Уинстон Грэм - Росс Полдарк

Он принял решение на ней жениться через два дня после того, как они первый раз спали вместе. Не то чтобы он ее полюбил, просто это казалось очевидным выходом. Учитывая то, с чего она начинала, Демельза была вполне подходящей парой для обедневшего сельского сквайра. Она уже доказала свою полезность в доме и на ферме, как никто другой, и вросла в его жизнь так сильно, что он даже представить себе не мог.

Конечно, принадлежа к старинному роду, он мог выйти в свет и после безумного ухаживания за дочерью какого-нибудь нувориша устроить себе комфортабельную и скучную жизнь на приданое невесты. Но подобную авантюру он не рассматривал всерьез. С чувством немного горькой радости Росс понимал, что этот брак окончательно проклянет его в глазах людей его сословия. Пока мужчина спит со своей кухаркой, это лишь вызывает кривотолки, но когда он на ней женится, то и сам становится в глазах общества неприемлемой фигурой.

Он не поехал в Тренвит на обед, как обещал. За неделю до свадьбы Росс специально отправился к Фрэнсису в Грамблер и поведал ему новости. Фрэнсис, похоже, скорее испытал облегчение, нежели был шокирован. Возможно, он постоянно жил в подспудном страхе, что однажды кузен сбросит свою личину цивилизованного человека и заберет Элизабет силой. Росс был вполне доволен, что новости не были приняты в штыки, и почти до того мгновения, как собрался уже уезжать, не вспоминал об обещании, которое дал Элизабет. Однако он его выполнил, и расстались они в менее дружелюбной манере, чем могли бы.

Памятуя о давней дружбе с Верити, Росс предпочел бы, чтобы она присутствовала на свадьбе, но узнал от Фрэнсиса, что доктор велел ей две недели оставаться в постели. Так что Росс отложил пригласительное письмо и вместо этого написал другое, более длинное, с объяснением обстоятельств и приглашая ее приехать их навестить, как только ей станет лучше. Верити была знакома с Демельзой лишь шапочно, в течение двух лет она почти с ней не виделась, и Росс решил, что она не сможет понять, что за микроб старческого слабоумия вселился в его голову.

Даже если и так, в ответе она не сказала ничего подобного.

"Дорогой Росс,

Благодарю тебя за то, что так полно объяснил причины твоей женитьбы. Я - последний человек, который стал бы критиковать твой выбор, но мне бы хотелось быть первой, кто пожелает тебе счастья. Я молюсь за вас обоих. Когда я буду здорова, и папе станет лучше, я приеду с вами повидаться.

С любовью,

Верити".

Визит в церковь Сола изменил не только фамилию бывшей кухарки. Джуд и Пруди поначалу приняли в штыки и с негодованием (насколько они осмеливались его показать) тот факт, что малявку, которая явилась сюда беспризорной оборванкой, уж точно ниже их самих по положению, теперь следует именовать хозяйкой. Они бы дулись гораздо дольше, если бы на месте Демельзы был кто угодно другой. Но в конце концов она то ли с ними поговорила, то ли просто загипнотизировала, внушив, что поскольку она - их протеже, то ее повышение некоторым образом прославляет и их. И вообще, как Пруди заметила Джуду наедине, всё лучше, чем исполнять указания какой-нибудь расфуфыренной прошмандовки с отвислыми кудряшками.

В этом году Демельза больше не виделась с отцом. Через несколько дней после объявления о свадьбе она убедила Росса послать Джуда в Иллаган с сообщением, что через две недели они поженятся. Когда пришел Джуд, Карн был на шахте, так что он передал всё маленькой толстухе в черном. После этого настала тишина. Демельза тревожилась, что отец явится на свадьбу и устроит сцену, но всё прошло спокойно. Том Карн признал поражение.

Десятого июля человек по имени Джоуп Ишбел, один из старейших и хитроумнейших шахтеров края, наткнулся в Уил-Лежер на жилу красной меди. Одновременно с этим открытием в большом количестве хлынула вода, и работы приостановили, пока не было куплено оборудование для откачки. Штольня со стороны утеса продвигалась слабо, но должно было пройти еще какое-то время, прежде чем нужное место осушат. Опытные шахтеры сочли воду хорошим знаком.

Новости о находке передали Россу, он открыл бочонок бренди и принес большие кружки на шахту. Здесь царило возбуждение, с высоты шахты они наблюдали, как люди взбираются на холм за поселком Меллин, что в миле от шахты, чтобы с высоты разглядеть, по какому поводу переполох.

Находка оказалась как нельзя более кстати, поскольку второе собрание акционеров назначили через неделю, и Росс знал, что придется просить еще пятьдесят фунтов с каждого. Открытие Джоупа Ишбела вооружило его весьма осязаемыми результатами, потому что даже при бедном качестве руды, которую Ишбел поднял на поверхность, можно было ожидать получить на несколько фунтов с тонны больше, чем от обычной руды. Доход становился больше. Если жила окажется обширной, это означало существенную прибыль на вложенный капитал.

Он не замедлил на это указать на собрании, состоявшемся в душной конторе мистера Пирса в Труро, и это оказало такой большой эффект, что все без возражений проголосовали за дальнейшие платежи.

Тогда Росс впервые увиделся с мистером Тренеглосом после того, как его сын женился на Рут Тиг, и старик вопреки обыкновению был приветлив и расточал похвалы. За обедом они сидели вместе, и Росс опасался, что неминуемо придется выслушивать извинения за нарушение добрососедского этикета, поскольку его не пригласили на свадьбу. Он знал, что вина лежит не на Тренеглосе, и перевел разговор на другую тему.

Мистер Ренфрю создал неловкий момент, когда высокомерно и в подпитии провозгласил тост за счастливую пару, не говоря уже о женихе, который находится среди них.

Воцарилась напряженная тишина, в потом мистер Пирс сказал:

- В самом деле. Не стоит об этом забывать.

А доктор Чоук прибавил:

- Это было бы чрезвычайным упущением.

А мистер Тренеглос, который, к счастью, уловил нить беседы, немедленно вскочил на ноги и провозгласил:

- Это моя привилегия, джентльмены. И я это делаю с большим удовольствием. Наш дорогой друг, черт меня подери, недавно сам вступил в брак. Вот мой тост: за капитана Полдарка и его юную жену. Пусть они будут счастливы.

Все встали и выпили.

- Было бы нехорошо, если бы никто об этом не упомянул, - сказал мистер Тренеглос, когда усаживался обратно, даже не совсем себе под нос.

Похоже, Росс смутился меньше всех.

***

Она уже вросла в его жизнь, так думал Росс. А означало это, что она вросла в жизнь дома, всегда предугадывала его желания - с готовностью, но без суеты, была хорошей служанкой и приятным компаньоном.

В новых условиях это не особо изменилось. Официально они стали равными, но на самом деле она оставалась у него в подчинении. Она делала, что он велит, по-прежнему с той же готовностью и не задавая вопросов, при этом сияя и словно освещая всё вокруг. Если бы Росс не пожелал на ней жениться, Демельза бы и не побеспокоилась, но его решение сделать их союз постоянным и законным, оказать ей честь, дав свою фамилию, стало для нее чем-то вроде золотой короны, венчающей счастье. Те несколько неприятных минут, когда заходила Элизабет, были почти позабыты и отброшены.

И теперь она врастала в его жизнь немного по-другому. Для Росса уже не было дороги назад, даже если бы он и захотел, однако он не хотел. Теперь не осталось никаких сомнений - он находил ее желанной. События показали, что это не было заблуждением лишь одной летней ночи. Но Росс вовсе не был уверен, что желает именно ее, что это не просто естественная потребность мужчины, повстречавшего на своем пути женщину.

Демельзу, похоже, совсем не тревожили подобные душевные терзания. Если раньше она быстро росла и развивалась, то теперь за одну ночь расцвела.

В то лето она была так счастлива, что это не могли не заметить другие, и через некоторое время созданная ей атмосфера распространилась на весь дом.

Она постепенно осваивала дополнительные свободы, предоставленные браком. Первой попыткой в этом направлении стало мягкое предложение Россу, что, может, когда-нибудь будет неплохо убрать контору шахты из библиотеки, поскольку люди топчут ее цветники своими сапожищами. Она удивилась больше всех, когда неделей спустя увидела вереницу мужчин, выносящих документы в одну из деревянных хижин на утесе.

Даже по прошествии нескольких недель Демельзе приходилось прокрадываться в библиотеку со странным чувством вины. И ей понадобились все запасы храбрости, чтобы сидеть там, пытаясь извлечь мелодии из оставленного за ненадобностью спинета, если кто-нибудь находился в пределах слышимости.

Но ее жизнелюбие было столь необузданным, что постепенно преодолело барьеры, созданные традициями и привычкой подчиняться. Демельза начала бренчать на спинете не таясь, тихо напевая песни собственного сочинения. Однажды она поехала вместе с Россом и привезла с собой несколько листов со стихами, которые выучила наизусть, а потом мурлыкала под собственные мелодии на спинете, пытаясь попасть в ритм.

Словно бы подыгрывая счастью Демельзы, лето выдалось самым теплым за многие годы, с длинными неделями солнечной и спокойной погоды и малым числом дождливых дней. После зимних эпидемий все приветствовали ясную погоду, и многие семьи провели это лето в таком изобилии, что им давно и не снилось.

Работы на Уил-Лежер продвигались медленно, но верно. Штольня всё ближе подходила к выработке, и были предприняты все возможные усилия, чтобы избежать больших расходов на насосы. Конные вороты разместили рядом, поднятую ими воду хитроумным образом зажимали в узкий проток, а потом выпускали, так что она вращала колесо, с помощью которого тоже приводился в действие насос, откачивающий еще больше воды. Теперь уже начали добывать медь. Вскоре ее наберется достаточно, чтобы послать груз в Труро на один из аукционов.

***

Она уже вросла в мою жизнь, думал он.

Теперь Россу часто хотелось отделить от Демельзы ту ее сущность, что стала частью него самого. Он прекрасно знал дневную Демельзу, с которой работал и чьи дружеские беседы вот уже больше года доставляли ему истинное удовольствие. К этой Демельзе он испытывал доверие и привязанность, так же как и она к нему. Наполовину служанка, наполовину сестра, родственная по духу и послушная, прямодушная и предсказуемая, результат воспитания нескольких последних лет. Та Демельза, которая учится читать, собирает дрова для камина, ходит с ним за покупками, копается в саду и никогда не жалуется на свою судьбу.

Но другая ее сущность всё еще оставалась чужой. Хотя Росс и являлся мужем и повелителем для обеих, эта была непредсказуемой, обладала таинственной красотой освещенного свечами лица и девичьего тела - и именно она могла удовлетворить его животную страсть и плотские желания. В первые дни он испытывал к этой сущности определенную долю презрения. Но время шло. Презрение исчезло - однако незнакомка никуда не делась.

Две неразделимые личности, незнакомка и друг. Его обескураживало, когда днем, во время обычных и случайных встреч, вдруг проскакивали черты той девушки - словно она каким-то образом могла проявлять себя - что отдалась ему и в то же время никогда по настоящему ему не принадлежала. Но еще более странно было ночью, заглянув в опьяненные темные глаза незнакомки, увидеть приветливую неопрятную девчушку, помогавшую ему ухаживать за лошадьми или нарезающую что-нибудь к ужину. В такие мгновения он смущался и не чувствовал себя вполне счастливым, словно втаптывал в грязь нечто хорошее, что ему принадлежало по праву.

Росс хотел разделить эти две сущности. Он чувствовал, что, если ему это удастся, он станет счастливее. Но шли недели, и казалось, всё происходит с точностью до наоборот. Личности Демельзы становились всё более неотделимыми.

И в первую неделю августа свершилось их окончательное слияние.

В этом году сардины поздно приплыли к берегу. Их задержка встревожила многих, поскольку от этих рыбешек сейчас зависело не только благополучие людей, но и их жизни. На Силли и крайнем юге торговля уже шла вовсю, и как всегда находились умники и пессимисты, с готовностью предсказывающие, что в этом году косяки минуют северный берег и поплывут напрямик в Ирландию.

Вздохом облегчения встретили новость об улове сардин у берегов Сент-Айвс, но вблизи Сола первый косяк появился только шестого августа во второй половине дня.

Наблюдатель, смотрящий на море со скалы, как он делал это на протяжении многих недель, заметил знакомую темно-красную тень далеко в море и, закричав в свой старый оловянный рупор, воодушевил всю деревню. Рыболовные лодки тут же спустили на воду, в каждой из ведущих лодок сидело по семь человек, и по четверо - в следовавших за ними.