- Мы должны быть начеку. В Тауэре чужие. Люди короля.

Если он и заметил, что ее плащ теперь не черный, а темно-зеленый, то ничего не сказал. Возможно, подумала Моргана, тусклый свет меняет цвета. Тюремщик повел ее вниз, не оглядываясь. Моргана шла на ощупь, ослепленная непролитыми слезами. Она не могла любить Робина, но ей было его искренне жаль.

Как только они достигли коридора первого этажа, тюремщик остановился так резко, что Моргана чуть не уткнулась ему в спину. Он молча протянул руку, и она вложила в нее маленький, туго набитый кошелек, мгновенно исчезнувший в складках его кожаного жилета.

- Здесь наши пути расходятся, миледи. Держитесь стены. Когда она кончится, сделаете десять шагов вперед, потом два налево - и найдете дверь. Она не заперта.

Не успела Моргана возразить, как он погасил фонарь и исчез. Долгие секунды Моргана стояла в сыром коридоре, смахивая слезы с ресниц, ожидая, когда ее глаза свыкнутся с темнотой. Жуткий могильный мрак окутал ее. Господи, я бы все на свете отдала за фонарь, подумала она.

Моргана нащупала в темноте сырую стену и пошла вперед. Паутина облепила ее пальцы, и она отерла их о плащ. Когда она добралась до конца стены, ладони ее были мокрыми, а над верхней губой выступил холодный пот. Рядом послышался тихий писк, за стеной кто-то скребся. Моргана вспомнила слухи об узнике, до скелета объеденном крысами.

Она бросилась бегом по коридору, в страхе забыв об осторожности. Где-то слева в бездонной тьме капала вода. Что, если этот узкий тоннель затопляется приливом? Булькающий звук приблизился. Теперь Моргана бежала еще быстрее. Дверь уже должна быть совсем близко.

И тут она наткнулась на что-то твердое и большое и чуть не задохнулась от ужаса.

Чьи- то руки сомкнулись вокруг нее, как железный капкан, и мозолистая ладонь зажала ей рот.

- Я поймал его! Дайте фонарь! - резко скомандовал мужской голос.

Свет ослепил Моргану, как вспышка фейерверка. Кто-то захихикал за ее спиной.

- Это не он, ваша милость! Это баба!

Ее щека была вжата в куртку, кажется парчовую, но она чувствовала под тканью твердые звенья кольчуги. Пальцы, сжимавшие сначала ее рот, ухватили теперь за подбородок и так подняли ее голову, что ей невольно пришлось взглянуть в лицо человека, пленившего ее. Колеблющийся свет мерцал на белокурых волосах и суровом лице с резкими чертами. Синие, как индиго, глаза над широкими скулами пристально рассматривали ее, явно не узнавая.

Но Моргана узнала его мгновенно. Она видела его издали много раз, хотя никогда - лицом к лицу: Ранульф Датчанин, прозванный Золотым Рыцарем. Соратник и близкий друг короля.

Ранульф понятия не имел, кого держит в руках. Он видел только бледное испуганное лицо, побелевшие губы и морщины вокруг покрасневших глаз. От пыли и паутины волосы женщины казались серыми, а резкий контраст света и тени старил ее и придавал изможденный вид.

- Почему вы бродите в темноте? - резко спросил Ранульф, не отпуская ее. У Морганы трещали ребра, и не хватало воздуха для ответа. Он сжимал ее все крепче. - Заблудились? Вы что, проглотили язык?

- Пожалуйста… я не могу дышать, - хрипло прокаркала она, и Ранульф слегка ослабил хватку. Моргана благодарно вздохнула. - Пустите меня, умоляю вас, сэр…

Она вовремя осеклась, не выдав, что узнала его.

- Все-таки извольте объяснить, что вы делаете в Тауэре в такой час. Вас послала с поручением хозяйка или вы сами что-то задумали?

Моргана почувствовала облегчение - он принял ее за горничную - и поспешила воспользоваться его ошибкой, подпустив дрожи в голос.

- Добрый господин, я… я не замышляю ничего плохого. Я навещала своего… своего любимого.

Ранульф засмеялся.

- Должно быть, он поблажек не делает, коли заставил вас явиться в такую холодную ночь.

Еще один мужчина громко рассмеялся, и напряжение спало. Хватка Ранульфа стала еще слабее.

- Отправляйтесь домой в свою постель, здесь сегодня не очень уютно. А в будущем пусть ваш любовник суетится сам. Это гораздо безопаснее.

Он резко отпустил Моргану, и она, не оглядываясь, бросилась к двери. Вопреки ее страхам, дверь оказалась незапертой и легко открылась. Она выскользнула во двор.

Туман сгустился и казался непроницаемым и твердым, как камень. Только слабое просветление над головой говорило о том, что поднялась луна. Моргана поспешила к пристани, не обращая внимания на шум за спиной.

- Подождите! Эй! Задержать эту женщину! - закричал капитан стражи, сбегая с лестницы.


Ранульф вышел во двор, за ним остальные, но видимость была слишком плохой. Послышался шорох весел с реки, усиленный и искаженный туманом.


- Слишком поздно, капитан. Ваша пташка упорхнула. Кто она?

- Я только мельком увидел ее из окна, но похоже, это была леди Моргана Хартли, жена приговоренного изменника. Если король услышит об этом…

Ранульф помрачнел.

- Узник на месте?

- Да.

Капитан вспотел, несмотря на холод и сырость.

- Значит, ничего страшного не случилось. Завтра Хартли будет казнен, а кого волнуют дела мертвеца? Лучше проверьте охрану башни.

- Благодарю вас, сэр Ранульф.

Они расстались. Капитан - испытывая облегчение, а Ранульф - удивляясь, как молодого красавца лорда Роберта Хартли угораздило жениться на такой дурнушке, к тому же староватой. Несомненно, богатая наследница. Это все объясняет. Негромко насвистывая, он отправился восвояси. В конце концов, какое ему до бедняжки дело!

Король раскинулся в кресле во главе стола, стоявшего на возвышении. Музыканты играли на закрытой галерее, танцоры кружились по залу, жонглеры подкидывали в воздух кожаные шары, а мимы прыгали у стен.

- Жизнь прекрасна, - изрек Эдуард, не обращаясь ни к кому конкретно.

Ранульф, в красном бархатном дублете и облегающих темно-синих штанах, сидел за высоким столом по правую руку короля и оглядывал гостей с возрастающим раздражением. Он с радостью обменял бы роскошный придворный костюм на кожу и латы. Нежный свет мерцал на сапфирах широкой золотой цепи, и не одна придворная дама думала о том, что его синие глаза сверкают ярче драгоценностей.

- Балладу! Мы хотим послушать нежную балладу о преданной любви! - крикнул Эдуард, когда музыка смолкла. Ласкающий свет факела отражался от желтого атласа королевских одежд, золотого с бриллиантами оплечья с эмблемой в виде сверкающего солнца.

Хотя королева, ожидающая очередного ребенка, удалилась от придворных развлечений, веселые празднества, следующие за великим постом, не прекращались. Роскошные гобелены на стенах, сарацинские ковры на полах, золотая и серебряная посуда, шелковые наряды пажей, парча и золото костюмов придворных создавали непередаваемый узор цвета и света, соперничающий с прекрасными оконными витражами. Воздух был насыщен густыми ароматами - духов, пряностей, разнообразных блюд и сластей вечернего пира.

Эдуард никогда не уставал от празднеств, танцев, любовных интриг, но его приятель, не созданный для придворной жизни, давно пресытился развлечениями. Музыкант тронул струны лютни, и волнующая баллада разбередила в душе Ранульфа старую боль. Подперев рукой голову, он пристально смотрел в затененную галерею. Давным-давно, в Ирландии, он учился музыке, собираясь стать бардом, но обстоятельства толкнули его на другую дорогу. Сильные руки, когда-то извлекавшие волны звуков из струн лютни, привыкли к мечу. Долго не мог он избавиться от чувства потери, горечи и пустоты в душе. Теперь он воин, и только воин.

Ограниченное пространство комнат, заполненных надушенными телами, заставляло его мечтать о ветре в волосах, о мчащейся галопом лошади. Он невольно вздохнул. Наверное, пора отправляться на север, подальше от этого всего. Туда, где он снова почувствует себя мужчиной, солдатом, а не жеманным щеголем. Надо упросить Эдуарда отпустить его.

Несколько пар женских глаз следили за каждым движением Ранульфа, но он не видел ни их, ни того, что происходит вокруг. Король давно заметил: последние месяцы его друг рассеян и чем-то обеспокоен, и у него зародилась идея. В глазах короля заплясали лукавые искры, и он легонько коснулся руки Ранульфа.

- Сегодня мы находим вашу компанию скучной, старый друг. Вы весь вечер хмуритесь над своим кубком, как безнадежно влюбленный. Неужели какой-то изящной даме удалось расплавить ваше железное сердце, сэр Ранульф?

- Нет, мой король.

- Ну, это беда поправимая.

Эдуард окинул Ранульфа изучающим взглядом. Лицо Датчанина, мужественное и мрачноватое, похоже, привлекает, а не отталкивает прекрасный пол. Обняв друга, король наклонился к нему.

- Ваше благополучие небезразлично нам, сэр Ранульф, а лекарство от вашего беспокойства простое: пора вам жениться и пустить корни.

Ранульф резко отдернул руку, перевернув серебряный кубок, и маленький темно-красный ручеек заструился по столу. Один из слуг тут же бросился вытирать пролитое вино, другой поднял и снова наполнил кубок.

- Нет, мой король! Я не собираюсь обзаводиться семьей, и жена - последнее, что мне нужно.

- Но вы беспокойны и вздыхаете, как отвергнутый влюбленный.

Ранульф улыбнулся.

- Мои мысли далеки от любви, сир. С тех пор как я доставил вам мятежного лорда, прошло уже шесть месяцев. Мне наскучило слоняться без дела, и я затосковал по седлу. Отправьте меня на север с пограничными патрулями.

- Теперь я совершенно уверился в том, что вам необходима жена, которая сделает домашний очаг настолько приятным, что вы не пожелаете никуда уезжать. - Эдуард махнул рукой в сторону блестящего собрания. - Неужели ни одна из этих дам не привлекает вас?

Ранульф устало окинул взглядом пирующих.

- Здесь много прекрасных дам, мой король, но все они, на мой вкус, слишком раскрашены и напудрены, а вдобавок чересчур костлявы. Я предпочитаю держать в руках кого-нибудь понежнее.

- Значит, ваш идеал жены - не придворная дама?

- Нет. - Ранульф обеспокоено повернулся к королю всем своим огромным телом. Он не мог понять по голосу Эдуарда, что тот задумал.

- И обязательно раскрасавица?

- Несомненно.

- Выросшая вдали от двора? - продолжал настойчиво расспрашивать король.

- Возможно…

- И богатая наследница, я думаю. Ранульф попытался отделаться шуткой, не доверяя проказливому блеску глаз Эдуарда:

- О, это обязательное условие. Только вряд ли она пойдет за безземельного рыцаря, единственное богатство которого - две сильных руки. Неужели вы знаете даму прекрасную, богатую и настолько глупую?

- Об этом вы вскоре будете судить сами.

Король прошептал что-то пажу, вытиравшему пролитое вино, и юноша поспешил прочь. Эдуард отвернулся с лукавой улыбкой. Он был похож на мальчика, собирающегося показать остроумный фокус и пребывающего в восторженном предвкушении изумления зрителей.

Ранульф почувствовал первые уколы паники. Он нахмурился, катая в ладонях наполненный вином кубок. Эдуард задумал какую-то проказу, и Ранульф не сомневался, что именно он снова станет мишенью королевской шутки. Вероятно, паж вернется с коровой на поводу или с бедной пожилой рыботорговкой, которую король представит как его невесту. С другой стороны… Ранульф отхлебнул вина, не сводя с дверей настороженных глаз.

Примерно через полчаса, когда Эдуард стал проявлять признаки нетерпения и раздражения, вернулся запыхавшийся паж. Юноша выглядел испуганным до смерти, и Ранульф тихонько захихикал. Проделка Эдуарда не удалась. Он немного расслабился, приготовившись наслаждаться тем, что последует дальше, поскольку явно поменялся ролями с царственным приятелем. Паж преклонил колено перед королем.

- Говори! Почему ты не выполнил поручение?

Паж задрожал.

- Ваше величество, дама не придет.

- Что?! - От разъяренного королевского рева музыканты сфальшивили, затем их лютни, флейты и рожки зазвучали громче и энергичнее. Светлые глаза Эдуарда гневно выпучились, а лицо, и так уже разрумянившееся, побагровело. - Проклятье! - Королевский кулак с грохотом ударил по столу, задребезжало золотое блюдо, заплескалось вино в кубках. - Стража! Губы пажа скривились, лицо сморщилось. Двое вооруженных мужчин встали по обе стороны от него. Мальчик затрясся, как пудинг, и побелел от страха, но стража предназначалась не ему. Эдуард указал на пажа:

- Следуйте за этим пажом. Он отведет вас в комнату дамы, а вы доставьте ее сюда, и немедленно.

Стражники поклонились, паж с трудом поднялся, и они вышли. Шепот пролетел по залу, как порыв ветра в роще. Вскоре стражники и успокоившийся паж вернулись вместе с дамой, облаченной явно не для веселого пира: на ней был длинный плащ с капюшоном и густая черная вуаль, скрывающая лицо.