– Я отдала тебе свое сердце, – прошептала Роз.

– Пустые слова. Они ничего не значат, – рассмеялся Кит.

– Нет! – Слезы выступили у нее на глазах. – Ты не веришь мне. Да?

Кит вдруг выхватил ее из темноты и привлек к себе. Они долго сидели так. прижавшись друг к другу, раскачиваясь и страдая от непролитых слез, а потом она робко поцеловала его в щеку.

Кит клялся ожесточить свое сердце против нее, не желая страдать, но не мог устоять перед ее красотой и теплом, не мог подавить в себе ту мучительную жажду непонятного ему чувства, которое она называла любовью.

– Какая разница, верю я или не верю, – солгал он, роняя поцелуи на ее волосы и шею, чувствуя, как часто бьется ее сердце.

Когда Роз перестанет любить его, ему придется смириться с этой болью, тоскливо подумал Кит.

Розалинда на секунду испугалась, но тут же успокоилась, ее страх не имел значения. Ибо его страх был сильнее. Она-то знала, что такое любовь, – знала материнскую нежность и отцовскую поддержку, а Кит ничего этого не знал и тщетно, отчаянно желал того, во что сам не верил.

Губы их соприкоснулись, и Роз горячо поцеловала его. Пусть, пусть он делает с ней, что хочет…

Кит знал, что она ждет его, и сам уже не мог остановиться – ведь он чуть не потерял любимую. Когда увидел, что Роз тонет, у него сердце едва не разорвалось от страха. Нет, он не отдаст ее никому. Может быть, однажды Кит утратит эту веру в нее, но до тех пор она принадлежит ему…

И Кит взял ее, она застонала и зашептала слова любви, которых он жаждал больше всего на свете.


На рассвете они увидели германские берега, а во второй половине дня – острова голландского архипелага. Филипп поднял адмиральский флаг, и их ту же пропустили в северный портовый город Энкхусен. Там их ждали Морские Бродяги – весь флот. Розалинда увидела причаленную среди них «Чашу» и пожелала скорей пойти на свой корабль. Но ей это не удалось: Кит, как всегда, строго-настрого велел ей оставаться на борту «Смельчака», а сам пошел на берег. Им предстояло готовиться к венчанию. Не желая спорить с ней, Кит ушел с Филиппом.

Розалинда смотрела им вслед, расстроенная. Снова Кит ведет себя как хозяин. Решение выйти за него замуж, принятое во время их идиллии на корабле, вновь казалось ей неправильным решением запутанного уравнения – как ни старайся, ответ неверен. Надо было сказать «нет», а она сказала: «да».

Стоя перед крошечным зеркалом, Розалинда критически разглядывала себя, не зная, как она должна готовиться к венчанию. Волосы ее свисали на плечи, рубашка стала серой от соленой воды и мыла. К тому же у нее и свадебного платья нет. Черт возьми, она не тщеславна, но и ей полагалось бы свадебное платье. И ванна. Роз вспомнила дом. Ее чудная, украшенная орнаментами ванна наполнялась восхитительным паром, когда Марджери наливала горячую воду в ее комнате у камина. И аромат сладкого лавандового мыла в кладовой. Слезы вновь выступили у нее на глазах, когда она вспомнила дом и отца…

В дверь постучали. Вошел Том с двумя ведрами воды. За ним два моряка внесли медную ванну. Розалинда глядела на них с удивлением.

– Капитан приказал, – пояснил Том, заметив ее замешательство, и вылил одно ведро в ванну, затем другое, повернулся и пошел, чтобы вновь наполнить их. Моряки зажгли жаровню, и в каюте стало тепло и сухо. При всей своей нелюбви к приказам, Розалинда с нетерпением смотрела, как моряки наполняли ванну. Горячая ванна – божественное наслаждение!

– Очень горячо, Том! – Она опустила один палец в воду. – Ты хочешь сварить из меня суп?

Том покраснел, как осеннее яблоко.

– Нет, госпожа, то есть ваша милость. – Он сконфузился, не зная, как обращаться к ней. – Кок сказал нагреть. Я лишь выполнял приказы.

– Да ладно тебе, – мягко сказала Розалинда. – Я пошутила. Разве мне не разрешено шутить с тобой?

– Ах да, – Том покраснел еше сильнее. – Я польщен. Я очень уважаю вашу милость. То есть… мы все уважаем вашу милость.

Теперь покраснела Розалинда.

– Капитан велел тебе говорить комплименты его жене?

Том Ввгдянул на нее с подлинным изумлением:

– Прошу прощения, нет. Мы все и так воздавали бы вам должное как его жене – в любом случае. Но мы любим вас за вас самих, если позволите.

Должно быть, выражение ее лица смутило юнца, потому что он поспешил добавить:

– Прошу прощения, ваша милость… То есть госпожа. – Он шаркнул ногой в грубом башмаке. – Мне не следовало говорить этого, но это правда. Вы же могли не отдавать мне воду, а Джоку – печенье. Но вы отдали.

– Вы больше не хотите сбросить меня за борт?

Розалинда увидела такой ужас в его глазах, что с трудом удержалась от смеха, поблагодарила его и отпустила. Но в дверях Том замешкался.

Розалинда положила чистую рубашку Кита на кровать, чтобы надеть после мытья. Рубашка оказалась очень жесткой и неприятной на ощупь от многочисленных стирок в соленой воде. Юноша по-прежпему маячил в дверях.

– Что такое? – спросила она, разглаживая складки на рубашке.

– Мы, то есть… команда хотела бы…

– Ну говори! – проворчала Розалинда. Что вы хотели бы?

– Мы хотели бы устроить пир для вас, – горячо сказал он. – Нам же заплатили.

Он радостно похлопал по карману, и Розалинда поняла, что ему не терпится потратить полученное утром тройное жалованье.

– Возвращайтесь на «Смельчак» после венчания, – попросил он. – Мы приготовим еду для вас и для его милости.

– Том, – Розалинда шагнула к нему и взглянула в его серьезное лицо, – команда послала тебя спросить?

В ответ он только снова покраснел.

– Тогда мы придем, – пообещала она. – А вы все, если хотите, приходите в церковь.

– Да, госпожа, – он радостно кивнул головой. – Мы придем.

Итак, Розалинда отправилась в церковь не с родителями, братьями и сестрами, как она всегда представляла себе свадьбу. Выходило, что сейчас ее семья состояла из тридцати мускулистых матросов, и посаженым отцом был граф де Монморанси.

Роз шла по маленькой голландской церкви, чистая и благоухающая после ванны, облаченная в неожиданно купленное Китом новое шелковое лазурно-голубос платье. Так долго она прикрывалась своей логикой, боясь полюбить мужчину, что привыкла довольствоваться семьей и работой, ведя спокойную и безмятежную жизнь с родителями, братьями и сестрами. Розалинда внушила себе, что замужество не для нее, и никому не удавалось переубедить ее.

Кристофер Говард все изменил. Впервые в жизни она полюбила – страстно, нелогично, необратимо, радостно раскрыв ему свое сердце. В Ките она нашла родственную душу – с теми же интересами и с тем же тяготением к свободе.

Но на этом их сходство кончалось. Розалинда выросла в любви – Кит в страхе. Ее учили быть с людьми – он же выбрал одиночество как убежище oт боли. Она всегда восхищалась своим отцом, который своей безусловной любовью воспитывал в ней самоуважение. Кит же лишь ненавидел и боялся своего отца.

Сможет ли Роз изменить мужа? Да, сможет.

Величественные мелодии органа наполнили маленькую церковь. Филипп, одетый в новый камзол вел ее к алтарю. Рука Филиппа согревала ее, она подняла к нему лицо, и его синие глаза успокоили ее. Кит стоял у алтаря рядом с мужчиной в сером камзоле, в котором она узнала Курта Филипса, капитана, предлагавшего ей «Ворон» в Западном Лалуорте. Значит, он с самого начала работал на Кита. Она чуть рассердилась, но туг же успокоилась, поняв, что Кит заботился о ней.

Они прошли последнюю церковную скамью. Священник ждал у алтаря. Кит стоял в нескольки шагах от нее. Ему полагалось бы идти к ней навстречу, но он стоял неподвижно, словно камень из портландской каменоломни возле Лалуорта. Розалинда отпустила руку Филиппа и сама пошла к жениху. Видно, такова ее судьба – всегда делать первый шаг к нему, подавляя свою гордость. Если она и рискует своим будущим, то радостно и охотно. Роз доверчиво взяла Кита за руку.

Лицо его скривилось, и она испугалась, ощутив страх Кита. Но он тут же надел на себя маску самообладания и повел ее к священнику.

Произнесли обеты, команда «Смельчака» прокричала громкое «ура!», и Кит повел новоиспеченную графиню Уинфорд к выходу.

Вдруг перед ними предстал высокий сорокалетний красавец с голубыми глазами и каштановыми волосами и галантно поцеловал Розалинде руку. Увидев Филиппа, преклонившего колено перед принцем, она с благоговением и благодарностью поняла, что на ее скромной свадебной церемонии присутствовал Вильгельм фон Нассау, принц Оранский. Неудивительно, что подданные так любили его, ибо глаза его, обращенные к Розалинде, излучали тепло.

– Ваше высочество, какая честь! – Она сделала глубокий реверанс, Кит поклонился, и принц протянул руку Филиппу.

– Для меня честь быть здесь. – Он с восхищением смотрел на невесту.

Розалинда смущенно покраснела в ответ:

– Согласится ли ваше высочество оказать нам честь, отобедав с нами на «Смельчаке»? Мы можем предложить лишь скромное гостеприимство, но то, что у нас есть, все ваше.

– Я с удовольствием приму ваше приглашение. Завтра же, – принц кивнул Филиппу, – мы займемся делом.

Розалинда храбро выступила вперед:

– Вы позволите нам помочь вам? Мы сделаем все, что в наших силах, в благодарность за преданность графа де Монморанси.

Они вернулись на «Смельчак». Вечер был необычайно красив: луна освещала чернильно-черное небо с сияющими звездами над огромной бухтой Зудер Зее. Во время пира на корабле моряки устроили фейерверк.

Потом Кит отнес жену в каюту, где они долго и не спеша предавались любви, услаждая друг друга, как им никогда и не снилось. Розалинда уснула, усталая и счастливая. «Чаша» и месть Тренчарду подождут.

Утром она открыла глаза и сразу почувствовала на правой руке тяжелое золотое кольцо. Она – жена.

И все сомнения теперь остались в прошлом.

Роз тихо встала, стараясь не разбудить Кита и натянула купленную им шелковую ночную рубашку, в которой почувствовала себя колдуньей. Задумчиво она села за стол, раскрыла зашифрованное донесение испанцев и вскоре углубилась в цифры, забыв обо всем остальном. Бессмысленные цифры, в которых должен быть какой-то смысл: один, шесть, один. Два, восемь, один. Три, три, четыре, два.

Роз задумалась. Может быть, помолиться, и Бог раскроет ей ответ. Странно, что она молится по-английски, а Филипп, которого она как-то вечером застала за молитвой, – по-латыни, но Бог слышит их обоих. Они оба молились об одном и том же и благополучно приплыли в Голландию. А испанцы тоже молятся по-латыни, как Филипп. И этот противный герцог Альба, наверное, читает ту же Библию. А что общего между ним и Филиппом? Значит, общая религия не помогает людям понять друг друга.

Внезапно Розалинда судорожно схватила перо. Вот оно! Латынь. Молитвы. Надо спросить Филиппа…

Слава Богу, Роз легко нашла Филиппа: как она и думала, он вернулся на «Надежду» для беседы с принцем. Оба очень удивились, когда девушка вошла к ним в каюту в сопровождении дозорного. Филипп так просто решил, что она сошла с ума, когда попросила у него Библию на латыни. Впрочем, Библию он дал и велел проводить Роз на «Смельчак».

Она подрезала фитиль свечи и зажгла ее перед раскрытой книгой. Вот донесение, вот первое число – она нашла его в книге…

– Розалинда, еще ночь. Что ты делаешь? – проворчал проснувшийся Кит. – Ты спала не больше четырех часов.

– Ничего, – сухо ответила она, не поворачиваясь.

Вот так. Придется встать, чтобы посмотреть что делает жена, побранить ее и отвести в постель. В каюте было прохладно и стоял аромат весенних роз.

Эти духи Кит купил Розалинде в день свадьбы. Такими всегда душилась его мать.

Он нашел их в маленькой голландской аптеке и не смог устоять. Эта женщина родила Кита, из-за нее умерли все его чувства, и о ней он думал, венчаясь с другой женщиной.

Когда Кит вернулся на «Смельчак» с дарами для своей суженой, Розалинда принимала горячую ванну. Он открыл флакон и втер сладкую эссенцию в ее соблазнительное тело. Мокрые волосы Роз спутались, и он расчесал их, вдыхая аромат весенних роз.

Теперь же, в темноте, он вдохнул аромат роз, подошел к Роз и поцеловал ее в щеку.

Она молча указала ему на книгу.

– Латынь? Откуда у тебя… – Кит внимательно всмотрелся в ее записи. – Розалинда! Ты… Ты раскрыла код!

Он сел к столу и потянулся к ее перу:

– Ты читай буквы, а я буду писать – так будет быстрее. Испанцы все делают обстоятельно, даже секреты свои описывают по нескольку страниц. Прошу тебя, начинай. – Он заметил, что она усмехнулась.

– Ты согласен писать под мою диктовку?

– Это ничего не значит! – зарычал он. – Я тебе ни в чем не уступаю!

– Даже моей гениальной логике?

– Да, ты гений. И невозможная нахалка. Начинай, – ухмыльнулся Кит.

Розалинда читала числа, потом отыскивала соответствующую главу, стих и слово. Перо скрипело в руке Кита, постепенно его записи превращались в разумный текст.