— Э-э-э, нет, брат! Я умываю руки. Держись от Шестака подальше, вот что я скажу. Скорее всего, он наворотил дел, если дошло до похищения внучки!

Слёзы выедают глаза. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться, а потом отрываюсь от стены, снимаю туфли и бегу из своего укрытия обратно в зал. Оказывается, столько лет я жила в паутине из чудовищной лжи и предательства близких. Силуэты гостей сливаются в одно размытое пятно, а бешеное сердцебиение заглушает окружающие звуки.

— Шампанское! Прошу вас! — словно сквозь вату слышу звонкий голос мальчишки-официанта. — Угощайтесь, мадам! — а это уже мне.

В глазах парнишки сквозят сочувствие и недоумение: кто мог пустить босую чокнутую на конференцию? Пока он оглядывает меня, раздумывая, как поступить, я надеваю туфли и вымученно произношу:

— Виски есть?

— Д-да, в баре.

Пробираюсь сквозь толпу в указанном направлении и хватаю со стола целую бутылку. Уйти по-английски — вот что будет правильно. Не желаю видеть Тимура и слышать его лживые вежливые объяснения. Багров неплохой человек и не скажет правды о разговоре. Не сделает мне больно. Но куда больше я не хочу встречаться с Хохловым. «Ребёнок давно мёртв!» — его мерзкие слова молотом стучат в голове.

Выбегаю на улицу, глубоко вдыхая влажный ночной воздух. Глотаю жгучее пойло прямо из горла, подставляя разгоряченные щеки тяжелым дождевым каплям.

Кто я в этом огромном мире? Песчинка? Искорка в небе? Чёрное, затянутое дождевыми тучами, оно безжалостно колет меня хлёсткими каплями, придавливает к земле могуществом и силой. А я, стоящая в темноте, слабая и никчемная. Никто. Всего лишь человек.

Луна растворяет пушистые свинцовые облака, приоткрывая на мгновение кусочек ясного неба. Запрокидываю голову и вижу яркую звёздочку. 

«Смотри, Диана, а вон там созвездие Кассиопеи. Его несложно разглядеть — всего-то нужно провести прямую линию от Полярной звезды к россыпи из пяти звёзд».

Я вижу! Вижу Полярную звезду и, по-моему, Кассиопею. Вижу голубые глаза Макса, с теплом смотрящие на меня, слышу голос, шепчущий: «Прости меня, Диана...»

Хочу видеть. Прямо сейчас. Вдыхать его запах, касаться плотной, как атлас, кожи...

Хочу его, хочу... Я вся превращаюсь в желание — нестерпимое, острое, разрушительное в своей силе...

Шарю дрожащей от холода ладонью в сумке и достаю айфон. Я ведь удалила телефон Макса из контактов в надежде забыть... Крепко сжимаю холодное стекло бутылки, пронзая невидящим взглядом темноту. «Хочу» рвёт на части, свербит, как бегающий под кожей клещ. Плевать, что завтра подумает обо мне Федорцова — нахожу ее номер и делаю вызов.

— Оксана Сергеевна, мне срочно нужен домашний адрес Максима Невзорова. — Вздрагиваю от того, как звучит мой голос. Жалко и пьяно.

— В чем дело, Диана Руслановна? Он что-то натворил? Я могла бы разобраться.

— Нет, все в порядке, — перекрикиваю усиливающийся шум дождя. — Дайте мне его адрес. Пожалуйста.

— Пришлю в сообщении. — Сухо отвечает она и сбрасывает звонок.

Гипнотизирую экран, стоя под проливным дождём, а когда на нем загорается индикатор сообщения, вызываю такси...

Максим

Что служит приманкой для охотника? Слабость жертвы, страх, запах крови, будоражащий сознание и превращающий охотника в машину для убийств. Что есть охота? Подчинение, превосходство, погоня, борьба не на жизнь, а на смерть... Завоевание.

Тогда, чем, черт возьми, меня привлекает Диана? Отчего я чувствую к ней непреодолимое влечение? Разве она бегает от меня, соблазняет, играет? Нет!

Я всегда контролировал свои мысли и чувства. Раньше — до встречи с Ди. Думал о человеке, если сам хотел вспоминать о нем. Выкраивал время для мыслей о понравившейся девушке в своём плотном рабочем графике. Но, главное, выбирал подходящего для влюбленности человека. Конечно, на мой взгляд, подходящего. И, при чём здесь Диана — женщина, которая подходит мне меньше всего на свете? Она словно будит мою тёмную сторону, надежно спрятанную от людей, другого Макса — открытого, дерзкого, первобытного в желаниях. Смелого.

Минуты не проходит, чтобы я не думал о ней... О чертовой девчонке, трахнувшей меня и позабывшей на следующий день. И дело не в сексе, ведь она не дала мне распробовать себя. В ее словах и жестах столько нерастраченной нежности, а в сердце боли. Вот что заводит меня, подтачивает интерес — скрытая в девчонке тайна. Она плещется на дне ее синих глаз и молит: «Помоги мне... разгадай меня... мои мотивы...» Мигает, как проблесковый маячок или указывающая путь потерявшимся странникам Полярная звезда.

Мне хочется разгадать Ди, понять ее, помочь, осчастливить... Я злюсь на себя за дурацкие чувства, вышедшие из-под контроля. Чувства, разрушающие барьеры, выстроенные разумом и сердцем, дикие и примитивные, необузданные...

В воздухе пахнет влажной пылью, под ногами шуршат осенние листья, с неба срываются тяжелые ледяные капли. Челси бежит впереди меня, устремляясь в самую глушь приозерного парка. Надо же, у Дианы тоже есть собака — маленькая Барби. Возможно, теперь мы будем встречаться в клубе «Аллен». Хотя нет... Скорее всего, заприметив там меня, Диана выберет другой...

— Челси, фу! — зачарованный, погруженный в мысли, я не сразу замечаю, что собака катается по прилипшей к дорожке тухлятине. Трется спиной и боками об останки какого-то грызуна. — Черт! Пошли теперь домой!

Дождь припускает сильнее, когда я в компании «благоухающей» спутницы спешу домой. В квартиру мы заходим промокшие до нитки, что, впрочем, не спасает Челси от ужасного запаха.

Сбрасываю с себя одежду в коридоре и веду собаку прямиком в ванную. Намыливаю безобразницу собачьим шампунем, сушу феном. А после... раскладываю диван и включаю шпионский боевик. На экране спецагент под прикрытием устраивает драку в одном из тюремных блоков, Челси дремлет, пристроивших возле моих ног, на столике дымится горячий чай... Но в атмосферу домашнего уюта и покоя врывается оглушительный звук дверного звонка...

Челси рычит и бросается вперёд меня к двери. Принюхивается. А я... теряю подбородок, разглядев незваного гостя в дверной глазок. Диана... Спешно распахиваю дверь, придерживая собаку за ошейник.

— Диана? Что-то случилось?

Челси заливается лаем, однако Ди словно не слышит ее... Переступает через порог, закрывает за собой дверь и обессилено приваливается к ней. Насквозь промокшая, с чёрными потеками туши на лице, размазанной помадой... На полу мгновенно собирается лужа от стекающей с чёрного вечернего платья воды.

— Что у тебя случилось, Ди? — спрашиваю не своим голосом, с трудом перекрикивая собачий лай. — Заткнись, Челси! Марш в комнату!

— Я... я... — с усилием выдавливает она, когда Челси послушно уходит.

— Тебя обидели? Пожалуйста, скажи мне.

Мне хочется поёжиться от пристального взора Дианы. Она рассматривает мельчайшие детали моего лица, касается взглядом, скользит им по мне, словно кистью художника.

— Я, пожалуй, пойду. — Чуть слышно хрипит девушка, а я улавливаю запах алкоголя. Диана едва стоит на ногах, но при этом решительно шарит руками по двери в поисках ручки.

— Нет, я не пущу тебя никуда. Послушай... — хватаю ее за плечи, пытаясь удержать.

— Я не бесчувственная, ясно? Не бесчувственная... — слова бьют наотмашь.

— Диана, прости меня. Я не имел права говорить так. Прости, пожалуйста. Расскажи, что с тобой случилось?

Ди медлит, раздумывая над ответом, а потом выпаливает, прогоняя здравомыслие и подчиняясь чувствам:

— У меня была девочка... Арина. А сейчас ее нет... Я тоже мать, понятно? Я мать... Не только Люба, но и я... Я рожала ее. Мою девочку.

— Прости... Я не знал, когда произносил эти жестокие слова. Мне очень жаль.

Господи, неужели Диана говорит правду? Это не пьяный бред? Девушку сотрясает крупная дрожь. Мои пальцы мгновенно замерзают от соприкосновения с мокрой тканью ее платья.

— Я пойду. Извини... Так глупо вышло... — шепчет она бессвязно. И трясётся... От волнения и холода и чего-то ещё, неведомого мне.

— Я не отпущу тебя. На улице дождь, а ты пьяна. — Возражаю я и, оттеснив Диану в сторону, запираю дверь. — Тебе нужно согреться. Пойдём.

Глава 12

Максим

Вместо ответа Диана облегченно вздыхает. Интересно, о чем она подумала? О чае, тёплом одеяле или очередной порции чего-нибудь горячительного? Она опирается на мое плечо и бредёт туда, куда я веду ее. В ванную, если быть точным.

Можно было вызвать такси, усадить в него девчонку и отправить на все четыре стороны, избавив себя от проблем. Развалиться на диване, допить остывший чай и досмотреть боевик в обнимку с Челси. Только я не смог отпустить ее...

Челси поскуливает, сочувственно взирая на странную гостью, и любопытно провожает нас до дверей. Перехватив мой строгий взгляд, обиженно уходит и заваливается на лежак.

Черт, зачем же Диана так напилась? Пуговицы платья не поддаются ее блуждающим по ткани пальчикам. М-да... Мое наблюдение за горе-раздеванием прерывает ее взволнованная реплика.

— Не могу, — шепчет Ди и беспомощно опускает руки. — Помоги...

Ладно. Я помогу ей раздеться. Сниму это чертово платье, включу горячую воду... Даже гель для душа налью ей в ладошку, на случай, если она промахнется по пьяни!

— Помоги... — повторяет она.

Адреналин толчками выплёскивается в кровь, во рту пересыхает... Касаюсь шелковистой ткани и расстёгиваю крохотные пуговки на ее груди. Ди послушно поднимает руки, когда я тяну подол платья и снимаю его через голову. Я залипаю на ней... Даже такой — беспомощной и жалкой, с разноцветной, размазанной на лице палитрой вместо макияжа. Пялюсь на спрятанную в чёрное кружево бюстгальтера грудь — небольшую и упругую... Скольжу взглядом вниз, по выступающим рёбрам, плоскому животу, ниже, к чёрным бикини... Черт!

— Я пойду. Позови, как закончишь. — Всучиваю ей большое банное полотенце.

— Помоги. — Повторяет она и поворачивается ко мне спиной.

Ловец снов... Между лопаток у неё татуировка. Магический символ, ловушка для злых духов, тотем. Контроль, сила, стремление к добру, символ магического знания и глубокой осознанности. Кто же ты, Диана? Ты гораздо глубже, чем кажешься...

Диана стаскивает трусики и поворачивается ко мне лицом. Смотрит затуманенным взглядом и часто дышит. Бог мой, она прекрасна! Ее большие розовые соски призывно торчат. Так и манят взять их в рот, слегка прикусить, облизать вершинки... Мне хочется прибить себя за реакцию на неё.

— Обопрись об меня, — намеренно отводя взгляд от ее прелестей, произношу я.

Диана неловко переступает через бортик ванны и обессиленно приваливается к стене. Ее грудь тяжело вздымается, кожу покрывает мелкая испарина, лицо бледнеет. Только обморока мне не хватает!

— Помоги. Я не смогу сама... Мне плохо...

Молчаливо выражая согласие, я включаю воду и наливаю шампунь на мочалку. Не то, чтобы я никогда не мыл женщин... Но Ди — это совсем другая история. Ловлю себя на мысли, что впервые вижу ее голой, несмотря на то, что у нас уже был секс. Направляю струю воды на ее голову, намыливаю волосы шампунем, стираю с ее нежного лица краску. Веду мочалкой по плечам девчонки, груди, бёдрам... Боже, это выше моих сил. Реагирую на неё выплеснувшимся в кровь желанием, режущим кожу, как острый нож. Член больно упирается в молнию джинсов, и, кажется, Ди замечает это сквозь пьяный туман. Она выхватывает мочалку из моих рук и отбрасывает ее в сторону, берет мои ладони и тянет их к себе... Накрывает груди, ведёт ими по животу...

Раздвигает ноги и кладёт мою руку между ног...

— Ма-а-кс, пожалуйста... Возьми меня.

Я покрываюсь испариной от возбуждения и горячей воды. Силуэт Дианы распадается на мелкие частички из-за заполнившего пространство пара. Кажется, мозги тоже превращаются в пар или кисель, голова так кружится, что я с трудом удерживаю равновесие. Цепляясь за ускользающий контроль, я все же отталкиваю ее.

— Перестань, Диана, ты пьяна!

— Не хочешь меня, да? Слишком плохая для тебя? — истерически тянет она, отмахиваясь от направленных на неё струй.

— Прекрати, Ди.

— Ненавижу тебя, ясно! Весь из себя такой... хорошенький. — Пошатываясь, она взмахивает руками в презрительном жесте. — Ненавижу, презираю! Ты ничтожество... Ты не достоин стоять рядом со мной! Касаться меня своими грязными руками! Ты слышишь меня? Я... я пришла сказать тебе, как я ненавижу тебя. Ты... ты...

Ноги ее подкашиваются, Ди оседает, скукоживается, словно уменьшается в размерах. Бессвязно шевелит губами, выплескивая на меня всю свою боль. Подумать только я в очередной раз продинамил ее! Пусть думает обо мне, что хочет, но я знаю точно, кем буду считать себя, если воспользуюсь ее слабостью.