– Вот так, дорогой, распишись, – он указал на его подпись в документе и пригрозил спокойным тоном: – А то – убью!

Влад понял, что провести родственника Валерии не удалось. Ему придется расписаться, как положено. Но нужно хотя бы прочитать, что они от него хотят в этом брачном договоре. Он сел на стул и принялся читать. По мере того как до него доходил смысл написанного, ему становилось легче дышать. В документе не только не упоминалось имя Валерии, в нем ни слова не говорилось о его на ней женитьбе. Радик Бухидзе заключал с Владом Кудриным договор на работу последнего в качестве сомелье в его винном магазинчике!

– Подписывай, а? – требовал Бухидзе, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну, и о чем ты говоришь?! – радовался Кудрин. – Какие вопросы? С удовольствием подпишу! – И он поставил размашистую подпись. – Я-то думал! А тут всего-навсего. Радик, дорогой, Манана, золотце! Ребята, за это нужно выпить!


– Смотрите, как все отлично просматривается, – говорил Ник, указывая на монитор компьютера, установленного на столе в кабинете начальника производства мебельной фабрики. – Модерновая программа, последнее слово техники! И мы в курсе всего, что творится под землей! – Ник радовался настолько искренне, что казался переростком-мальчишкой.

«Все мужчины как дети, – думала, глядя на него, Лера. – Они так же любят заботу, внимание и уход. Мужчине что нужно? Чтобы его накормили, приласкали и убаюкали. Как ребенка. Одно хорошо, не нужно им менять подгузники и стирать мокрые ползунки. Но вместо них приходится возиться с грязными носками и вредной свекровью. К ним вполне могут добавиться несколько жен и детей от предыдущих браков и дальние родственники с Чукотки. Хлопот с ними не оберешься. Очень хорошо, что у меня ничего этого не будет. Пусть со всем этим возится Лялька. Мне этого ничего не надо!» Она тяжело вздохнула.

– Не стоит переживать, – Ник целиком погрузился в виртуальное пространство, – сейчас установим вид сбоку в разрезе… Вот! – он указал пальцем в центр монитора. – В этом месте достаточно глубокое и просторное помещение. Только здесь может храниться что-то ценное и объемное.

– Объемное?! – обрадовалась Лялька. – А насколько объемное? Всем хватит? А если разделить на троих, на сколько это будет объемным?

– Нам с тобой хватит, – засмеялся Ник и обнял подругу. – А почему на троих? Делить, так уж на всех сразу. Правда, Лера? Ты же не хочешь оставить Молохова с носом? Или, пока он занимается реставрацией древнего макета, мы быстренько соберемся и выкопаем клад? Что скажете, девчонки?!

– Отличная мысль, – захлопала в ладоши Лялька, – побежали копать!

– Только здесь есть одна загвоздка, – сообщил Ник, показывая на монитор. – Непонятно, с какой стороны подходить. Все подходы резко обрываются. Складывается картина, что лабиринт сам по себе, а помещение с кладом – отдельно от него и всего остального. Нужно еще немного поработать. К тому же, Лялечка, хоть ты мне и очень дорога, сообщаю, что тест на жадность ты не прошла. Я на тебе не женюсь. Зачем мне такая жадная жена?! – Он захохотал, а Лялька накинулась на него с кулаками. – Но если серьезно, девчата, то с картинкой еще работать и работать. Нет входа. А это пока для нас главное.

– Как нет входа?! – не поняла Лера. – А тот, куда я лазила вчера? Если бы меня не спугнул черт, то я бы наверняка куда-нибудь дошла.

– Не дальше канализационного люка, – сказал Ник. – Рядом с вашим домом нет лабиринта. Это отверстие – всего лишь ход в городскую канализацию.

– Но там можно идти в полный рост! – не сдавалась Лера. – И кирпичное обрамление входа там старое! – Ей так хотелось верить, что вчера она была в двух шагах от сокровища.

– Можете гордиться, ваши предки сделали одну из первых канализаций на Руси.

– Лучше б они оставили в ней побольше кладов, – вздохнула Лялька. – Значит, этот вход, который оказался совсем не входом, отпадает. Остается тот, что на площади у Торговых рядов и на кладбище за собором. С которого начнем? – предложила она.

– Начинать пока не будем, – ответил Ник, – дождемся Гошу, вместе с ним решим, что нужно делать. Он обещал сегодня к вечеру завершить латать ваш бесценный памятник истории.

– Очень хорошо, что он не затягивает с этим делом, – сказала Лера, – нам так неудобно было его воровать! Преследовало какое-то дежавю. Где-то я уже это видела или делала. И ничем хорошим оно не закончилось.

– В старом фильме с Никулиным был подобный эпизод. Старики-разбойники воровали полотно Рембрандта, говорили, как и мы, мол, несем на реставрацию. Вот хохма!

– Что ты говоришь, Ляля?! – испугалась Лера. – А если директриса вспомнит этот фильм и поймет, что мы украли макет?! Ты представляешь, что с нами будет?!

– Вас посадят, – усмехнулся Ник, – а я буду носить вам в тюрьму передачи. Я тебя, Лялька, дождусь, не волнуйся. За старый макет много не дадут. Лет десять исправительных работ. Вам дадут малярные кисти, и вы будете реставрировать тюремные камеры.

– Ничего смешного, – возразила Лялька, довольная тем, что Ник собирается ее дожидаться. – Мы-то макет действительно отдали на реставрацию!


Молохов провозился с макетом весь вечер. Маленькие фигурки жителей старинного города потребовали кропотливого труда. Строения, среди которых возвышались Торговые ряды, наоборот, остались практически нетронутыми. Их подземная часть в разрезе, показывающая всю изнанку лабиринта, привлекла особое внимание специалиста. Неизвестный мастер, благодаря которому появилось на свет это произведение искусства, хорошо знал подземелье. Его руками были нарисованы все ходы и проходы лабиринта. Молохов попытался пальцем проделать путь от монашеских келий в какое-нибудь место, но тут же запутался. Слишком много было ходов. Слишком много. Это говорило о том, что монахи действительно основательно прятали нечто ценное. Если это нечто прятали монахи. А если кто-то другой? Григорий откинулся на стуле и снял очки. В хорошенькую историю его втянула реставрация памятника древнего зодчества. Он «заболел» поисками клада, придется звонить шефу и договариваться с ним о продлении командировки. А кроме этой реставрации у него накопилось столько дел! Неужели он сорвет все свои планы и останется здесь? Сорвет и останется. Нужно найти этот мифический клад или доказать всем, что его не существует. Развенчать местную легенду или приблизить ее к народу. Да и в народе ли дело? Молохов прекрасно осознавал, что ему хочется задержаться в этом городке и по другой причине. Эта причина ему нравилась настолько, что ради нее он решил забросить неотложные дела и проторчать в этом городишке целую вечность. Неужели до такой степени? Чем она могла ему понравиться?

Первый прилив нежных чувств к Лере Молохов испытал в ту ночь, когда та, не щадя своего маникюра, откапывала его из-под земли. Его бывшая супруга никогда не рискнула бы наращенными ногтями и вызвала бы службу спасения. В этом было их отличие, говорившее в пользу Валерии. Молохов задумался. Если это все, то он со спокойным сердцем может здесь остаться. Но сердце оставалось неспокойным. Оно сильно забилось от мысли, что когда-нибудь ему все-таки придется вернуться в столицу. Бросить эту нежную девушку, готовую на самопожертвования, расстаться с ней навсегда… Он понял, что позволил себе расслабиться и одержать чувствам верх над разумом. Нет, она не жертвенная особа. Она откапывала его из корыстных побуждений, прекрасно осознавая, что под ним – вход в лабиринт. Если его холодный труп закроет этот вход, то она никогда туда не проникнет. Сердце перестало колотиться и замерло в ожидании дальнейших гадостей. Она – алчная натура. Как горят ее глаза при обсуждении кладоискательских работ! А какие у нее красивые глаза… Молохов тряхнул головой – нет, не об этом он должен сегодня думать. Она – двуличное создание. Не успел пропасть ее жених, Влад Кудрин, как она тут же обратила свое кокетство на него, Молохова. Неправда, признался сам себе Молохов, она не кокетничала с ним. Но, по крайней мере, явно искала с ним встреч. Хотя бы вот – он отодвинул от себя макет – придумала причину, чтобы использовать его в собственных целях. Специально для этого пошла на преступление и украла экспонат. Она – преступница! Столько недостатков не могут нравиться Молохову. Он – сильная личность, он переубедит свое сердце, вырвет зловредную особу из своей груди.

Сердце издало резкий толчок и больно кольнуло. Да, это будет нелегко, но Григорий попытается это сделать. Сейчас он позвонит Морозовой и скажет, что макет готов, но Григорий передаст его не ей, а Нику. Он намекнет, что не желает ее видеть, что…

– Валерия? Да, это Молохов. Макет готов, я завтра утром принесу его Нику. Хорошо? Что хорошо? Что принесу Нику? Отлично, я тоже очень рад!

Молохов бросил трубку. Вот в этом все ее двуличие – она заявила, что очень рада тому обстоятельству, что он отдаст макет Нику. Она рада тому, что его не увидит. Она его заманила в ловушку и прихлопнула капкан. Теперь он будет кувыркаться в нем, освобождаясь от пут, а она как паук, караулящий свою жертву, тихонько в сторонке примется наблюдать за его мучениями. Она рада! Вот это коварство!

Сердце гулко забилось. На этот раз оно полностью поддерживало своего хозяина. Вырвать и переубедить! И сделать это как можно быстрее, пока эта особа не овладела его разумом. Не зря, ох не зря она сразу же не понравилась ему – ведь с первого взгляда Григорий понял, что с ней что-то не так. А он никогда не ошибается. Если человек создает при первой встрече скверное ощущение, то он ему не друг и не товарищ. Это как тест, который еще ни разу Молохова не подводил. А если тест работает исключительно в рамках дружбы и товарищества и ни черта не соображает в любви? Но он-то, Молохов, не дурак, должен понимать, что к чему. Нет, он – дурак, полный идиот, кретин. Второй раз наступить на одни и те же грабли. Второй раз влюбиться в привлекательную внешность и длинные ноги. Одни ноги от него уже сбежали. Но от этих он постарается сбежать сам. И ничто его не удержит, даже ее жертвенное поведение. Но сначала он найдет клад, покажет всем, на что способен скромный ученый. Или докажет, что того не существует. Это лучший вариант. Молохов представил, как разочарованно вытянется красивое лицо Леры при его словах о том, что никакого клада не было и нет. При этой мысли он получил истинное наслаждение. Ее алчность будет наказана. Кстати, если он потеряет случайно этот украденный макет, то ее тоже могут наказать. Ее посадят за решетку. А он придет к ней на свидание со скорбным выражением лица и прочитает лекцию о вреде дурных привычек.

– Ха! Ха! Ха! – прогоготал Молохов, поднимаясь со стула и строя из себя нечто ужасное. – Докатилась! А ты не воруй! – После этого он аккуратно запаковал макет.


– Зря худела?! – воскликнула Лялька, обсуждая вход в подземелье, который на самом деле оказался входом в канализационную городскую систему. – Так, значит, мы ошиблись. Но что тогда там делал этот черт? Не мог он оказаться там просто так. Наверняка сидел и караулил сокровища. Несметные сокровища располагаются рядом с нашим домом. Если ты, Лера, больше не полезешь, – Лера быстро завертела головой в разные стороны, – то туда полезу я. И снова застряну, как Винни-Пух! Лерочка, милая, нужно слазить туда еще разок и убедиться в том, что черт караулит сокровища.

– Ты предлагаешь мне к нему подойти и поинтересоваться количеством монет и драгоценностей?

– Можно спросить, не подходя к нему. Издалека, но с близкого расстояния. Крикнуть, как бы невзначай, а полно ли в этом сундуке сокровищ?!

– Вот ты и крикни, – возразила Лера, впиваясь в подругу мстительным взглядом, – а я погляжу, как ласково он тебе ответит. Только потом никого ни вини, что стала заикаться и бухаться в обморок только при одном его упоминании.

– Что, действительно так страшен черт, как его малюют? – не поверила Ляля.

– Жуть, – Лера подняла глаза к небу, – и воняет страшно! Мимо не пройдешь. Воняет так, будто канализацию прорвало.

– Ну должен же у меня быть стимул похудеть?! – не выдержала Лялька. – Ради Ника это делать бесполезно. Он сказал, что любит меня такой, какая я есть. Значит, как я уже говорила, худеть нужно ради сокровищ. Ты только представь, я неделю сижу на кефирно-овощной диете. Не считая отбивную. Но телятина низкокалорийная. Наверное.

– Молодец, худей и дальше, – похвалила подругу Лера. – Только никуда пока не лезь. Ребята разберутся с подземельем, полезем вместе. Ты же доверяешь своему Нику? Доверяешь. А вот я не знаю, доверять ли мне Молохову или нет. Завтра утром он вернет макет Нику, и мы отнесем его в музей. Я очень надеюсь, что хоть что-то он отреставрировал. А то получится, как с Рембрандтом. Нехорошо получится.

– Нехорошо получится, если мы с тобой, подруга, будем сидеть и дожидаться, когда они позовут нас в темные дали. А сами уже туда спустятся. Нет, я, конечно же, Нику доверяю. Он такой необыкновенный. – Лялька размякла и расползлась по кухонной табуретке. – Мягкий, уступчивый, нерешительный. Он вполне может попасть под влияние Молохова. Они найдут клад и сдадут его государству. Ты представляешь, что будет?