– Ты на работу собираешься? А это что? – Лера застала подругу в странной позе среди кипы разноцветной бумаги. – А кто на стене? Это ты?!

– Ничего странного в этом не вижу, – пожала плечами Ляля. – Развешивая по квартире подобные изображения, я стимулирую себя на похудение. Понимаешь? Я гляжу на них и понимаю, что мне нужно меньше есть.

– А если на них поглядит Ник и поймет, что ему нужно поменять тебя на одну из этих красоток? – поинтересовалась умная Лера.

– Об этом я как-то не подумала, – согласилась Лялька, – стимул стимулом, а от мужчины следует держать подальше изображения голых девиц. Пусть даже и с моим лицом. Ладно, пусть повисят денек-другой, постимулируют меня, а потом я их уберу. Вместо них напишу плакат «Еда – это яд!» и повешу его на видном месте.

– Добро пожаловать, гости дорогие, – картинно развела руками Лера. – У нее еда – это яд, кушайте на здоровье.

– Тебе все не нравится, – возмутилась Лялька, – ты так далека от моих диетических проблем!

– А с чего ты взяла, что у тебя проблемы? – с удивлением спросила Лера. – Между прочим, по официальной статистике, девяносто процентов мужчин не обращают никакого внимания на то, что едят их подруги. Раз она ему понравилась полненькой и пушистой, то он будет любить ее такой. Это доказано наукой. Там играют роль химический дисбаланс, флюиды, феромоны и всякая прочая ерунда, а не диета, на которой ты постоянно сидишь.

– А десять процентов? – не поверила подруге Лялька.

– Что десять процентов?

– Десять процентов тех мужчин, которые остаются после тех девяноста, которым все равно. Этим, выходит, не все равно? Они, получается, реагируют на своих диетчиц?

– Конечно, эти реагируют, – согласилась Лера. – Они их жалеют. Это не я говорю, а статистика. Можешь залезть на официальный сайт статистических агентств и проверить.

– Ник меня жалеет или ему все равно? – чуть не плача, проговорила Ляля. – В обоих случаях получается не слишком приятно.

– Поверь, Лялечка, он прекрасно к тебе относится и без диеты.

– Сегодняшнюю ночь мы провели вместе, и он признался мне, что влюблен.

– Вот видишь! Срывай эти безобразные карикатуры сейчас же. Если ты хочешь похудеть, чтобы проникнуть вниз, то лучше вместо них повесь картинки с драгоценностями.

– Ты думаешь, это будет меня лучше стимулировать? – задумалась Лялька. – Да и Нику эти фотографии можно показывать без боязни.

Она склонилась над журналами, нашла изображение индийской богини плодородия, увешанной драгоценностями, вырезала, прилепила к ней свою голову и улыбнулась.

– Совсем другое дело, – с довольным видом произнесла Лялька. – Ее украшения будут меня стимулировать. Ник же меня любит такой, какая я есть. А худеть я буду ради них!

Лера вздохнула, она была довольна, что переубедила подругу. Как можно развешивать в собственном доме изображения супермоделей?! Мужчины все познают в сравнении, это в них заложено природой. Давать им такую возможность – сравнивать себя с моделью – преступная халатность. Один сравнит, другой сравнит – и вот ты уже у разбитого корыта. У тебя, как окажется, ноги коротковаты, руки недостаточно худы, бедра слишком выпирают, бюст не того размера. Да мало ли что они найдут! Любое сравнение, если ты сама не супермодель, не в твою пользу. Лучше обвесить всю квартиру изображениями с толстыми уродинами. На, милый, сравнивай, какая я у тебя красавица. Украшения тоже подойдут, все остальное подойдет, лишь бы не красавицы.


Начальница встретила Леру и Лялю странным вопросом. Она поинтересовалась, куда они дели Кудрина.

– Руководство фабрики уже сообщило куда следует о том, что бесследно исчез человек, – голосом прокурора заявила она. – А последними, кто его видел, были две подчиненные мне особы женского пола. Две девицы ветреного поведения. Признавайтесь честно, что вы ему сказали, отчего он сбежал без оглядки, оставив все свои вещи в гостинице?!

– Это не мы, – возмутилась Лера, – ему сказали! Про подземный ход с кладом ему сказал Григорий Молохов, московский специалист, научный сотрудник. После этого он и пропал бесследно!

– Клад?! Подземный ход?! – округлила глаза Сережкина. – И где же этот клад?

Лера поняла, что проговорилась. Хищный взгляд начальницы не предвещал ничего доброго. Лялькин тоже. Лера пожалела, что мама приучила всегда говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

– Под Торговыми рядами есть подземный ход. Там клад. Но это легенда, не более того. А он поверил и пропал. – Если бы Лялька могла, она бы заткнула рот подруги квартальным отчетом, лежавшим на начальственном столе.

– Очень интересно, – процедила Сережкина и кинулась названивать в «Счастливый дачник», чтобы узнать, в какую цену они продают садово-огородный инвентарь.

Лялька поняла, что к вечеру, когда они освободятся, в подземелье будет копаться весь город.

– У меня бабушка умерла! – закричала она на весь кабинет.

Сережкина оторвалась от телефона и строго посмотрела на подчиненную.

– Не та, которая недавно приказала долго жить, а другая, еще одна. Она тоже скоропостижно скончалась на девяносто восьмом году жизни. Она так хотела меня увидеть! Она мечтала меня обнять и прижать к своей старческой груди. Нина Альбертовна, мы возьмем недельку за свой счет?!

– Кто это мы? – недоверчиво процедила Сережкина. – Ты с покойной бабушкой?

– Нет, что вы. Она даже если бы и захотела, то уже ничего взять не смогла бы. Старушка была кроткая и тихая, ничего не брала, – Лялька попыталась выдавить из себя слезу. – Таких, как она, мало встречалось на моем жизненном пути. Ангел, а не бабушка! Вот и вы такая же сердечная и кроткая.

– Какая я? – не поняла Сережкина.

– Добрая, душевная, чуткая! – выпалила Лялька. – Вы не становитесь равнодушной к чужой беде. А у меня беда, Нина Альбертовна!

– Хорошо, Попкова, пишите заявление на отпуск за свой счет.

– А Морозова? Ей же тоже нужно к моей бабушке!

– Куда? На небо к ангелам?

– Нет! Попрощаться! Она была моей бабушкой и родственницей Морозовой. Понимаете, Нина Альбертовна, судьба иногда преподносит нам такие сюрпризы! Представляете, оказывается, первый муж моей бабушки был женат на бабушке Морозовой. Потом, конечно, он осознал свою ошибку. Что взять с мужчины? Он бросил ее и женился на моей бабушке. Они прожили долгую и счастливую жизнь бок о бок. Дедушка, кстати, тоже дышит на ладан. Но об этом в следующий раз. Так вот бабушка, хотя она была мне прапрабабушкой, но я всегда называла ее исключительно бабушкой, зачем подчеркивать возраст женщины? Так вот бабушка…

– Хорошо, Попкова, пусть и Морозова напишет. На три дня, больше не дам.

– Какая вы чуткая, душевная и добрая, – уже практически переигрывая, восликнула Лера. – Мои бабушки вас никогда не забудут!

Сережкина отмахнулась от нее и принялась названивать приятельнице, работающей в краеведческом музее. Лера сразу вспомнила, что в музее на одном из стендов выставлен макет старого города. Интересно было бы на него взглянуть сегодня и открыть для себя что-то новое. Вдруг на нем изображены входы в подземелье? Раньше она видела это творение старого мастера, но особого значения ему не придавала.

– Что ты ей такого наплела? – удивлялась Лера, когда они вышли на улицу. – Неужели она всему поверила? Бред чистой воды: бабушка была моей родственницей после того, как развелась с каким-то дедушкой, который дышит на ладан.

– Ничего не понимаешь, дедушка – запасной вариант. Если нам не хватит трех дней, то я отпрошусь на его похороны.

– Ей не покажется странным, что твои родственники мрут как мухи?

– А что ты хочешь в такое тяжелое для экологии время? Девяностолетним старикам нелегко выжить в жуткой атмосфере повсеместного загрязнения окружающей среды, – Лялька вздохнула, – оттого мы их и теряем.

– Тебе бы в театре играть, – восхитилась подругой Лера, – так достоверно врешь! И при этом совершенно не краснеешь. Вот я так не могу. У меня так никогда не получится. – Лера вспомнила, что благодаря ее откровениям начальница узнала о подземном ходе, и замолчала.

– Чего не сделаешь ради общего дела, – кротко вздохнула Лера. – Я в отличие от тебя бьюсь как рыба об лед, чтобы выкроить время для исследований. Благодаря мне у нас появилось три лишних дня, и мы сможем опередить весь ринувшийся на раскопки город. Вперед!


Мария Сергеевна Свистунова фон Флигельман заведовала местным краеведческим музеем уже несколько лет и считала себя образцовым директором, которого начальство не ценит и обделяет вниманием. Не столько внимание было нужно директору краеведческого музея, сколько вкладываемые в музей суммы. Без него, начальственного внимания, вполне можно было обойтись, а вот без денег – практически невозможно. Без денег экспонаты рассыпались в руках Марии Сергеевны, как карточные домики, на разные составляющие, восстановить которые могли только специалисты. Но они не хотели этого делать бесплатно даже во имя великой истории.

Мария Сергеевна покрутила ободравшийся шлем времен Ивана Грозного, тяжело вздохнула и водрузила его на место – на картонную голову приспособленного для ношения старинной одежды манекена. Тоскливо проведя взглядом по воину великого царя, она поправила в его приподнятой руке пику и вздрогнула. Хлопнула дверь. Обычно в это послеобеденное время посетителей не было. Горожане работали, школьники бежали с уроков домой. Это по утрам, сбив учеников в небольшие стайки, педагоги приводили их в музей. Дальше за молодое поколение бралась Мария Сергеевна. Она водила их по комнатам музея, с упоением рассказывая историю возникновения маленького городища неподалеку от Москвы. Двум вошедшим девицам, она поняла это сразу, ее рассказ будет неинтересен. Они пришли в музей с определенной целью – сразу прошли к макету и занялись его изучением.

– Могу ли я чем-то помочь? – предложила свои услуги директриса.

– Да, – кивнула головой одна из девиц. – Нам нужно отсоединить макет от стенда. Мы хотим рассмотреть то, что скрыто от глаз посетителей внизу.

– Понимаете, – начала оправдываться Свистунова фон Флигельман, – музейные площади не позволяют выставлять экспонаты целиком во весь объем. Где-то приходится довольствоваться частями…

– Мы не хотим довольствоваться частями, – перебила ее Лялька, – нам нужен низ этого макета. Самый-самый низ.

– Но там ничего интересного нет, – возразила директриса, которую в силу тихой и спокойной работы было невозможно вывести из равновесия.

– Это вы так считаете, – ответила ей Лера, – мы же думаем по-другому.

– Да, мы чего-нибудь там найдем, – быстро сказала Лялька, боясь, что подруга снова ляпнет про подземный ход. – Мы знаем, что нам нужно.

– Так вы – специалисты?! – всплеснула руками та.

– Да, – твердо ответила Лялька, – мы – специалисты.

– Вы собираетесь реставрировать это произведение древнего искусства?! – Мария Сергеевна слышала, что в город приехали специалисты-реставраторы, но никого из них еще не видела. Они игнорировали ее музей, считая Торговые ряды более примечательным памятником, чем музей. С одной стороны, она была рада, что Торговыми рядами наконец-то занялись специалисты, но, с другой стороны, ей было обидно, что забыли про вверенный ей музей.

– Да, – согласилась на подсказку Лялька, отступая на шаг к манекену со шлемом. – Мы реставраторы. Пока собираемся отремонтировать только этот макет, – она указала пальцем на старый город.

– Что, простите, сделать? – не поняла директриса.

– Отремон… отреставрировать, – для убедительности Лялька отступила еще немного и задела царского воина. Царский воин опустил руку и воткнул тяжелую пику в дощатый пол. Лялька ойкнула и отскочила.

– Больше не буду врать, – пообещала Лялька, как только они вышли из музея.

Лера, хмурясь, тащила огромный, любовно запакованный директрисой макет старого города и думала только об одном – как бы не упасть с ним и не лишить посетителей музея такого ценного экспоната. Она хотела увидеть, что находится внизу. Судя по беглому взгляду, которым она успела окинуть городскую копию, там было много интересного. Но доходить до такого, чтобы упереть макет из музея, она не собиралась. Все получилось из-за Лялькиного вранья. Она горько улыбнулась симпатичному парню, попавшемуся девушкам навстречу, и тот сразу кинулся ей помогать. Но Лялька сообщила ему грозным тоном, что они сами справятся, и этим отогнала наглеца прочь. Она не видела в представителях сильного пола мужчин. Отныне они становились ее более удачливыми конкурентами. Особенно если они оказывались худыми и стройными. Парень был симпатичный и подтянутый, а значит – конкурент, который без особого труда залезет в любую щель. Лера глупо улыбнулась парню вслед, захотела развести руками, показывая, что она нисколько не виновата в грубости своей приятельницы, но в последнюю минуту вспомнила, что в ее руках находится бесценный экспонат, и передумала.