы от чашки чая.

— И большого ведра шоколадных хлопьев, — послышался голос из-за двери башни. Скользя в носках по паркету, Алекс выехал в холл и резко затормозил перед Лоррейн и Лизель.

— Лоррейн, это мой сын Алекс. Алекс, познакомься с Лоррейн, она здесь работает.

Алекс просиял так безыскусно, что впервые на лице женщины появилось некое подобие улыбки.

— Боюсь, у нас нет шоколадных хлопьев, но есть корнфлекс, или, может быть, ты съешь тост с мармеладом?

— Тосты с мармеладом и чай, — предложила Лизель. — Пойдем. Я буду твоей мамой.

Кухня была обставлена по последнему слову техники, и здесь, как и везде в доме, все сверкало чистотой.

— Я хотела сохранить здесь все так, как было при жизни миссис Гамильтон, — сказала Лоррейн, автоматически беря салфетку и вытирая несуществующую пыль на столе.

— То есть вы отвечали и за это? — недоумевала Мэрилин.

— Да. Я была экономкой. И затем, когда Нэнси умерла, она записала в своем завещании, чтобы я и дальше вела дела, пока вы не появитесь. Поэтому полагаю, я была временным управляющим, и совершенно не жду, что вы захотите, чтобы я…

— А кто же смотрит сейчас за домом?

— О, никто. Я сама делаю все это.

— И ресепшен?

 — Тоже я.

— А кто отвечал за работу ресторана?

— Я.

— А ночные дежурства?

— Что ж, честно говоря, у нас не было ночных заездов гостей, когда миссис Гамильтон жила в башне, но с тех пор как… я полагаю… что тоже я. — С каждым ответом ее рот становился все меньше, а глаза все больше.

— То есть, хотите сказать, что абсолютно все делали вы одна?

Лоррейн кивнула.

— Но есть же и другие работники?

— О да. — Маленький ротик разошелся в широкой улыбке. Это был вопрос, на который она легко могла ответить.

— Отлично. — Мэрилин, наконец, улыбнулась с облегчением. — И когда мы встретимся с ними?

— Эрик, шеф-повар, скоро придет, чтобы познакомиться с вами.

Мэрилин кивнула, подбадривая ее продолжить.

— Правда, он иногда опаздывает, — после паузы сообщила Лоррейн, как если бы отвечала на вопрос, который не очень поняла.

— Отлично, и кто еще?

— Кто еще?

— Другие работники отеля?

— О, конечно… Еще есть Кася, но она на почасовой оплате. Она обслуживает гостей за завтраком.

— А кто за обедом?

— Да, конечно… это, опять-таки, я….

— Вы, наверное, с ног валитесь от такой нагрузки? — вздохнула Лизелъ, с сочувствием глядя на Лоррейн.

Однако ее сочувствие, казалось, лишь привело экономку в еще большее смущение.

— Ну… кто-то должен следить за всем этим. И потом, мы закрыты со дня похорон, вы понимаете, из уважения и…

— И когда, вы предполагаете, мы могли бы открыться снова?

— Завтра.

— Завтра?! — Одновременно воскликнули Мэрилин и Лизель и переглянулись.

Лоррейн кивкула.

— Мистер и миссис Хизер прибывают в три. Они приезжают каждый год. И всегда останавливаются в одном и том же номере. Номер шесть на нижнем этаже. В нем окна выходят в сад, а так как у миссис Хизер артрит и ей трудно ходить, они постоянно заказывают этот номер. Затем, мистер и миссис Седжуик должны прибыть в шесть, они здесь впервые, но им рекомендовали нас две мисс Уинстенли, которые останавливались в комнате номер восемь. В прошлом августе сестры прожили здесь неделю и собираются приехать еще раз. Хизеры и Седжуики пробудут у нас пять дней. Затем, уже на следующей неделе, мы ждем мистера Локхарта. Он здесь никогда прежде не бывал.

— То есть у нас девять номеров, только два забронированы на эту неделю и один на следующую?

Лоррейн снова кивнула.

— Все висит в воздухе с тех пор, как Нэнси не стало.

— Это естественно. — Лоррейн выглядела виноватой, и Мэрилин ободряюще похлопала ее поруке. — Ничего, просто нужно немножко, подождать и не стоит волноваться, Я подумаю, как все наладить. А сейчас, возможно, лучше пройти в офис, и, надеюсь, вы будете так любезны и введете меня вкуре дела… — Мэрилин доставила пустую чашку и решительно встала.

Лизелъ протянула руку Алексу, который не мог оторваться от мармелада:

— Давай, мама приступает к делам. Пойдем, осмотрим окрестности?

Он кивнул.

— Можно взять собаку?

— Конечно, можно. Не возражаешь, Мэрилин, если мы немного прогуляемся?

— Отличная идея.

— Можно взять Годрича?

— Даже нужно.

Солнце уже сияло вовсю, и птицы принялись, выводить рулады. Они вышли из дома и, обойдя его, вошли в сад. С этой стороны к дому примыкала широкая каменнаятерраса, огражденная низкой балюстрадой. Ниже террасы тропинка, петляя в траве, вела к россыпи скал, которыеспускались, на три сотни шагов, к песчаной отмели, разделенной надвое тонким серебристым лучиком ручья.

На другой стороне ручья берег снова поднимался вверх, там простирались поля, где паслись овцы и коровы, дальше шли рощицы, тропинка продолжала свой путь через заросли зелени по направлению к морю. И вдалеке, еще полмили пешком, были видны пляж и море, сверкающее в лучах солнца.

— Что скажешь?

— Вау-у-у! — заворожено выдохнул Алекс, его глаза блестели от солнца и волнения.

— Что ж, любуйтесь, молодой человек.

— Почему море так далеко, когда песок уже вон там? — спросил, он, указывая, на конец сада.

— Думаю, песок нанесло приливом, а река то наполняется, то мелеет. Это старое русло реки, поэтому вода заливает его во время прилива.

— Значит, ручей тогда превращается в реку?

Лизель кивнула.

— Вся протяженность песка от края до края может заполниться водой.

— Ничего себе! — с восхищением воскликнул Алекс. — Значит, этот песок вон там внизу не грязь?

Лизель снова кивнула:

— Именно.

Алекс повернулся к тете, его большие карие глаза загорелись радостью.

Двумя часами позже Мэрилин вышла из офиса, где Лоррейн знакомила ее с нескончаемой историей существования «Рога изобилия», и отправилась на поиски сына и сестры. Она увидела Лизель, которая умиротворенно наблюдала за тем, что происходит в мире, зарывшись по шею в песок, как будто, это самая естественная вещь на свете.

Сдержав улыбку, Мэрилин присела рядом. Лизель улыбнулась.

— Ну как? Ты поладила с Лоррейн?

— Да. Я сказала ей, чтобы она шла домой и отдохнула, и мы ждем ее завтра утром. Пришлось чуть ли не силой выставить ее за дверь. Она настаивала, что не все убрано к завтрашнему дню.

— Но нигде ни пылинки.

— Я и сама это вижу. Мне кажется, уборка доставляет ей удовольствие.

— Ты шутишь! А как ты справилась со всеми бумагами?

— С документами? Жуткая рутина, — заявила Мэрилин, прикрывая глаза. — Лоррейн странная девушка.

— Ты называешь ее девушкой?

— Она немногим старше меня.

— Не знаю…

— Хочешь воспользоваться песком вместо увлажняющего крема?

— Нет, спасибо. Знаешь, ты сегодня выглядишь необыкновенно юной!

— Тогда наслаждайся, потому что к концу лета я буду хмурая и злая, и вся в морщинах.

— Почему? Из-за отеля?

— Чувствую, это будет непростая работа.

— Мы обе это понимаем.

— Я знаю, но я не вполне представляла, насколько все непросто. Все устарело. Система, если это можно назвать системой, просто антиквариат. Я удивлена, что они не пользуются счетами.

— А как насчет гостей? Будет ли у нас кто-то, кроме тех, кого упоминала Лоррейн?

— Да, это странно и печально — в течение ближайших четырех месяцев только повторное бронирование, и этого недостаточно, чтобы отель работал рентабельно. И так как у нас даже нет своего сайта, то остается уповать лишь на хорошие отзывы или на случайных путешественников, проезжающих мимо.

— А кто проезжает по непроезжей дороге?

— Вот именно. Из того, что я уяснила, кроме постоянных гостей, остальные клиенты состоят из тех путешественников, которые направлялись на пляж, но случайно не там повернули.

— Думаешь, стоит дать объявления? — Лизель кивнула на «Желтые страницы», которые сжимала в руках сестра.

— Нет, это я выбирала, куда бы пойти поесть. Как говорится, дух армии держится на полном желудке, не знаю, как вы, но мне кажется, прошла целая вечность после тостов с мармеладом. Что вы предпочитаете: индийскую кухню, китайскую или пиццу?

— Лучше спроси Алекса.

— Давай, Алекс, скажи, чего ты хочешь?

— Я думаю, что я бы…

— Я лучше сама пойду и проверю.

— Правильно.

 Мэрилин поднялась.

— Ммм… Мэрилин, еще одна вещь, прежде чем ты уйдешь, — остановила ее Лизель.

— Что такое, Лиз?

— Я думаю, что скоро начнется прилив, и я застряну между скалой и сушей. Ты не возьмешь лопату и не вызволишь, меня отсюда?


Глава 6


Нервы были натянуты до предела. От возбуждения Лизель не могла спать. Первые гости должны были появиться после ленча, и поэтому она встала в пять утра, и прошла по устью реки к пляжу, пока прилив, который должен был вот-вот начаться, не прогнал ее и не превратил «Рог изобилия» в замок на острове.

Под впечатлением от этой красоты она накрыла завтрак для Мэрилин и Алекса на террасе. День обещал быть не самым теплым, и все же сидеть в свитерах под солнцем, едва пробивающимся сквозь пелену облаков, жевать холодные тосты, пить быстро остывающий чай и наблюдать за волнами, медленно подбирающимися к границе сада, было так прекрасно!