Уинстон Грэм - Росс Полдарк

- Да. Я это знаю.

- И зная его, зная Эндрю, было почти немыслимо в это поверить. Просто ужасно. Но нельзя повернуться к правде спиной. Нельзя отмахнуться от нее или молиться, чтобы этого не было, или жить, как будто этого не было. Он это сделал. Я снова и снова твердила себе то, что он сделал. И это повторение не убило мою любовь, а убило мой ужас. Убило мой страх. Я сказала себе: он это сделал и заплатил за это. Разве этого недостаточно? Нужно ли осуждать человека на веки вечные? Как я могу ходить в церковь и повторять молитвы Господу, если я в это не верю, если нет прощения? Неужели наше собственное поведение чище, чем у основателя христианства, так что мы вправе устанавливать более высокие стандарты для других?

Она говорила быстро и страстно. Это были аргументы любви, выкованные в тиши её спальни.

- Нынче он больше не притрагивается к спиртному, - довольно жалко закончила она.

- Думаешь, так и будет продолжаться?

- Уверена в этом.

- И что ты намерена делать?

- Он хочет на мне жениться. Отец мне запрещает. Мне остается лишь пойти ему наперекор.

- Он может применить силу, - сказал Росс.

- Я уже совершеннолетняя. Они меня не остановят.

Росс прошел через комнату и подбросил в очаг еще одно полено.

- А Блейми встречался с Чарльзом? Если бы они поговорили...

- Отец не собирается с ним встречаться. Это так... несправедливо. Отец пьет. Фрэнсис играет. Они не святые. Но когда человек совершает то, что сделал Эндрю, они осуждают его, даже не выслушав.

- Таков мир, моя дорогая. Джентльмен волен напиваться, пока может удержать бокал или если соскользнет с ним под стол. Но когда человека отправляют в тюрьму за то, что сделал Блейми, общество не готово простить его и всё забыть, несмотря на то, что так предписывает религия. Разумеется, другие мужчины не готовы вверять своих дочерей заботе такого человека, потому что их тоже может ожидать подобного рода обращение, - Росс помедлил, подбирая слова. - Я склоняюсь согласиться с таким отношением.

Верити мгновение смотрела на него полным боли взглядом, а потом пожала плечами.

- Так значит, ты на их стороне, Росс.

- Что касается принципов, то да. А чего ты от меня хочешь?

Она подобрала мокрый плащ и, опустив на него глаза, теребила пальцами.

- Я не могу тебя ни о чем просить, раз ты так настроен.

- Нет, можешь, - Росс подошел к ней и забрал плащ, встав рядом у окна и прикоснувшись к ее руке. - Моя зима закончилась, Верити. Как и многое другое. Не знаю, пришел бы этот конец без тебя. Вряд ли. Если пришла твоя зима, могу ли я отказаться помочь из-за другого понимания принципов? Я пока не примирился с мыслью, что ты выйдешь замуж за Блейми, но только потому, что я забочусь о твоем благополучии. Это не значит, что я не стану помогать всем, чем смогу.

Некоторое время Верити не отвечала. Внезапно его охватил приступ презрения к самому себе за всё, что он только что сказал. Предложенная помощь была слабой и робкой. Либо ты всей душой выступаешь против этих отношений, либо помогаешь без каких-либо задних мыслей, не создавая впечатления, что делаешь это неохотно и неодобрительно.

Очень непросто. Первое было невозможно из-за их близкой дружбы, а второе противоречило его суждениям, поскольку не поддерживалось никакими личными привязанностями или убеждениями, за исключением веры в кузину.

Но этого маловато. Непростой выбор, но он должен более четко предвидеть последствия. Как поступила бы на его месте Верити?

Росс выпустил ее руку.

- Забудь, что я сказал. Речь не идет о моем неодобрении. Я сделаю всё, что ты пожелаешь.

Она вздохнула.

- Видишь ли, я пришла к тебе, потому что больше не к кому. Элизабет меня понимает, но не может открыто выступить против Фрэнсиса. Да я и не думаю, что она этого хочет. И еще я подумала... Благодарю тебя.

- Где теперь Эндрю?

- В море. Он не вернется еще по меньшей мере две недели. А когда приплывет... Думаю, я бы могла написать ему, что мы встретимся здесь...

- В Нампаре?

Она посмотрела на Росса.

- Да.

- Хорошо, - тут же ответил он. - Дай мне знать за день, и я всё подготовлю.

Ее губы задрожали, выглядела она так, словно вот-вот расплачется.

- Росс, дорогой, я и правда сожалею, что впутала тебя в это. Хватает и... Но мне не пришло в голову...

- Чепуха. Мы не в первый раз устраиваем заговор. Послушай, тебе стоит прекратить об этом волноваться. Иначе он не пожелает тебя видеть, когда вернется. Чем меньше ты будешь беспокоиться, тем лучше всё сложится. Отправляйся домой и возвращайся к обычной жизни. Покажи всем, что им не о чем тревожиться, и тебе будет легче это перенести. Бог свидетель, у меня нет права читать проповеди, но это всё равно хороший совет.

- Уверена в этом, - она снова вздохнула и приложила ладонь к усталому лицу. - Если бы я могла приходить сюда и разговаривать с тобой, это помогло бы мне гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить. Весь день проводить наедине со своими мыслями, в окружении враждебных людей... Да просто поговорить с кем-нибудь понимающим, это как...

- Приходи, когда пожелаешь. И так часто, как пожелаешь. Я всегда здесь. Будешь рассказывать обо всем, что происходит. Я принесу тебе выпить чего-нибудь горячего, пока Джуд седлает Брюнетку. А потом отвезу тебя обратно.

Джим Картер и Джинни Мартин обвенчались в час дня в последний июньский понедельник. Бракосочетание провел преподобный мистер Кларенс Оджерс, чьи ногти были черны после посадки лука. Преподобный заставил собравшихся прождать несколько минут, пока он облачался в свое одеяние, решив, что такая пауза вполне приличествует обряду бракосочетания и пойдет только на пользу.

И вот он начал:

- Возлюбленные мои, мы собрались здесь, пред лицом Господа нашего и всей его паствы, хм-хм-хм, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака; что есть, хм-хм-хм-мня, священный союз, хм-хм, осознавая все те причины, по которым сотворен священный брак. А сотворен он с целью рождения детей и воспитания их в страхе Божием. Сотворен он как оплот против греха, хм-хм-мня, чтобы оградить нас от прелюбодеяния, хм-хм, дабы остаться неоскверненными членами тела Христова. Сотворен, чтобы имели мы товарища, помощь и утешение, хм-хм-мня-мня-мня, в радостях и невзгодах, хм-хм-мня-хм, или же молчит об этом отныне и навсегда.

- Я требую от вас обоих и настаиваю мня-мня-мня...

Волосы Джини цвета меди расчесали так, что они блестели под самодельной белой муслиновой вуалью, ладно сидевшей на её головке.

Джим нервничал и несколько раз промедлил с ответами. Он слегка смущался от собственного великолепия, поскольку Джинни купила ему у разносчика яркий синий платок, а он прикупил поношенный сюртук, почти как новый, темно-синего цвета с яркими пуговицами. Скорее всего, он станет его парадным сюртуком на следующие двадцать лет.

- ...и жить согласно законам; во Иисусе Христе, Господе Нашем, аминь. Что Господь сочетал, то человек да не разлучает. Поскольку Джеймс Генри и Дженнифер Мэй согласились соединить свои жизни узами святого брака и засвидетельствовали ...хм-мня... дайте...мня-мня-мня...кольцо... руки... я объявляю Вас мужем и женой. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

Мистер Оджерс вскоре вернулся к своему луку.

Праздничный обед для всех желающих устроили в коттедже Мартинов. Росса тоже пригласили, но он сослался на неотложные дела в Труро, понимая, что гости в его отсутствие будут веселиться свободней.

Поскольку, помимо невесты, Мартинов насчитывалось одиннадцать, а Картеров, не считая жениха, шесть, места для гостей были ограничены. Старина Грит трясся и кряхтел в углу возле камина, компанию ему составляли Джо и Бетси Тригги. Присутствовали Марк и Пол Дэниэлы, а также миссис Пол и Мэри Дэниэлы. Уилл Нэнфан с миссис Нэнфан были посаженными отцом и матерью невесты; Джуд Пэйнтер потратил полдня на то, чтобы сюда добраться, Пруди не позволила прийти мозоль; даже Нику Вайгасу с женой удалось каким-то образом проскользнуть; но им всегда удавалось проскальзывать, когда дело касалось дармового угощения.

Комната был так переполнена гостями, что детям пришлось сидеть на полу, а ребятишек от девяти до шестнадцати лет усадили по двое на деревянной лестнице, ведущей в спальню.

- Прям, как зверушки в ковчеге, - добродушно сказал им Джуд.

Деревянная скамейка, на которой Джим с Джини коротали тихие, темные вечера, удостоилась чести стать свадебной скамьей, где, словно пара голубков, на виду у всех гостей восседали молодожены.

Праздничные кушанья представляли собой смесь блюд, способных вызвать не только аппетит, но и несварение желудка. Однако под рукой имелись щедрые запасы портвейна и домашней медовухи, чтобы запить еду и сделать сообщество в желудке еще более взрывоопасным.

Когда праздничная трапеза закончилась, Заки произнес речь, а Джим поблагодарил гостей за добрые пожелания. Джинни же покраснела и наотрез отказалась говорить. Даже при распахнутой двери воздух в комнате стал нестерпимо горячим и душным, и гости начали задыхаться. Малыши стали капризничать, а детки постарше притомились от тяжелой еды и нехватки воздуха. Тогда женщины и дети вышли наружу, оставив мужчин в комнате. Теперь те могли вытянуть ноги, закурить трубки или нюхнуть табаку, свободней распивать свой портвейн и джин и довольно вести беседу про то, как на сто двадцатом уровне в забой просочилась вода или о шансах на уловистый сезон сардин.

Приготовления мужской половины общества к завершению празднества на свой манер вызвали неудовольствие миссис Мартин и миссис Пол Дэниэл. Однако Заки, невзирая на то, что пару лет назад обрел Господа на одном из религиозных собраний в Сент-Агнесс, отказывался расстаться со спиртным, и его примеру следовали другие.

Портвейн был дешевым пойлом, которое Заки купил по три шиллинга шесть пенсов за галлон, а вот джин - первосортным. Тихим сентябрьским вечером собравшаяся здесь восьмерка отправилась на куттере из Сола в Роскофф, и среди товара, привезенного ими обратно, лежали два больших бочонка превосходного джина. Один бочонок они тотчас же распили, а второй решили приберечь для праздничной поры. Так что Джуд Пэйнтер, один из восьмерки, припрятал бочонок, опустив его в прохудившийся бак для сбора дождевой воды возле оранжереи в Нампаре, где тот мог лежать вдали от назойливых глаз сборщиков податей. Там он и хранился всю зиму. Сегодня же Джуд Пэйнтер с Ником Вайгасом принесли его ради такого случая.

Пока женщинам, по большей части не допускавшимся в новый дом, показывали окрестности, а выводок детей следовал за ними по пятам, мужчины готовились напиться до состояния приятной расслабленности.

- Поговаривают, - прозвучал тонкий ровный голос Ника Вайгаса поверх его кружки, - что все шахты надолго закроют. Поговаривают, что человек по имени Рэйби скупил все крупные отвалы в графстве, и есть подозрение, что он сможет обогатить всю пустую породу и обеспечить Англию на сто лет вперед.

- Неужели это возможно, - сказал Уилл Нэнфан, втянув свои большие плечи.

Заки глотнул джин из своей кружки.

- Чтобы дела стали хуже, чем сейчас, даже этого не потребуется. Объединенные шахты Святого Дня в прошлом году показали убыток в восемь тысяч фунтов, и одному Богу известно, что покажет Грамблер, когда подсчитают в следующий раз. Но это не подходящий разговор для свадебного пира. У нас есть свои участки и дома, и деньжата водятся. Возможно, не столько, сколько бы следовало, но тут куча напившегося в стельку народа, готового к переменам...

- Ужасно странный джин, Заки, - сказал Пол Дэниэл, вытирая усы. - Отродясь такого не пробовал. Или, может, лишь разок... может, разок...

- Ну, - ответил тот, облизывая губы, - если бы я так не увлекся разговором, то подумал бы то же самое. Теперь вспоминается, у него вкус как... как...

- Как у скипидара, - дополнил Марк Дэниэл.

- Ужас как дерет, - сказал старик Грит, - ужас как дерет. Но в дни моей молодости считалось, что стаканчик джина должен драть горло. Так считалось. Когда я в шестьдесят девятом искал медь на Верхнем озере, была там лавчонка, которая продавала пойло, от которого прям кожа с рук слезала.

Джо Триггу, самому старшему из присутствующих, дали кружку джина. Все наблюдали за ним, следили за выражением его морщинистого старого лица с отпущенными бакенбардами. Тот поджал губы, громко чмокнул, отпил снова и опустил пустую кружку.

- И близко не так хорош, как тот, что мы привезли из Роскофа в прошлом сентябре, - прорычал он приговор.