Их первые гости, чета Хизер, прибыли ровно в три и заняли свою комнату. Они были очаровательны и мгновенно почувствовали симпатию к Алексу, который, как они говорили, напоминал им их собственного внука. Они были так благодарны за теплый прием, что и Мэрилин, и Лизель доставляло удовольствие обслуживать, их.

— А где другие шестеро? — с улыбкой шепнула Лизель сестре, после того, как помогла Хизерам отнести в комнату их вещи.

— Что?

— Гномы.[3] Мы получили их копию. Они такие милые и уютные, точно вышли из сказки! Никогда не видела таких милых старичков.

— И такие маленькие, — соглашаясь, кивнула Мэрилин. — И мне кажется, так и ждешь, что они вот-вот запоют свою песню.

Единственный легкий прокол случился, когда Хизеры попросили накрыть чай на террасе, а не в гостиной.

— Чай днем? — удивленно переспросила Лизель у Лоррейн, и та утвердительно кивнула.

— Мы всегда сервируем чай и что-нибудь сладкое в четыре часа в гостиной или на террасе, если вдруг кто-то из гостей захочет… Их выбор обычно зависит от погоды. — Она медленно кивнула, как бы выдавая секрет.

— Будет дождь или нет?

— Ну да.

— Правильно. Что ж, тогда все ясно.

— Да, это было бы… только…

— Что?

— У нас нет ничего сладкого. Ни печенья, ни пирожных… Эрик обычно каждый день печет что-нибудь после завтрака, чтобы подать к чаю.

— А Эрик не пришел к завтраку, потому что были только мы, без гостей.

— Именно так. Он придет к пяти, чтобы приготовить обед, но это слишком поздно, так как в четыре…

— Что ж, единственный, кто здесь знает, как приготовить десерт, — Алекс. Он изучал это в школе и, наверное, помнит какой-нибудь рецепт, — неуверенно произнесла Мэрилин. — Для восьмилетнего мальчугана, обожающего сладкое, это задача выполнимая, а мы ему поможем. Он приготовит прекрасные викторианские пирожные со взбитыми сливками.

— Мистер и миссис Хизер обожают викторианские пирожные, — кивнула Лоррейн.

Лизель нашла Алекса в саду, он гулял с Годричем, и один из его суперменских плащей был наброшен на пса.

 — Эй, малыш! Ты не хотел бы испечь что-нибудь к чаю?

— Вместе с Годричем?

— Ты же знаешь, ему закрыт доступ на кухню.

Склонив голову к плечу, Алекс соображал.

— Нет. Спасибо. Я лучше поиграю с Годричем.

Но по страдальческому виду собаки было ясно, что она не разделяет намерение Алекса. Лизель быстро соображала.

— Ты можешь приготовить пирожное специально для Годрича, если хочешь…

Лизель знала своего племянника очень хорошо. Пять минут спустя лихой Супермен был уже в фартуке и колпаке повара, его лицо побелело от муки, а освободившийся Годрич зарывал под азалии в саду накидку Супермена.

Чай был подан всего на четверть часа позже, чем обычно. Единственный человек, который заметил задержку, была Лоррейн, она в промежутке между 15.55 и 16.15 ломала руки, словно это был новый олимпийский вид спорта.

В пять Лоррейн поспешила на кухню, где Мэрилин проверяла наличие продуктов, ее и без того большие глаза стали еще больше от беспокойства. Эрик сообщил, что плохо себя чувствует. Казалось, Лоррейн тоже вот-вот заболеет: ее лицо покраснело, руки дрожали, и можно было услышать, как сильно бьется сердце в ее груди.

Мэрилин взглянула на экономку и улыбнулась, она старалась мыслить здраво и не поддаваться панике.

— Думаю, я смогу приготовить обед на восемь человек.

— Сегодня вечером в столовой будет четыре человека.

— Да, но еще нас четверо.

Мэрилин видела, как Лоррейн подсчитывает в уме: Лизель, Алекс, Мэрилин. Она была почти уверена, что мысли Лоррейн обратились к Годричу, считая, что именно он четвертая персона, прежде чем она, наконец, поняла, что Мэрилин имеет в виду ее.

Это открытие скорее опечалило экономку.

— Пожалуйста, не говорите мне, что вы можете работать и питаться святым духом, — сказала Мэрилин.

— Я могу перехватить сандвич с сыром, если проголодаюсь.

— Если мы готовим еду, то почему не приготовить на всех? Иначе просто глупо.

На ресепшен зазвонил колокольчик, и Лоррейн подпрыгнула чуть ли не до потолка.

— Это Седжуики! — вскрикнула она в панике, словно пришла весть о том, что в отель ворвались Аттила и его воины. Лоррейн бросилась прочь, словно ее кто-то преследовал.

— Можешь накапать ей в еду валерьянку? — пошутила Лизель, когда Мэрилин надела передник, — у нее нервы ни к черту.

— Переживает, что сделает что-то не так. Я ее отлично понимаю, — сказала Мэрилин. — Так, а сейчас… — Она взглянула на часы. — Мы должны приготовить обед. — Как думаешь, у нас получится?

— Ты всегда говорила, что мы можем сделать все, что захотим.

— Да. Но я все-таки боюсь сделать что-то не так.

— Пошла на попятную? — Лизель улыбнулась. — Давай посмотрим, что мы имеем, прежде чем звонить в местное отделение службы спасения и просить, чтобы они забрали нас отсюда.

Дальнейшему обследованию на кухне подвергся огромный холодильник, чем и занялась Мэрилин.

— Так… Посмотрим, что у нас есть… — деловито проговорила Мэрилин.

Она хорошо готовила. Как и их бабушка, она и Лизель знали, как содержать и кормить большую семью на скудный бюджет.

Час спустя прекрасная говядина в пиве, картофель в мундире, сдобренный маслом, и свежие овощи были предложены в качестве главного блюда. Лизель приготовила салат с омаром, а воздушные пирожные Алекса со взбитыми сливками, патока и сухие финики стали прекрасным завершением обеда.

Лоррейн пыталась помочь, но Мэрилин, Лизель и Алекс так слаженно работали, что она решила отойти в сторонку. И все же… с благоговением наблюдая за их изобретательностью, крутясь вокруг них и моя посуду, которая еще могла им понадобиться, унося кастрюли, чтобы опустить их в горячую воду, что было плохо для их металлической поверхности, она изо всех сил старалась быть полезной.

Лизель, имея опыт сезонной официантки, настаивала на том, что справится сама. Лоррейн снова пыталась помочь и, глядя на Лизель, была поражена той скоростью, эффективностью и количеством тарелок, которые она несла на одной руке.

Гостей накормили и напоили, а в заключение подали кофе и мятный ликер. Когда все были сыты, они и сами уселись на кухне, чтобы поесть.

Ужасно стесняясь, несмотря на все попытки вовлечь ее в разговор, Лоррейн с бешеной скоростью проглотила еду и поспешила сбежать, говоря, что должна в последний раз проверить наличие продуктов, прежде чем Мэрилин успела схватить ее за руку и мягко проводить до дверей, чтобы отослать домой. Это было почти так же трудно, как выпроводить с кухни Алекса и заставить заняться каким-нибудь делом, более подходящим для ребенка.

— Все было так здорово, мама! — воскликнул он, словно готовка и мытье посуды были намного интереснее, чем телевизор или компьютерные игры. — Можно, я завтра тоже буду помогать готовить?

— Посмотрим, — улыбнулась Мэрмлим. Когда Алекс, наконец, ушел, она заметила, обращаясь к сестре: — Меня следует арестовать за использование детского труда, если я снова позволю ему это!

— Но ему нравится.

— Да, нравится. — Мэрилин нахмурилась и кивнула.

— И мы справились вполне прилично. Правда?

— Да. Хотя я не знаю, получилось бы у нас так же хорошо, если бы отель был заполнен. В столовой приборов всего на тридцать персон.

— На тридцать?

— Это значит, что нам придется подавать еду в расчете на тридцать человек при полной вместимости.

— Ну, ты даешь, уже усвоила ресторанный жаргон! — пошутила Лизель. — Хотя столовая может вместить и больше человек.

— Да, она довольно большая.

— О, понимаю.

— Если бы мы смогли заполнить отель! — осторожно добавила Мэрилин в заключение.

— Конечно, сможем. — Лизель обняла сестру за плечи. — Это будет самый лучший отель в Пиран-Коуве. Мы уже много сделали по части питания. Я пойду и займусь баром.

— А я попробую убедить сына, что ему пора ложиться спать.

— Что ж, — вздохнула Лизель, — не знаю, что бы я предпочла.


Лизель никогда не стояла за стойкой бара. Седжуики выпили свой херес и отправились к себе в девять, а Лизель осталась с четой Хизер, которые сидели за бренди и болтали. Устав от своего путешествия и двух бокалов бренди, они тоже вскоре ушли. Она заперла бар и вышла на воздух. Стоя на террасе, прислонившись к балюстраде и наблюдая, как луна отражается в воде, она думала, что в этот поразительно тихий вечер яркие звезды над головой светят специально для нее.

Минутой позже Мэрилин, с трудом уложив в постель Алекса, поладив на чашке горячего шоколада и паре кусочков хлеба для него и Годрича, и разрешив посмотреть мультфильм по видео, присоединилась к сестре.

Они обе стояли и молчали, обеим нужно было время, чтобы отдышаться и оглядеться, чтобы понять, где они теперь, и послать молчаливую молитву зато, что они здесь.

— Итак, что ты думаешь о нашем первом трудовом дне? — наконец спросила Мэрилин.

— Божественно! — воскликнула Лизель и потянулась, чтобы вдохнуть побольше воздуха, пропитанного ароматом соленой воды.

И Мэрилин молча кивнула.


Глава 7


На следующее утро звонок будильника разбудил Лизель ровно в пять утра.

Она сползла с постели и, протирая глаза, заковыляла по комнате и тут же наткнулась на гардероб.

Разве это не ужасно, когда вы просыпаетесь и не понимаете, где находитесь? На самом деле она все еще не проснулась и брела в Хокни из спальни в ванную. И очнулась только тогда, когда наткнулась на подоконник. Тряхнув головой, чтобы сбросить остатки сна, Лизель отдернула штору, впуская в комнату первые проблески утра.

Она уже успела полюбить свою новую комнату, несмотря на розовые обои в цветочек, которые выглядели как нейлоновая ночная рубашка, и красный узорчатый ковер, который словно спорил с обоями, кто из них ярче. Она уже подумывала проверить, что собой представляет спрятанный под ковром паркет — можно было бы выбросить ковер и натереть пол до золотистого блеска и еще покрасить стены в мягкий золотисто-бежевый цвет под стать солнечным лучам, которые пробивали себе путь через щель в пыльных шторах.

Из ее комнаты, расположенной на первом этаже башни, нельзя было видеть море, но зато открывался чудесный вид на реку, а если сесть на подоконник и отклониться как можно дальше, то можно увидеть пляж, а во время прилива — даже крохотный уголок моря.

В это утро был прилив во всей своей силе, и пейзаж снова изменился, вода огибала дом, и вы почти ощущали себя на маленьком острове.

Лизель пошла на поиски сестры. Как странно, что они живут теперь в разных комнатах! Конечно, приятно иметь свою собственную комнату, но грустно не видеть рядом Мэрилин.

Комната Мэрилин располагалась этажом выше, и там было еще темно. Лизель осторожно приоткрыла дверь. Эта комната была точно такая же, как ее, то есть еще одно свидетельство дурного вкуса, но и здесь существовала возможность переделать все на более современный лад.


Мэрилин спала как зверек соня, уютно свернувшись калачиком. Она так уходилась за эти два дня. И еще помогала Алексу преобразовать его спальню в комнату восьмилетнего мальчика, а не семидесятивосьмилетней леди, вынося черные пластиковые мешки, набитые всяким хламом, куклами, сухими цветами, кружевными салфетками, рамочками.

Лизель не стала будить сестру, она решила, что если Эрик не появится, то сама приготовит завтрак на четырех человек. Она должна приготовить только для них. Накануне вечером Лоррейн заверила их, что утром обязательно появится Кася, официантка, очень умелая. Кася придет, чтобы сервировать завтрак и обслужить гостей. Несмотря на положительный отзыв, это было сказано с ухмылкой, которая свидетельствовала о каких-то непростых отношениях…

Осторожно войдя в комнату Мэрилин, Лизель передвинула стрелки будильника на 8.30 и, тихонько закрыв дверь, поднялась по лестнице, чтобы разбудить Алекса. Она не удивилась бы, если б увидела, что Годрич спит на его постели, а Алекс в его корзине — таково было развитие их отношений. Но все было не так уж плохо. Они оба лежали на постели, оба с открытыми ртами крепко спали, громко сопя. Годрич занимал две трети широкой постели, его лапы то и дело вздрагивали во сне, ударяя Алекса в спину.

Лизель улыбнулась. Хорошо, что, несмотря на все перемены, Алекс спит так сладко. На следующей неделе у него начнутся занятия в местной школе, и Лизель понимала, что тогда, волнуясь из-за новой школы и встречи с незнакомыми друзьями, он уже не сможет так безмятежно спать. И еще один факт: он знал, что в его новой школе очень строго с формой, и понимал, что мама будет настаивать, чтобы, он расстался со своим любимым плащом и голубыми шортами Супермена.