– Неужели ты и впрямь поверил, что я выйду замуж за незаконного отпрыска английского пса? – глумилась она. – Дурак ты, Уорвик. Зачем мне жить среди этой груда развалин, которую ты унаследовал на земле моих врагов, когда я могу стать хозяйкой одного из лучших замков на Уэльсе? Убирайся отсюда, выродок. Ты перестал забавлять меня.

Воррик был оглушен, его сердце было разбито. Червь холодной ненависти ко всем женщинам, закравшийся в душу юноши еще в то время, когда его оставила мать, вырос до невероятных размеров после жестокого предательства возлюбленной Бренгвен. Ему было всего девятнадцать, а он был человеком, ожесточенным от нанесенных ему ран. Гордость и высокомерие – вот что поддерживало юношу. Он дал себе клятву никогда больше не влюбляться.

Через два года, когда отца убили в бою, Воррик желал только одного – уехать из Девона ж Уэльса. Он заслужил звание рыцаря и, ослепленный горем, оставил службу у лорда Драйтона и поехал в Лондон, где нашел себе место при дворе. Там он отличился преданной службой короне и стал одним из фаворитов короля.

Теперь, в возрасте двадцати пяти лет, Воррик стоял перед Эдуардом, единственным королем, которому он присягал на верность, и Воррик проклинал тот день, когда пришел во дворец, ибо человеком, которого Эдуард выбрал в качестве нового опекуна для детей Эшли, был не кто иной как лорд Воррик Джеймс Тремейн, граф Хокхарст. Он не чувствовал ничего, кроме злости, по поводу своего нового назначения, несмотря на то что это была почетная миссия. Новоявленный опекун Эшли не сомневался, что на эту должность его предложили Дорсет и Гастингс, так как эти двое фаворитов короля всегда старались избавиться от своих соперников при дворе.

– При всем уважении к Вам, Ваша светлость, меня устраивает мое теперешнее положение, – упрямо протестовал Воррик, пытаясь придумать способ отделаться от нежелательных обязанностей.

Эдуард только засмеялся и наклонился, чтобы погладить пышную грудь своей последней возлюбленной, которая лежала у его ног и слишком уж восхищенно, для любимой короля, смотрела на симпатичное лицо придворного, стоящего перед ними.

– Ступай, Хокхарст, – негромко проворчал Эдуард, и в его кристальных голубых глазах сверкнула злобная жестокость, о которой все придворные знали слишком хорошо. Эдуард любил, чтобы его подарки принимали с благодарностью, а поведение Воррика разгневало короля. – Я награждаю тебя должностью, за которую многие дорого бы заплатили, а ты недоволен. Рашден – богатое имение. Годовые доходы там довольно большие, как мне сказали, и твоя доля будет значительной. Хотя тебя вовсе не назовешь бедняком, вряд ли ты с презрением отнесешься к своей законной доле. Так что же беспокоит вас, милорд? Боюсь, что не понимаю вашего нежелания принять эту должность.

– Прошу прощения, Ваша светлость, но при всем моем уважении… – я не нянька. Не думаю, что подхожу для такой должности.

– Боже мой, Хокхарст! И это все? – Эдуард снова засмеялся. – Дети Эшли уже давно выросли из пеленок, а если бы они и были младенцами, у них обязательно была бы няня. О чем вы думаете, милорд? Вы будете изредка видеться с юношей Эшли, который находится на военной выучке у моего брата Ричарда Глостера. А Изабелла – приятная молодая леди тринадцати лет. Как сообщил мне Дикон, она довольно привлекательная особа, – и немного подумав, король добавил, – и, по правде говоря, я решил, что Изабелла станет для вас прекрасной невестой.

– Невестой? – У Воррика перехватило дыхание, он был ошеломлен и рассержен таким заявлением. И потом, забывшись, в чьем присутствии он находится, взорвался. – Но я не хочу жениться!

Взгляд короля слегка помрачнел, хотя он еще улыбался.

– А я хочу, чтобы у тебя была жена, Хокхарст. Пришло время подумать о твоем наследнике. Сама мысль о том, что эти земли перейдут к одному из ваших уэльских братьев, кажется мне невыносимой. Мне станет значительно легче, если вы не будете так связаны с ними.

– Кроме старшего брата Мэдога, мои братья незаконнорожденные, как и я, Ваша светлость, и вряд ли станут наследниками. Да и я еще не собираюсь умирать. У Вашей светлости есть основания усомниться в моей преданности? – холодно осведомился Воррик, гневно вскинув бровь.

Однажды обидев графа, немногие могли надеяться при этом на спокойную жизнь.

– Нет, конечно, нет, – ответил Эдуард, – иначе я, вряд ли, удостоил бы вас такой чести, милорд. Гил – последний наследник рода Эшли. Если с ним что-нибудь случится, девушка унаследует все и по праву станет очень богатой женщиной. Даже сейчас Изабелла – неплохая награда, ибо ее приданое – уже целое состояние.

Рашден всегда был оплотом Йорков, Хокхарст, и очень значимым. Там у меня должен быть человек, которому я доверяю, чтобы быть уверенным в том, что там ничего не изменилось. Покойный лорд Оадби, несмотря на свою жадность, честно выполнял свой долг перед королем. Но, к несчастью, он расстался с жизнью из-за несчастного случая на охоте. Вы преданно служили короне, милорд. Будет жаль, если вы не примете это назначение… – Король пожал плечами, не получив ответа. – Конечно, если у вас по-прежнему нет желания принять эту должность и жениться на леди Изабелле, я уверен, что смогу найти для вас другие дела и женщин, которые бы вас заинтересовали. Недавно стала вдовой леди Нен, – король упомянул одну из своих бывших любовниц, – и хотя у нее небольшое имение, оно представляет собой некоторую ценность в военном отношении…

– Я прекрасно понимаю, Ваша светлость, – выдавил Воррик сквозь стиснутые зубы, побледнев от ярости и изо всех сил пытаясь сдержать свой гнев.

– Думаю, что вы, милорд, будете хорошо заботиться о моих подданных, – сухо сказал Эдуард, – и дадите мне знать, как вы найдете леди Изабеллу. У Дикона, в самом деле, неплохой вкус относительно женщин, хотя он занимается ими втихомолку. Я разрешаю вам пойти и подготовиться к отъезду.

Воррик низко поклонился, потом круто повернулся и, рассерженный, вышел из комнаты. Очутившись на улице, он прислонился к стене, весь дрожа от бессильной ярости. Ненавистная мысль о том, что ему придется покинуть двор, померкла перед катастрофической новостью, которую он только что услышал. Воррик Хокхарст должен был жениться, да еще на девушке, которую и в глаза не видел! Леди Изабелла Эшли или одна из бывших любовниц короля, теперь отвергнутых им. Его светлость вполне ясно дал это понять.

«Женщины! Чтоб им всем пусто было!» – Воррик выругался про себя, вспомнив Бренгвен, красавицу Бренгвен, с которой он когда-то был помолвлен, но она обманула его и променяла на другого.

Граф, скрипя зубами от злости и неистовства, упорно думал, но не видел пути отступления. Он был подданным Эдуарда, и его долг перед короной был очевиден. У него не было выбора: ему придется стать опекуном Эшли в Рашдене и, что еще хуже, придется взять леди Изабеллу в жены. «Первое, по крайней мере, пополнит мой кошелек. Но второе…» Губы графа скривились от отвращения. Воррик не хотел никаких невест, и если нужно жениться на ней, то он подчинит леди Изабеллу своей воле. Ну, уж теперь он больше не позволит сделать из себя дурака!

ГЛАВА 8

Изабелла рассеянно покусывала кончик пера, оторвав взгляд от огромных книг, разложенных перед ней. Она сосредоточенно изучала записи в течение нескольких часов, пытаясь в них разобраться. Лорд Оадби так ловко подделывал документы, что ей понадобилось несколько месяцев, чтобы понять, как ему удалось так сделать, что главные книги казались в порядке. Изабелла вздохнула, потом отложила книгу и закрыла глаза, устало потирая их.

После смерти опекуна (обстоятельствами которой, к счастью, никто не интересовался) девушка с немалым удовольствием отослала обезумевшую леди Биггз Шрутон упаковать вещи несмотря на пронзительные жалобные вопли графини, что ей некуда пойти (муж бросил ее, как только узнал о связи с лордом Оадби).

– Бедняжка Перси – единственное, что у меня было, – слезно причитала графиня и заламывала руки, как будто тронулась от горя по умершему графу, хотя Изабелла знала, что эту женщину заботит только ее собственная участь. – Ах, что теперь будет со мной?

Девушка холодно посмотрела на леди Шрутон и ответила:

– Я не знаю, и меня это не волнует, миледи. Через час вы должны убраться из Рашдена, захватив лишь те вещи, которые, действительно, вам принадлежат. Если не уберетесь в течение указанного времени, вас насильно выведут отсюда охранники моего брата.

– Как же ты жестока! – воскликнула графиня. – После того, что я для тебя сделала, ты просто неблагодарная тварь!

– Ничего хорошего для меня вы не сделали, а только незаконно заняли место хозяйки Рашдена и сделали несчастной мою жизнь, – ответила Изабелла, дрожа от гнева. – Поэтому не пытайтесь стыдить меня напоминаниями о том добром, что вы якобы сделали, потому что не сделали ничего. Вы никогда обо мне не заботились и даже не пыталась облегчить мою горькую участь. Если бы не ваш страх перед герцогом Глостером, я бы не имела даже тех малостей, которые получала. К такому концу вас привела собственная жадность. Если бы вы жалели меня, я бы сейчас точно так же отнеслась к вам. Но я презираю вас. Чем скорее вы уберетесь аз Рашдена, тем лучше.

После поспешного и постыдного ухода леди Шрутон Изабелла написала королю, чтобы доложить ему о безвременной кончине графа и в связи с этим попросить опеки. Как она и опасалась, король ответил, что скоро пришлет нового опекуна вместо погибшего. Но так как была холодная зима и по заснеженным дорогам было трудно ехать, девушка предположила, что замена графу не прибудет, возможно, до весенней оттепели, а то и дольше. Между тем у нее было несколько недель, чтобы утвердиться на месте хозяйки Рашдена. Изабелла поклялась, что на сей раз будет не так-то просто ее сместить. Она уже не ребенок, а взрослая девушка.

Изабелла начала с тщательного изучения бухгалтерских книг Рашдена, чтобы познакомиться с состоянием земель брата. Она впервые увидела записи, которые вела леди Рашден до своей смерти и до прибытия лорда Оадби. Ей потребовалось почти две недели, чтобы понять систему ведения учета, придуманную и использованную матерью; граф вел учет совсем по-другому. Тем не менее, девушка настойчиво продвигалась в осуществлении своей задачи, рассердившись, но не удивившись, когда, наконец, она вычислила сумму дохода, присвоенного графом. Потом она написала брату, сообщив ему о состоянии дел в имении, и спросила у него, что ей предпринять в отношении к их новому опекуну, чья личность оставалась пока неизвестной.

«Нельзя давать повод новому опекуну думать, что мы слишком молоды и неопытны, поэтому он может свободно набивать свои карманы нашим золотом, Изабелла, – написал в ответ Гил, и она поняла, что, несмотря на ободряющие слова, содержащиеся в его письме, он тоже был обеспокоен. – Из того, что ты написала мне, ясно, что Рашден остается богатым имением несмотря на суммы, растраченные за эти годы опекуном. Я не хочу, чтобы наше наследство продолжал растаскивать какой-нибудь вор или проматывал какой-то идиот. Ты не спускай глаз с этого нового опекуна, сестричка. Помни, что теперь ты – хозяйка Рашдена. Если опекун сделает что-то, кажущееся тебе подозрительным, тут же сообщай мне. К тому же, Эдрик, Тегн и Беовульф знают, что делать в таком случае».

Изабелла взглянула на трех преданных рыцарей и содрогнулась: их совершенно не шокировала смерть лорда Оадби. Напротив, они спокойно обсуждали, как сами могли бы убить отвратительного графа, и казались по-настоящему расстроенными, что Изабелла неумышленно лишила их осуществления этого замысла. Если новый опекун окажется таким же скверным, как прежний, девушка не сомневалась, что на сей раз эта троица без колебаний убьет его и бесследно избавится от тела.

Да, у нее не было причин бояться нового опекуна. Ей стоило только отдать негласный приказ, и обидчик как-нибудь «случайно» найдет свою смерть в Рашдене, без единого свидетеля истинных обстоятельств его смерти. Изабелла содрогнулась, и ей стало плохо от одной лишь мысли о том, что она может отдать такой страшный приказ, но девушка знала, что пойдет на это, если потребуется. У нее была мягкая натура, но она могла быть сильной и бескомпромиссной, если того требовали обстоятельства. Гил для нее был всем. Он доверил ей свое наследство, и Изабелла сделает все, чтобы его сохранить. Она заверила в этом своего брата.

В ответ Гил написал: «Да, сестричка, я знаю, что если надо, ты ради меня даже меч поднимешь, хотя для тебя он слишком тяжел».

Девушка вздохнула и закрыла домовые книги, так как глаза застилали быстро подступившие к ним слезы. «Ах, если бы только мои родители были живы, а лорд Оадби и леди Шрутон не появлялись в Рашдене!» Изабелла горько заплакала, вспомнив свое безрадостное детство, потом, услыхав звук приближающихся шагов, быстро утерла слезы.

– Прошу прощения, миледи, – вошла служанка и присела в реверансе, – но на кухне произошел скандал.