— Я надеялся снять его с вашей мертвой руки, сир!

— А меня убеждали, что я снял его с пальца мертвого де Ленгли… Я рад, что ошибся, — добавил Генри мягко.

— Меня не так-то легко убить. Впрочем, как и вас, сир.

Роберт надел перстень на палец.

— Я бы предпочел, чтобы впредь вы сражались на моей стороне, — сказал король и внезапно обратился к Джоселин: — Мадам, вам никогда не приходило в голову, что вы могли бы стать графиней?

Джоселин посмотрела на него в изумлении. Генри продолжал:

— Мне думается, что на Западе Англии необходимо создать новое графство, где верный мне эрл — а вы, мадам, утверждаете, что де Ленгли будет верен мне — защитит границу и укоротит руки некоторым строптивым и жадным до чужого добра вельможам.

Он обернулся и увидел, с каким неподдельным удивлением смотрит на него Роберт.

— Пока я еще до конца не все обдумал, но завтра мы можем детально все обсудить. Первым и главным вашим вассалом станет, конечно, сэр Уильям Монтегью, отец весьма буйного и тщеславного сынка. Что вы скажете на это, граф Роберт? Сможете ли вы накинуть узду на молодого Монтегью? Роберт встретился взглядом с Джоселин, увидел, что она улыбается робко, умоляюще, и тогда сам улыбнулся.

— Рассчитывайте на меня, сир. Справиться с этим мальчишкой — это не самая трудная задача из тех, что предстоит мне решать.

— Согласен, эрл Роберт, полностью согласен. И раз мы пришли к согласию, то я с легкой душой покидаю вас. Мы расстаемся до завтра.

Генри вновь обратил свой взгляд на мальчика.

— Чудесный малыш. Скоро он научится ходить, потом и говорить, а потом… потом все будет зависеть от воспитания. Надеюсь, что вы внушите ему, мадам, те понятия о долге и верности, которыми руководствуется его благородный отец. На старости лет мне не хотелось бы столкнуться с молодым львом.

Джоселин не успела еще придумать подходящий ответ, как король вновь заговорил с Робертом:

— Со вторым браком вам повезло больше, чем с первым, милорд. Вы проявили мудрость при выборе супруги. От души вас поздравляю. По милости Господней, все что ни делается — к лучшему. В памяти моей вдруг всплыли такие имена, как Маргарет… Юстас… Разве не проявил Господь свою волю в том, что они ушли из жизни молодыми? Без них легче стало дышать…

Сделав это загадочное заявление, король удалился. Роберт последовал за ним, чтобы проводить Его Величество, как подобает настоящему хозяину.

От беспрерывного хождения Генри по комнате, от его странных намеков и расточаемых им милостей у Джоселин кружилась голова.

— Что все это значит, милый? — спросила она у сына. — Могла ли я когда-нибудь мечтать, что ты станешь наследником графского титула?

Маленький Роджер в ответ только моргал глазками да сосал большой палец. Она взяла малыша на руки и, вконец обессиленная, погрузилась в забытье.

Возвратившийся Роберт не решился ее будить, но она сквозь дремоту ощутила, что он здесь, рядом с ней. Она произнесла, не открывая глаз:

— Как я люблю тебя, Роберт! Я любила тебя всегда — и когда ты был вне закона, и когда ты был пленником… И теперь, когда ты — граф, я уже не могу любить тебя сильнее, чем раньше. Ты прости меня…

— За что же? Я знаю, что ты уже давно отдала мне всю себя. Всю свою любовь до капли.

— Но ведь Генри ошибался, когда похвалил тебя за мудрый выбор. Ты же вначале выбрал Аделизу… И все могло быть по-другому.

Роберт бережно принял у нее из рук спящего сына и заговорил шепотом:

— Я хочу, чтоб ты знала, Джоселин. Я с самого начала не собирался жениться на Аделизе. Клянусь Богом, с меня достаточно было одной неудачной женитьбы. Никто на свете не заставил бы меня согласиться на подобное вторично. Даже сам король! Неужели ты не догадывалась, в чем был мой расчет? — продолжил он с озорной улыбкой. — Нет?

Джоселин покачала головой.

— Но ведь при тебе же Пелем обвинял меня, что я бросил в темницу, а возможно, и умертвил свою супругу. И рассказал ему об этом кто-то из моих слуг. Но представь, дорогая, кто из моего окружения мог распускать такие слухи? Ты же знаешь, как люди преданы мне.

— Роберт! Неужели ты… Ты сам?! Роберт довольно ухмыльнулся.

— Разумеется, не я, а Джеффри по моей просьбе. Я подслушивал, как он расписывал жуткую картину, и у меня самого мороз пробегал по коже. А уж потом… в свою очередь, и Пелем напугал Аделизу до смерти.

— И ты знал, что они собираются бежать?

— Можно сказать, что я сам их и вытолкнул из замка Монтегью.

— И с самого начала ты хотел меня? — не поверила Джоселин.

— Разве я об этом не сказал вам в день нашей свадьбы, мадам? Или у вас было плохо со слухом, что вы меня не услышали?

— Но… но почему же вы просто не признались отцу, что хотите меня в жены?

— Тогда я не получил бы за тобой в приданое то, что было обещано Аделизе. А я хотел прибрать к рукам все. И тебя, и замок, и поместье в придачу.

— Я начинаю верить, что Лестер во всем был прав. Ты искусный игрок.

— Главный мой выигрыш — это ты! Пожалуйста, поцелуй меня, дорогая. Я хочу проверить — может, графини целуются иначе, чем нетитулованные особы.

Поцелуй Джоселин был долгим — сначала нежным, а потом страстным. У Роберта потемнело в глазах.

— Вы проделали это весьма впечатляюще, графиня. А на что еще вы способны, ваша светлость?

Сказав это, он простер вперед руки, схватил Джоселин, прижал ее к себе и тут же был остановлен истошным сердитым ревом.

— Боже, я и забыл про него!

Он подкинул на руках громко протестующего сына.

Джоселин перевела взгляд с умиленного лица родителя на обиженную мордашку его отпрыска.

— Наш сын, как и все де Ленгли, не позволяет, чтобы о нем забывали.

Несмотря на плач малыша, Роберт все же дотянулся до Джоселин и крепко расцеловал ее в щеки и губы. Потом они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Я обожаю моего сына, мадам, — сказал Роберт, — но согласен с одним тонким замечанием нашего молодого короля. Он как-то сказал, что в некоторых обстоятельствах третий бывает лишним.

Джоселин взяла у него ребенка.

— Я разыщу Юдит. Его давно пора уложить спать.

Де Ленгли улыбнулся. Это была та самая улыбка соблазнителя, которая на протяжении двух лет — с первого дня их знакомства — будоражила в ней кровь.

— Пора ложиться спать и нашим слугам. В первую очередь Аймеру, который, бедняга, все караулит в коридоре.

— О, Боже! Он все еще там?

— Вы же не отдали ему приказа покинуть свой пост, графиня. А в нашем доме вы обладаете такой же властью, как и я, если не большей, — шутливо добавил он.

Джоселин осторожно взяла малыша на руки и вышла из комнаты. Роберт остался ждать ее. Скоро она вернется к нему в супружескую постель.

Счастье переполняло Джоселин. Судьба дала ей все, что может желать женщина, — у нее был любящий муж, прекрасный сын, верные слуги, замок, земли и теперь даже графский титул. И в стране наконец наступил мир.

Она подумала о матери. Испытала ли Гвендолин в жизни хоть малую частицу той радости, которая выпала на долю ее дочери?

Может быть, мать смотрит на нее сейчас с небес и радуется? Если бы это было так, душа Джоселин полностью бы успокоилась.