- Он говорит: "В Иллагане не сыщешь такого мужика, чтобы не был вонючим косоглазым шлюхиным выродком, а силенок у ваших, как у костлявой хромой клячи с живодерни". Ей-богу, не хуже проповедника говорил. А потом кто-то засветил ему в глаз.

- И полагаю, тут все начали драться, - сказал Росс.

- Ага, наших под две сотни. Вот это было славное дельце! Видал того громилу с одним глазом, Джуд? И тут ему Марк Дэниэл как наподдаст, а потом еще Сэм Росколлар появился. А Ремфри Флэманк...

- Тише, парень, - шикнул Джуд.

Джим в конце концов угомонился. Они добрались до дома в молчании, прерываемом лишь его булькающим кашлем и словами: "Ремфри Флэманк, пьяный в дупель".

- Какая наглость, - заявил Росс у двери. - Вы ушли и ввязались в драку, оставив меня дома присматривать за женщинами. Да за кого вы меня принимаете?

Последовало молчание.

- Зарубите себе на носу, свои склоки я буду улаживать сам.

- Да, сэр.

- Ладно, отправляйтесь спать, всё кончено. Но не думайте, что я об этом забуду.

Была ли это угроза наказания или обещание награды, Джуд с приятелем толком не поняли, потому что ночь была слишком темной, чтобы разглядеть лицо говорящего. В его голосе присутствовал какой-то оттенок, который мог быть вызван хорошо сдерживаемым гневом.

Или это мог быть смех, но такое им в голову не пришло.


Глава десятая


Восточные окраины земель Полдарков в полумиле от особняка в Нампаре граничили с собственностью мистера Хораса Тренеглоса, чей особняк, Мингуз, лежал в паре миль от берега, сразу за песчаными холмами Хендроны. На самой границе двух имений на вершине утеса находилась третья шахта.

При Джошуа в Уил-Лежер добывали олово, а не медь. Росс побывал в шахте зимой и, желая восстановить хотя бы одну из выработок в своем имении, после обследования Уил-Грейс перенес свое внимание на эту шахту.

Ее преимущество заключалось в том, что дренажная система состояла из штолен, выходящих на поверхность утеса, а также в том, что последние отобранные образцы, которые Джошуа припрятал, показывали определенные признаки меди.

Но требовался более значительный капитал, чем ему удалось собрать, так что утром во вторник пасхальной недели Росс отправился в Мингуз. Мистер Тренеглос был престарелым вдовцом с тремя сыновьями, младший служил во флоте, а остальные посвящали свое время охоте на лис. Сам мистер Тренеглос был человеком ученым и не склонным пускаться в авантюры с добычей руды, но поскольку шахта располагалась частично на его земле, ради приличия следовало посетить его первым.

- Сдается мне, вам и начать-то не с чего, это почти как копать девственную землю. Почему бы не заняться Уил-Грейс, где уже есть продуктивные шурфы? - прокричал мистер Тренеглос. Он был высоким и крепко сбитым мужчиной, но из-за глухоты выглядел несколько неуклюже. Он сидел на краешке кресла, подогнув толстые коленки, и без того тесные бриджи натянулись до предела, пуговицы вот-вот оторвутся, одной рукой он похлопывал по колену, а другой теребил за ухом.

Росс объяснил, почему предпочитает Уил-Лежер.

- Что ж, любезный, - прокричал мистер Тренеглос, - всё это весьма убедительно, я вам верю и не возражаю, если вы проделаете в моей земле несколько дыр. Нам следует поддерживать добрососедские отношения, - он заговорил еще громче. - Что же касается финансирования, то в нынешнем месяце я несколько стеснен в средствах, ох уж эти мальчики и их охота. В следующем месяце, вероятно, я смогу ссудить вам пятьдесят гиней. Нам следует поддерживать добрососедские отношения. Это вас устроит?

Росс поблагодарил и сказал, что если шахта заработает, то он собирается управлять ей по системе совместного финансирования, где каждый из участников будет владеть определенным числом паев и получать соответствующую долю прибыли.

- Да, превосходная мысль, - мистер Тренеглос повернул к нему ухо. - Что ж, еще увидимся, да? Всегда рад помочь, мальчик мой. Нам следует поддерживать добрососедские отношения. И не могу избежать некоторого трепета. Возможно, мы обнаружим новый Грамблер, - он покатился со смеху и схватил свою книгу. - Возможно, мы обнаружим новый Грамблер. Читали классиков, мальчик мой? Это излечивает от многих хворей современного мира. Я часто пытаюсь вызвать к ним интерес вашего отца. Как он, кстати?

Росс объяснил.

- О да, будь я проклят, конечно же. Как неловко. Вообще-то я имел в виду вашего дядю, - добавил он, понизив голос.

Росс ехал домой, чувствуя, что это половинчатое обещание мистера Тренеглоса - самое большее, на что он может рассчитывать на этой стадии, ему остается получить профессиональный совет. Для этого он направился к капитану Хеншоу в Грамблер.

Джим Картер работал на одном из своих полей вместе с тремя младшими детьми Мартина. Когда Росс проезжал мимо, Картер подбежал к нему.

- Думал рассказать вам кой-какие новости, сэр, - тихо произнес он. - Рубен Клеммоу сбежал.

Со времени их последней встречи в прошлое воскресенье так много всего произошло, что Росс и позабыл о последнем из Клеммоу. Тот разговор вышел не из приятных. Рубен оказался изворотливым и вел себя вызывающе. Росс пытался его урезонить, прорваться сквозь стену подозрений и обид. Но всё это время сознавал, что ничего не выходит, что Рубен настроен к нему враждебно, и это невозможно отбросить лишь добрым советом или дружеской беседой. Это слишком глубоко в нем укоренилось.

- Куда он пошел?

- Не знаю, сэр. То, что вы ему сказали, видать, его проняло и испугало.

- То есть он не на шахте?

- Неа, со вторника уже. Никто его не видал со вторника.

- Что ж, хорошо, - ответил Росс. - Это избавит нас от неприятностей.

Картер поднял на него глаза. Его скуластое юное лицо в это утро было на редкость бледным.

- Джинни думает, что он всё еще шатается где-то поблизости, сэр. Говорит, далеко он не ушел.

- Тогда кто-нибудь наверняка бы его увидел.

- Ага, сэр, вот и я так сказал. Но она мне не верит. Говорит, уж простите, сэр, чтобы вы поостереглись.

Росс скривился в усмешке.

- На забивай свою голову беспокойством обо мне, Джим. И о Джинни тоже не беспокойся. Ты в нее влюблен?

Картер встретился с ним взглядом и сглотнул.

- Что ж, - сказал Росс, - тогда ты должен быть счастлив, что пропал соперник. Хотя сомневаюсь, что он был серьезным соперником.

- Не в этом смысле. Мы только опасаемся...

- Я знаю, чего вы опасаетесь. Если что-нибудь услышишь или увидишь, дай мне знать. А если нет, то не ищи привидений в каждом закоулке.

Он поскакал дальше. Хорошо, что я с ним поговорил, подумал Росс. Возможно, эта деревенщина отправилась к своему брату в Труро. А может, и нет. С такими никогда не поймешь. Но лучше бы Мартинам держать дверь на замке.

***

Росс больше никогда не видел Маргарет, хотя и приезжал в Труро несколько раз. И не сказать, чтобы он желал этого. Если приключение с ней в ночь бала и не вылечило его от любви к Элизабет, то доказало, что искать кого-то ради удовлетворения своей похоти - не выход.

Юная Демельза устроилась в своем новом доме, как бродячий котенок в удобной гостиной. Наслышанный о великой силе семейных уз горняков, Росс был готов к тому, что спустя неделю он найдет ее свернувшейся в углу, плачущей по своему отцу и его взбучкам. Если бы он заметил хоть один признак того, что она скучает по дому, то сразу отправил бы ее назад, но этого не произошло, Пруди хорошо о ней отзывалась.

То, что спустя три часа после своего прибытия Демельза подобрала ключик к своенравной Пруди, явилось еще одним сюрпризом. Возможно, она взывала к некоему почти утраченному материнскому инстинкту, как голодающий утенок к большой гагарке.

Так что спустя месяц Росс послал Джима Картера (Джуд отказался идти) к Тому Карну с двумя гинеями годового жалования девушки. Джим сказал, что Карн угрожал переломать ему все кости, но не стал отказываться от золота, и это намекало на то, что он готов смириться с потерей дочери.

После того крупномасштабного вторжения шахтеры Иллагана притихли. Всегда оставался шанс нарваться на неприятности, когда придет время следующего праздника, но до той поры расстояние между ними спасет от случайных столкновений. Росс какое-то время подозревал, что они могут попытаться забрать ребенка силой, и велел Демельзе не удаляться далеко от дома. Однажды вечером, кода он ехал домой из Сент-Агнесс, из-за живой изгороди на него обрушился град камней, но это было последним знаком общественной немилости. У народа и своих проблем хватало.

Прибирая хлам в библиотеке, Пруди наткнулась на кусок крепкой узорчатой ткани для портьер, из которой, постирав её и подрезав, сделала два мешковатых платьица для девочки. Потом разрезали старое покрывало с кружевами по краям, превратив в две пары нижних юбок. Демельза раньше никогда не видела ничего подобного, и когда их носила, то всегда старалась стянуть вниз так, чтобы кружева выглядывали из-под подола юбки.

Против своей воли Пруди оказалась втянута в битву, в успешный исход которой сама не верила: войну против вшей. Демельзе частенько приходилось напоминать, что её новый хозяин не терпит ни грязных тел, ни грязных волос.

- Но как он узнает? - спросила однажды девочка, когда дождь стекал по темно-зеленому стеклу кухонного окна. - Как он узнает? У меня темные волосы, и не видно большой разницы - мытые они, или нет.

Пруди нахмурилась, поливая мясо, которое жарилось на вертеле над огнем.

- Да. Только всё дело в количестве вошек.

- Вошек? - переспросила Демельза и почесала голову. - Почему же? Вошки у всех есть.

- Они ему не нравятся.

- Но у тебя, - серьезно произнесла Демельза, - они есть. У тебя их больше, чем у меня.

- Они ему не нравятся, - упрямо повторила Пруди.

Демельза на мгновение призадумалась.

- Но как ты предлагаешь от них избавиться?

- Мыться, мыться, мыться и еще раз мыться.

- Как крякающей утке, - сказал Джуд, который только что вошел в кухню.

Демельза повернула голову и посмотрела на него своими темными внимательными глазами. Затем снова взглянула на Пруди.

- И что же ты сама от них до сих пор не избавилась? - спросила она, горя желанием услышать ответ.

- Мылась маловато, - саркастически произнес Джуд. - У людей кожа есть, не пристало им такое. Скрести свою задницу до мяса, чтоб кому-то удовольствие доставить. Но всё равно, это ж зависит от того, насколько тебя вошки любят. До чего ж забавные твари. Одних любят больше, чем других. От некоторых просто отлипнуть не могут, будто они братья. А других Господь сделал чистыми от природы. Вот взять меня - вошек у меня на башке не найдешь.

Демельза внимательно его осмотрела.

- Ага, только у тебя и волос-то нет, - сказала она.

Джуд бросил принесенный торф.

- Лучше бы научила ее держать язык за зубами, - раздраженно бросил он жене, - всё полезней будет. Научила бы ее манерам, как с почтением говорить и отвечать, да почитать тех, кто постарше и получше нее, всё было б полезней. А потом могла бы потрепать себя по голове и сказать: "Гляди-кась, как я постаралась, научила ее приличиям". А ты что делаешь? Сразу и не разберешь. Учишь ее быть нахалкой.

В тот вечер Джим Картер сидел в коттедже Мартинов и разговаривал с Джинни. Проработав всю зиму в Нампаре, он сблизился с семьей Мартинов. По мере того, как росла его привязанность к Джинни, он всё реже виделся с собственной семьей. Джим сожалел об этом, поскольку мать по нему скучала, но не мог находиться в двух местах одновременно, а в приветливом коттедже этих людей, которые не столь хорошо его знали, он всё больше чувствовал себя как дома, становясь более разговорчивым и радостным.

Его отец, опытный вольный рудокоп, заработал приличные деньги еще до того, как ему исполнилось двадцать шесть, а потом его подкосила чахотка, от которой он уже страдал долгие годы, и через шесть месяцев миссис Картер осталась вдовой с пятью маленькими детьми, старшему, Джиму, было всего восемь.

Фред Картер изо всех сил старался платить шесть пенсов в неделю, чтобы Джим посещал школу тетушки Элис Тревемпер, и говорили, что мальчик останется там еще на год. Но нужда прекратила эти разговоры, как ветер сдувает дым, и Джим стал просеивать руду в Грамблере. Это была работа "на траве", то есть на поверхности, потому что жители Корнуолла не обращались со своими детьми столь же бессердечно, что и обитатели остальной страны. Но и работа просеивателя не была идеальной, поскольку приходилось промывать руду в воде, стоя в скрюченной позе десять часов кряду. Мать Джима встревожилась, увидев у сына кровь. Но со многими другими мальчиками происходило то же самое. Всё дело было в шиллинге и трех пенсах в неделю.