Всем было видно, что вырванная из привычного уклада Миллуорт-Касла женщина чувствует себя несчастной. И хотя Розалинда вовсе не считала, что в пути ей так уж необходима служанка — и, по правде говоря, пользы от Нелды было меньше, чем докуки, — но на сей счет леди Гвинн оказалась непреклонной. Совершенно недопустимо, чтобы леди путешествовала в обществе, состоящем исключительно из мужчин, особенно если речь идет о незамужней девице, — так заявила тетушка. Служанка всегда должна находиться поблизости.

Распаковав два каравая хлеба, полкруга сыра и глиняную миску с изюмом, бережно завернутые в льняное полотно, Розалинда — уже в который раз — подумала о том, сколь обременительны порой бывают правила приличия. Их отряд мог бы продвигаться куда быстрее и уже сегодня добраться до Стенвуда. Но Нелда, подобно большинству служанок, не была обучена верховой езде, и ей пришлось ехать в двуколке. Вот и получилось, что они ползли, как улитки, и за все время проделали чуть больше половины пути.

Однако, как ни стремилась Розалинда поскорее приехать домой, она тем не менее не представляла себе, как пройдет ее встреча с отцом. Ей и подумать было страшно о том, как она передаст ему страшную весть. Со стесненным сердцем она отрезала себе крошечный ломтик сыра и отломила немного хлеба, а потом побрела к реке, подальше от жующей компании, и уселась на огромный валун, наполовину вдававшийся в реку.

— Не надо так сокрушаться, миледи.

Розалинда подняла глаза.

— Я и не сокрушаюсь, Клив. И ты ни о чем не беспокойся, — сказала она и постаралась улыбнуться озабоченному юноше.

Розалинда швырнула в реку кусочек хлеба и проследила за двумя рыбками, набросившимися на угощение.

— Стенвуд — красивое место, — продолжала она. — Ты полюбишь его.

— А какой он? — спросил юноша, устраиваясь на травянистом пригорке.

Розалинда наблюдала, как он поглощает еду с аппетитом растущего мальчика. Судя по всему, Клив задался целью отвлекать ее от тревожных мыслей, и хотя Розалинде хотелось бы побыть наедине со своими думами, она все же оценила искреннюю заботу юноши.

— Стенвуд… знаешь… — она с минутку помолчала, пытаясь увидеть дом своего детства глазами постороннего человека. — Он очень большой. И старый. — Розалинда грустно улыбнулась. — Насколько я помню, там теплее, чем в Миллуорте. Потому что замок стоит близко к морю. Иногда даже можно почувствовать соленый запах моря… если дует сильный восточный ветер.

— А вы сами видели море? — Клив даже жевать перестал. — Вы и вправду выходили на берег настоящего моря и могли прикоснуться к нему?

— Конечно. — Она от души улыбнулась при виде его изумления. — Я даже заходила в воду. И ты сможешь. Когда-нибудь мы спустимся к морю, и ты все увидишь сам.

— Вот это будет диво дивное! — Юноша восторженно улыбнулся и отхватил солидный кусок сыра.

— Стенвуд совсем не похож на Миллуорт, — продолжала Розалинда, кинув еще кусочек хлеба снующим в воде рыбкам. — Он гораздо больше Миллуорта, с огромной главной башней в четыре этажа. В замке есть даже собственная часовня. А еще в нем много окон, так что внутри очень светло. А во дворе… — При этом воспоминании лицо Розалинды смягчилось. — Стены сбегают вниз по склону пологого холма куда-то далеко-далеко. В детстве я никогда не могла пробежать двор целиком. Отец… — Она запнулась, и снова тень омрачила ее лицо. — Стенвуд не такой нарядный, как Миллуорт. Стены там сложены не из больших гладких глыб, а из булыжника. Булыжная кладка… так говорил отец.

Розалинда замолкла и резким движением швырнула оставшуюся хлебную корочку в ледяную воду.

— Скорей всего в моих воспоминаниях замок выглядит куда более прекрасным, чем на самом деле, — тихо закончила она.

— Нет, миледи, судя по вашим словам, замок действительно замечательный! — горячо запротестовал юноша. — А слуг там много?

Розалинда ответила не сразу.

— Когда я жила там, мне казалось, что замок полон народа: повара, служанки, оруженосцы, управляющий, сенешаль и Бог знает кто еще. Вокруг все время были люди, там я никогда не чувствовала себя одинокой.

А теперь? Как там теперь? На этот вопрос у Розалинды не было ответа. Клив приумолк, и она вздохнула с облегчением. Ей и самой хотелось бы знать, что сейчас творится в Стенвуде, но одно было несомненно: это уже не прежний теплый дом ее детских воспоминаний. Он был таким только благодаря неиссякаемому источнику доброты и любви — сердцу ее матери. Когда же матери не стало, любовь и радость покинули замок. И хотя Розалинда всей душой хотела бы надеяться, что сможет вновь обрести счастье в родном доме, рассчитывать на это особенно не приходилось.

Она спрыгнула с валуна на траву, где сиротливо стояли ее башмаки, и загляделась на короткую ветку, с которой играла река: сначала течение било ветку о прибрежные камни, потом проволокло по песчаной отмели и наконец вынесло на стрежень. Клив дремал, убаюканный теплом весеннего солнца. Когда со стороны стоянки, находившейся чуть ниже по течению, донеслись крики, Розалинда даже не сразу повернула голову. Поглощенная собственными невеселыми раздумьями, она едва расслышала шум. Но Клив спал не так крепко, как могло бы показаться. При первом же крике он открыл глаза и приподнялся на локтях. Когда же крик повторился, юноша вскочил на ноги, охваченный тревогой.

— Пригнитесь, миледи! — прошипел он, припадая к земле и жестом призывая ее последовать его примеру.

— Что? — уставилась на него Розалинда, удивленная столь странным поведением.

— Прячьтесь! Там что-то случилось неладное. Вам лучше не показываться!

Розалинда резко повернулась в ту сторону, где после полуденной трапезы отдыхали Нелда и четверо рыцарей. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы у Розалинды кровь застыла в жилах. Многочисленная группа вооруженных людей — всадников и пеших — с жестокой расчетливостью атаковала ее маленький отряд. Один из рыцарей уже лежал, поверженный, на земле. Трое остальных отчаянно отстаивали свою жизнь. Розалинда услышала пронзительный вопль. Нелда, с ужасом осознала она. Потом Клив схватил ее за руку и бесцеремонно оттащил под защиту валуна.

— О Господи! Их же всех убивают! — вскричала Розалинда, до полусмерти перепуганная увиденным. — Мы должны помочь!

— Каким образом? — резко спросил юноша, но голос его предательски дрогнул. — У нас даже оружия настоящего нет, а врагов так много.

Он пригнул Розалинду ниже к земле, а сам быстро выглянул из-за края валуна. В руке Клив твердо сжимал короткий кинжал, на который Розалинда уставилась расширенными от ужаса глазами: как она успела заметить, нападающие были вооружены мечами и длинными копьями. По сравнению с ними оружие Клива выглядело просто игрушечным.

Вынужденные слушать звуки неравной битвы, они стояли, пригнувшись, за валуном, по щиколотку в ледяной воде, и минуты казались им вечностью. Металл грозно звенел о металл. До Розалинды доносились крики, проклятия и леденящие душу стоны. При каждом новом вопле Розалинда вся сжималась, и ужас комком подкатывал к горлу. Она понимала, что никому из них не уйти от смерти. И ее, и Клива рано или поздно тоже найдут и прикончат.

— Эй, займитесь-ка лошадьми! Лошадьми! — прорычал гортанный голос.

Послышался беспорядочный шум, ржание и фырканье испуганных лошадей; затем одна из них, судя по стуку копыт, вырвалась и помчалась к реке. Не в силах больше выносить неизвестность, Розалинда попыталась было выглянуть из-за камня, но Клив снова удержал ее.

— Нам придется быть такими же неподвижными, как этот камень! — распорядился он яростным шепотом. — Иначе они заметят нас, и уж тогда…

Ему незачем было продолжать: воображение Розалинды дорисовало картину. Но ведь и здесь, за громадой камня, отделяющего их от банды, нельзя было считать себя в безопасности. Со стороны реки их ничто не защищало, а возгласы победителей звучали совсем рядом.

— Эй, Том, дружище, тут вино! — со смехом объявил один из них. — На-ка, хлебни, пока я все не выдул!

— Вот так раз! Я его в драке прикрыл, а он мне только хлебнуть предлагает! Гони сюда весь бочонок, приятель.

Было отчетливо слышно, как под грубый смех и бесконечную похвальбу расхватывается поклажа с повозок. Затем раздался длинный изумленный свист, за которым последовало краткое затишье, заставившее Розалинду и Клива взглянуть друг на друга в смертельном страхе.

— А сюда посмотреть не хочешь? Глянь-ка на эти наряды. Чтоб мне пропасть, это шелк, не иначе! Сегодня вечером какой-нибудь важной дамочке и надеть-то будет нечего — все нам досталось! — заржал кто-то из головорезов.

— И побрякушки тоже наши! — подхватил другой.

— Эй, эй, дайте поглядеть!!

Послышался шум драки. Розалинда и Клив теснее прижались к камню; Розалинда с омерзением представляла себе, как эти скоты роются в ее платьях и рвут друг у друга из рук те немногие украшения, что были у нее.

— Ха, да пожива-то тут небогатая. Ну уж какая есть… все равно мы добычу сбыть сумеем. Он нам даст хорошую цену за эти штучки.

— Ты забыл, что он сказал, — возразил другой головорез. — А он сказал — все, хватит. Он не станет больше скупать товар, раз того ублюдка невезучего схватили и осудили. По крайней мере до поры, до времени.

Тут подал голос, как видно, главарь этого разношерстного сброда:

— Возьмет, никуда не денется. А если и нет, так в Хэдли полно других, которые не откажутся.


День тянулся мучительно медленно. Пока злодеи услаждали себя попойкой, сопровождаемой перепалками и потасовками, Розалинда и Клив не смели и носа высунуть из-за своего ненадежного укрытия, то цепенея от непреодолимого ужаса, то кипя от ярости.

Только когда по берегу протянулись длинные тени от деревьев и пьяные крики начали стихать, Клив рискнул выглянуть из-за валуна.

— Господи, покарай их за все, что они натворили! Пошли им вечные муки. Господи! — бормотал Клив, обозревая место побоища.

Розалинда тоже сделала было попытку выглянуть из-за камня, но юноша решительно воспротивился:

— Нет, нет, миледи. Не смотрите туда: слишком жуткое зрелище.

Но Розалинда настояла на своем. От того, что она увидела на поляне, у нее сжалось сердце. Трое рыцарей лежали на том же месте, где их застала смерть. Одежда с них была сорвана, в траве белели ничем не защищенные обнаженные тела, искалеченные и окровавленные. Розалинда была потрясена до глубины души. Борясь с подступающей дурнотой, она тяжело привалилась к камню и повернула к Кливу побелевшее лицо:

— Что же с Нелдой? И… и еще с одним рыцарем?

— Мы же слышали конский топот. Может быть, им удалось спастись… тогда они приведут кого-нибудь на помощь.

— Но если Нелда попала в руки бандитов, то они… — Голос Розалинды замер: она представила, что могли сотворить эти изверги с Нелдой, да и с любой женщиной, встретившейся им на пути. Ей доводилось слышать рассказы о Вильгельме Завоевателе и о норманнском нашествии. С расширенными от ужаса глазами она внимала историям о викингах, грабивших страну в давно прошедшие времена. Розалинда содрогнулась, осознав, что и сама она отнюдь не в безопасности. — Боже милостивый, сохрани и помилуй их. И нас тоже, — прошептала она в изнеможении.

Клив угрюмо посмотрел на девушку и судорожно стиснул зубы.

— Бог да услышит вас, миледи, но теперь ясно одно: надо уносить отсюда ноги.

Отчаяние вновь охватило Розалинду. Что могут противопоставить мальчик-подросток и молодая женщина этой мерзкой банде убийц? Она безнадежно покачала головой:

— Нам не спастись, Клив. И одолеть их нам не под силу. Что мы можем поделать?

Бледный и хмурый паж взглянул ей в глаза и глубоко вздохнул:

— Мы можем спастись, миледи. Они не знают, что мы здесь. Похоже, они выпили все вино, что послала леди Гвинн вашему отцу. Нужно попытаться ускользнуть, когда стемнеет. Но не вдоль берега — там слишком открытое место. Придется пробраться к тем деревьям, что позади нас, затем обойти развалины замка, а там уж подумать, куда обратиться за помощью.

Услышав столь здравые рассуждения, Розалинда слегка приободрилась и кивнула: план юноши показался ей разумным.

— Но когда же? — с волнением спросила она. — Если ждать, пока они не уберутся отсюда, совсем стемнеет, а ночью, в незнакомом месте, мы ни за что не найдем дороги.

Долго искать ответ на этот вопрос им не пришлось. Один из разбойников со стоном заворочался, встал и медленным неровным шагом направился к реке. Остальные валялись в хмельном забытьи. Бандит приближался, и Розалинда съежилась от страха. Но Клив, после долгих часов, проведенных в унизительном бездействии, ощутил прилив отчаянной храбрости. Розалинда, оторопев, наблюдала, как он вытащил кинжал.