Но это продолжалось только до того момента, когда Мелистерн возложил руки им на голову, благословил их союз и позволил Люцию из рода Марриков поцеловать невесту. Сердце Бриттани бешено забилось, а ощущение нереальности происходящего растаяло как утренний туман. И она с поразительной четкостью вдруг увидела и маленькую комнатку с софой и светильниками, и шелковые кисти гобеленов, висящих на стенах, и прекрасное, спокойное лицо своего мужа, который все еще сжимал ее руку. Люций притянул девушку к себе, обнял за талию, свободной рукой приподнимая ее подбородок. Она взглянула ему в глаза и внезапно осознала, что выходит замуж в простеньком темно-синем шерстяном платье, на котором нет ни шелковых лент, ни вышивки, и волосы у нее в полном беспорядке. Разве такой должна быть свадьба принца и принцессы?

А потом их губы встретились и мысли о платье и прическе мгновенно вылетели у девушки из головы. Она позабыла об усталости и опасности, которая ее вот-вот настигнет. Она забыла даже о Мелистерне. Она позабыла обо всем, кроме этого поцелуя, пробудившего в ее теле огонь. Поцелуя, напомнившего бушующее море, в центре которого царило странное умиротворение. Поцелуя, заставившего ее сердце трепетать, когда она пошатнулась в объятиях мужа, который прижал ее к себе еще крепче.

Когда принц отпустил ее и отступил на шаг, Бриттани почувствовала, что внутри у нее бушует пламя, голова кружится и она никак не может отдышаться. Он выглядел потрясенным. Но изумление, написанное на его лице, не шло ни в какое сравнение со смятением, которое царило в душе у Бриттани.

Несколько мгновений они стояли, глядя друг другу в глаза, словно пытаясь найти ответ на волновавшие их вопросы.

— Мелистерн, где мы будем спать? — спросил Люций, поворачиваясь к отшельнику.

Но Мелистерна в комнате не оказалось. Остались только свет свечей, кубки с вином и ветер, завывающий за дверью.

— Куда он делся? — с удивлением спросила Бриттани.

— Скорее всего, решил провести ночь в конюшне с Кассо и лошадьми, чтобы мы в нашу первую брачную ночь могли остаться наедине. Только ты и я.

Наедине…

— Как это мило с его стороны, — с трудом выговорила Бриттани.

Люций лукаво посмотрел на нее. Бриттани замерла в смущении.

— Не бойтесь, принцесса. Я не кусаюсь. Обычно, — добавил он с улыбкой.

«Он просто дразнит меня. Пытается… запугать. Или, — подумала Бриттани, внезапно разгадав правду, — пытается помочь мне расслабиться».

В крошечной кладовке Люций нашел соломенный тюфяк и положил его на пол перед камином, а сверху бросил овечьи шкуры, которые достал из украшенного резьбой деревянного сундука. Получилось нечто вроде мягкого и уютного гнезда. Бриттани медленно подошла и села на эту импровизированную постель.

Сегодня они будут здесь спать. Вместе, как муж и жена. Принцесса очень надеялась, что он снова ее поцелует. И сделает что-то еще. Но что именно?

Бриттани почувствовала, как в душе одновременно со странной готовностью начинает просыпаться страх. Затаив дыхание, девушка смотрела на принца. К страху примешивалось любопытство, но когда он подошел и сел рядом, она почувствовала, как подпрыгнуло сердце.

— Ты боишься?

Принц видел, как дрожат ее губы.

— Нет, не боюсь.

Он насмешливо вскинул брови и наклонился к самому ее лицу.

— Ты выглядишь испуганной.

— Нет.

Она упрямо вскинула подбородок, и Люций едва не утонул в этих огромных, пылающих золотисто-зеленых глазах.

— В такой момент, принцесса Бритта, каждая женщина боится. И вам нечего стыдиться.

— А я и не стыжусь. Я не боюсь, — она не могла решить, стоит ли продолжать этот разговор. — Не думаю, что тебе удалось бы меня напугать, даже если бы ты этого захотел.

— Ты в этом уверена? — в глубине его серых глаз плескались насмешка и недоверие. — Интересно, почему же?

— Потому что я чувствую в тебе доброту, — Бриттани не смогла удержаться от улыбки, произнося эти слова. — Я уже говорила это тебе вчера вечером. Ты пытаешься спрятать свою доброту, но я все равно ее вижу.

Принц смотрел на девушку, лишившись от удивления дара речи. А потом, подчиняясь внезапному импульсу, Бриттани сделала то, чему потом так и не смогла найти разумного объяснения: она накрыла его ладонь своей маленькой ладошкой. И дрожащее ласковое тепло соединило их. Кожа Люция горела. Ее прикосновение, этот безыскусный жест доверия, искренность и невинная свежесть, которой светилось ее прекрасное лицо, заставили его кровь вскипеть. А в душе принца яростно боролись два абсолютно противоположных чувства.

«Она думает, что он герой, ^герой! Она думает, что на него можно положиться, что ему можно доверять. Ему, который сам давно уже никому не верит и ни на кого не рассчитывает!» Принц был бы рад посмеяться над абсурдностью этой ситуации, но смех замер у него в горле. Ему безумно хотелось ударить кого-нибудь, выместить на ком-то свою злость, но здесь была только эта прекрасная, храбрая девушка, которая хочет победить злого колдуна и освободить свое королевство.

Люцию с трудом удалось справиться с наплывом эмоций. Ярость обожгла его, как удар хлыста.

— Ты думаешь, что все обо мне знаешь? — прорычал он и так резко схватил девушку за плечи, что та вздрогнула от неожиданности. Она попыталась отстраниться, но принц притянул ее ближе и прижал к груди. — Но ты ничего не знаешь, принцесса! Тебе это понятно? Ничего. Ты ничегошеньки не знаешь ни о том, что на самом деле ждет тебя завтра, ни о настоящей тьме и злобе. И уж точно, ничего не знаешь обо мне.

Рык, подобный волчьему, клокотал у него в горле. Принц увидел, как на лице Бриттани отразилось волнение, увидел растущую панику в ее взгляде, когда принцесса попыталась освободиться. И почувствовал горькое удовлетворение. Наконец-то она испугалась! Для нее же будет лучше, если она будет относиться с опаской и к нему, и к окружающему ее миру. Но мысль о том, какую роль ему пришлось во всем этом сыграть, только усилила его злость. Правда, направлена она была не столько на девушку, сколько на себя самого.

— Черт побери, ты так наивна! — крикнул Люций.

Глаза принцессы округлились, а потом вспыхнули гневом.

— Так почему бы тебе не рассказать мне о себе? Не скрывай ничего! — выдохнула Бриттани.

Теперь ей действительно было страшно. Сейчас принц Люций совсем не казался ей добрым. Опасным — да, а еще сильным и непредсказуемым, как дикий волк, в лунном свете крадущийся к добыче.

— О себе? И что же ты хочешь услышать? — принц коротко и горько рассмеялся. — Что ты хочешь узнать обо мне?

— Ты… ты сказал, что потерял свое королевство. К-к-как это случилось?

Бриттани было больно. Сильные пальцы принца впивались в ее тело, но она решила терпеть. Но по тому, как дрожал ее голос, принц почувствовал, что что-то не так. Его пальцы в тот же миг разжались.

Принц хмуро взглянул на девушку, потом вскочил и начал мерить комнату длинными нервными шагами. От колебания воздуха, вызванного его быстрыми движениями, в светильниках заплясало пламя.

— У моего отца было двое сыновей, — наконец хрипло начал Люций. Он остановился возле очага и сейчас смотрел на огонь, чьи отблески превращали его лицо в странную маску. — У нас с братом была разница в год с небольшим. Я был младшим. Мы с Седжвиком враждовали, сколько я себя помню. Он ненавидел меня потому, что я лучше ездил верхом, реже промахивался из лука, но прежде всего, очевидно, за то, что наш отец уделял мне больше внимания. Когда я был совсем маленьким, я, как все младшие братья, ходил за Седжвиком как хвостик и восхищался им, но он часто кричал на меня и отвешивал затрещины. А однажды заплатил золотом сельским мальчишкам за то, чтобы они избили меня.

На лице принцессы отразился ужас. Люций между тем продолжал как ни в чем не бывало.

— Я ничего не сказал отцу, хоть он и требовал признаться, откуда взялись синяки и почему я неделю еле передвигал ноги.

— А почему ты не рассказал? — не выдержала Бриттани, взволнованно заглядывая ему в глаза.

Люций пожал плечами.

— Он был моим братом, — просто сказал он. — И я знал, что отец с ним сделает, если узнает правду.

Наступившую тишину нарушало только потрескивание поленьев в очаге да завывания ветра. Бриттани вздрогнула и поплотнее закуталась в овечью шкуру.

— И что случилось… с твоим братом? — спустя некоторое время решилась она нарушить молчание.

Люций повернулся к ней. В золотистом свете очага его глаза казались темными, как грозовые тучи.

— Когда наш отец умер, он стал королем.

— Но Седжвик имел на это право, разве не так? Ведь он был старшим. Почему ты говоришь, что потерял королевство, если он занял трон по праву старшинства?

— Рассказ еще не закончен, — прошипел Люций, подходя к девушке. В крошечной хижине он казался великаном из страшной сказки. — Отец болел, и с каждым днем силы покидали его. Но ум его оставался ясным. Он видел, что Седжвик растет трусливым и подлым.

Принц взял себя в руки и теперь говорил тише.

— Я тоже об этом знал. И боялся, что, став королем, он заставит людей страдать…

Принц подошел к Бриттани и теперь стоял спиной к пляшущему в очаге огню.

— Отец хотел, чтобы трон унаследовал я, и сказал мне об этом. Но не мог просто отдать приказ, поэтому придумал другой способ, — на губах принца появилась улыбка. — Они с Мелвэйлом, советником, придумали устроить состязание. Своего рода испытание. Однажды я уже победил брата в подобном турнире и выиграл право владеть Мечом Марриков. В нашей семье из поколения в поколение Мечом владел самый сильный из сыновей. Но в этом новом испытании на карту было поставлено королевство. Седжвик был в ярости. Он доказывал, что по всем законам корона должна принадлежать ему. И он был прав. Поначалу я не хотел в этом участвовать, ведь мне не нужно было королевство. Я всего лишь хотел командовать армией. На южной границе назревала война с Дарием. Но Седжвик сказал, что если бы он был королем, то не отдал бы армию под мое командование, поскольку я недостаточно хорош для этого и он мне не доверяет… Последовала безобразная ссора, — тихо продолжал принц, — и под конец дело дошло до кулаков. После этого я пошел к отцу и сказал, что согласен участвовать в состязании.

— И ты поступил правильно, — Бриттани вскочила, по-прежнему кутаясь в овечью шкуру. — Твой брат не годился на роль короля. Теперь я вижу, что ваш отец был очень мудрым и знал, что ты вырастешь настоящим мужчиной, каким Седжвику никогда не стать…

— Не торопись становиться на мою защиту, принцесса. Ты еще не знаешь, что случилось потом.

— Так расскажи мне.

Она стояла перед ним, такая маленькая и прекрасная, и слегка дрожала. Внезапно Люцию понадобилось все его самообладание, чтобы не уступить желанию просто обнять девушку, зарыться лицом в ее светлые волосы и позволить воспоминаниям раствориться без следа в ее трогательной красоте.

— Мы должны были в течение одного дня охотиться в лесу на диких кабанов. Тот, кто вернется с самой большой добычей, получит право на трон Марриков. Каждому из нас позволили взять с собой на охоту только одного сопровождающего. Я выбрал Коннора. Он был моим верным другом и конюшим еще с детства.

— А сколько лет тебе было в то время? — шепотом спросила принцесса.

— Семнадцать, а Седжвику почти девятнадцать. Он выбрал сэра Джефри, одного из отцовских рыцарей. О небо, как я сожалею, что не последовал его примеру и не взял с собой рыцаря!

У Бриттани засосало под ложечкой при виде его горькой улыбки.

— Что произошло потом? — мягко спросила она и, не осознавая, что делает, подошла к нему ближе.

— Мы все утро ехали по следам вепря, но никак не могли его догнать. Наконец, почти в полдень, мы его нашли и я его убил. Мы пометили место для того, чтобы его смогли отыскать люди, которые придут за тушей, и отправились дальше, чтобы добыть еще как минимум двух. Но затем, — принц тяжело вздохнул, — случилось то, что изменило всю мою жизнь. Где-то вдалеке раздался женский крик.

Бриттани замерла, а Люций все продолжал говорить. Глаза его стали жестокими и холодными как камень.

— Крик донесся сзади. Следы дикого кабана вели вперед. Я не знал, что делать, но потом снова услышал крик. Снова и снова женщина звала на помощь, и голос ее был наполнен ужасом и болью, — губы принца изогнулись в жестокой усмешке. — Я не мог проехать мимо. Поэтому направил коня туда, откуда доносились крики. Коннор пытался меня предостеречь и напомнить, что от меня зависит судьба королевства и всех его жителей. Он пытался убедить меня, что судьбы всех людей, вместе взятых, важнее, чем жизнь одной женщины. Он говорил, что мы не можем позволить себе прервать охоту, поскольку день начинает клониться к закату и… Он умолял меня, но я не послушался. Я сказал, что разыщу женщину и выясню, что с ней случилось, а он пусть идет далыпе по следам. Я обещал, что скоро догоню его. Но Коннор умолял позволить ему поехать со мной. Несомненно, он считал, что обязан охранять меня, хоть я уже не был ребенком и не нуждался в сопровождающих. Как бы то ни было, я взял его с собой. Я подумал, что вдвоем мы быстрее поможем несчастной. В общем, мы с Коннором поехали туда, где, по нашим предположениям, должна была находиться женщина.