— Нет, мадам. До того как меня привезли ко двору, я ни разу не уезжала из дома дальше чем на несколько миль, — вежливо ответила Розамунда.

— Вот как! — понимающе воскликнула Маргарет. — А кто поручил тебя заботам моего сына, Розамунда Болтон?

Родители?

— Нет, мадам, мой покойный муж. Мои родители умерли, когда мне было всего три года. Я обвенчалась с сэром Хью Кэботом, пусть пребывает он в раю, — объяснила Розамунда, крестясь.

— Истинно так. Истинно, — повторила Достопочтенная Маргарет, следуя ее примеру, — Генри! Сэр Хью Кэбот спас жизнь твоего брата. Ты знал это? Мы должны всячески позаботиться о его молодой вдове.

— Да, мама, — послушно ответил король. — И хотя я знаю, что эта девушка поручена моему попечению, до сегодняшнего дня я ее не видел. Она жила у принцесс.

— Кто привез тебя ко двору, дитя мое? — осведомилась Достопочтенная Маргарет.

— Сэр Оуэн Мередит, мадам.

— Прекрасный человек! — пробормотала графиня Ричмонд с легкой улыбкой. — Кстати, корсаж моей внучки тебе идет, дитя мое.

Ее проницательные глаза узнали платье, которое она сама дарила внучке несколько месяцев назад.

— Я из него выросла, — поспешно объяснила Мег. — У меня пополнела грудь, а у Розамунды еще совсем плоская.

Розамунда побагровела как рак. У нее есть груди! Они просто немного меньше, чем у Мег. До чего же обидно, тем более что принцесса на полгода моложе!

— Говорю же, корсаж тебе идет, — добродушно повторила графиня Ричмонд и обратилась к внучке:

— У королевы шотландской доброе сердце, но чересчур болтливый язык.

Ни одна женщина не желает выслушивать оценку своих достоинств на людях, все равно — лестную или нет, особенно из уст другой особы женского пола, Маргарет Тюдор. Надеюсь, ты запомнишь это, когда сама станешь женой и матерью. Мне говорили, что шотландки чрезвычайно горды.

— Я никогда не забуду ваших слов, мадам, — кивнула Мег, едва заметно краснея, но смотрела бабке прямо в глаза.

— Пора хотя бы отчасти освободить тебя от траура, — объявила Достопочтенная Маргарет, и на следующее утро, проснувшись, Мег обнаружила у постели оранжевые с коричневым тафтяные рукава.

— Ой! — взвизгнула она, прижимая к себе рукава. — Тилли! Пришей их к моему корсажу. Я надену его на мессу.

Уверена, что они от бабушки!

— Именно, ваше высочество, — подтвердила служанка, и графиня оставила такие же, только белые, для леди Розамунды. Отдать их ее Мейбл?

— Конечно! — немедленно согласилась Мег. — Розамунда, если бабушка считает, что нам нужно выйти из траура по Артуру, значит, так оно и будет! Мама и Екатерина не захотят, разумеется, но я рада, что с черным покончено.

— Но остальное по-прежнему черное, — рассудительно возразила Розамунда. — Наши корсажи, юбки и головные уборы.

— Зато рукава сразу выделят нас из толпы, — лукаво хмыкнула Мег. — Джентльмены заметят нас, а не других девушек.

— Но ведь ты уже помолвлена, — смутилась Розамунда — Но не обвенчана, — парировала Мег. — Кроме того, у шотландского короля имелась любовница, Мегги Драммонд, которая, если верить слухам, была очень дорога его сердцу. Недавно ее отравили и вместе с ней двух сестер. Все они умерли. Говорят, король Яков сохнет от тоски по ней, так что кому-то из его министров пришлось взять на себя управление государственными делами. Мое замужество очень важно как для Англии, так и для Шотландии. Отец не соглашался послать меня на север, пока история с этой особой Драммонд не будет улажена.

— Все равно я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы другие мужчины тебя замечали? — удивилась Розамунда.

— Потому что это очень приятно, — засмеялась Мег и с лукавой улыбкой добавила:

— Возможно, в церкви мы увидим сэра Оуэна. Он, разумеется, заметит твои новые чудесные рукавчики.

— Почему меня это должно волновать? — хмыкнула Розамунда и, вскочив с кровати, принялась умываться в серебряном тазике, поставленном специально для нее. Тазик ее подруги был золотым.

— Потому что раньше или позже придется выходить замуж. Было бы неплохо найти такого, который согласился бы жить во Фрайарсгейте и не имел собственных детей. К тому же твое поместье находится у самой границы, и хотя вряд ли шотландцы будут продолжать свои набеги, когда я стану королевой, все же отцу не повредит иметь в тех местах такого человека, как сэр Оуэн. Король знает, что его рыцарь предан дому Тюдоров, а северные лорды изменчивы, как ветер, и то и дело меняют хозяев. Они почти все предатели.

— Но они англичане, — недоуменно пробормотала Розамунда.

Маргарет Тюдор встала и, подойдя к подруге, погладила ее по щеке.

— Ах, ты так невинна! Молю Бога, чтобы твое чистосердечие никогда тебе не повредило, Розамунда Болтон.

На мессе сэра Оуэна не было, но несколько дней спустя, когда они переселились в Виндзор, он явился в покои королевы, чтобы вежливо осведомиться о Розамунде. Девушки сидели у ног королевы и шили одежду для будущего младенца. Услышав слова рыцаря, Мег подтолкнула Розамунду, залившуюся краской, когда королева мягко велела, ей отложить шитье и подойти ближе.

— Розамунда Болтон, сэр Оуэн Мередит явился изъявить тебе свое почтение, — заметила королева.

Девушка присела, не зная, что сказать.

— Надеюсь, миледи, вы и добрая Мейбл здоровы? — учтиво спросил он.

— Да, сэр, и благодарю вас за участие, — выдохнула Розамунда, наконец обретя голос и храбро встретив его взгляд. Оуэн улыбнулся, и она, к своему удивлению, ощутила, как колотится сердце.

— Вы все еще тоскуете по Фрайарсгейту, или очарование двора возымело свое действие?

— Двор очень пышный и повсюду роскошь, сэр, и все так добры ко мне, но я все равно скучаю по дому, — призналась Розамунда.

— Возможно, мы встретимся снова, — пообещал сэр Оуэн, заканчивая беседу, и обратился к королеве:

— Спасибо, ваше величество, за то, что позволили мне поговорить с леди Розамундой. Какой ответ мне передать вашему доброму супругу?

— Скажите королю, что вечером я поужинаю в своих покоях. Сын, которого я ношу, становится поистине тяжким бременем. Передайте моему господину мужу, что я благодарю его и, если он пожелает прийти, двери моих покоев всегда для него открыты.

Сэр Оуэн поклонился и, повернувшись, покинул зал.

— Ты ему нравишься! — торжествующе заметила Мег.

— Он всего-навсего побеспокоился о моем здоровье, — оправдывалась Розамунда.

— Ты ему нравишься, — повторила принцесса, понимающе подмигивая.

— Ну и что? — вмешалась Екатерина Арагонская. — Ей все равно выберут того, кого пожелает его величество. Когда сочтет, что пришло время выдать ее замуж. Не стоит и мечтать о каком-то человеке, когда ей наверняка предназначат другого.

— Но Розамунда не так знатна, как мы, — возразила Мег.

— А это и не важно, — ответила испанская принцесса. — Земли Розамунды расположены близко к границе, и этого достаточно. Ей дадут в мужья смелого воина, который лучше всего смог бы защитить эту территорию.

Кроме того, у Розамунды много овец и скота. Ее вряд ли сосватают какому-то безземельному бедняку, без связей и знатных родичей. Зря ты поощряешь ее обратить внимание на сэра Оуэна. Если она отдаст ему свое сердце, представляешь, какие муки придется терпеть ей и какое унижение — человеку, которому предстоит стать ее супругом!

— Да, я романтична и ничего не могу с собой поделать, — оправдывалась Мег.

— Ты помолвлена с королем Шотландии, чтобы сохранить мир между двумя странами. Брак — всего лишь исполнение долга, и ничего больше, кому, как не тебе, это знать!

— Сначала замужество. Потом любовь. Так бабушка говорит, — задорно объявила Мег. — Я заставлю Якова Стюарта влюбиться в меня! Вот увидишь, Кейт!

— Надеюсь, что так и будет, ради твоего же блага, — вздохнула принцесса.

— А ты любила моего брата Артура? — неожиданно спросила Мег.

— Он был очарователен и очень умен, — медленно выговорила принцесса, — но еще очень молод. Мне всегда казалось, что священник из него выйдет лучший, чем муж, но, возможно, я и ошибалась. Бедный Артур лежит в могиле.

Она благочестиво перекрестилась.

— Говорят, мой отец выдаст тебя за Генри, — пробормотала Мег. — Тот глядит на хорошеньких женщин, как кот на сливки. Папа желал сделать его архиепископом Кентерберийским, но Генри вовсе не подходит для церкви. И хотя ростом он уже больше шести футов, думаю, что он еще слишком мал, чтобы забавляться с женщиной, хотя.., вполне возможно, уже попробовал, что это такое.

— Мег! — ахнула Кейт, краснея.

— Он очень дерзок и горд, — отметила Розамунда, — но еще, мне кажется, неотразимо красив.

— О Господи! Только не вздумай говорить это Хэлу! — воскликнула Мэг. — Он и без того настоящий павлин! А его спесь безмерна! Жаль, что тебя не растили в одной с ним детской! Слава Богу, меня давно перевели в собственные покои. А Мэри тоже избавлена от него, потому что папа держит своего наследника при себе.

— Но почему? — удивилась Розамунда.

— Генри должен учиться быть королем, — пояснила Кейт.

— Нет, не поэтому, — запротестовала Мег, — просто боится, что он погибнет, и тогда Англия останется без наследного принца. Папа не любит Генри. Он обожал Артура, и все его чувства похоронены вместе с нашим старшим братом. По-моему, папа почти ненавидит Генри за то, что он жив и здоров, а несчастный Артур на небесах и к тому же никогда не был слишком крепок.

— Ты чересчур резко судишь отца, — упрекнула Кейт. — Он хороший, благочестивый человек и всегда был добр ко мне.

— Но ты не воспитывалась в этой семье, — парировала Мег. — Да, он может быть добрым и любит нашу мать, но и жестокость ему не чужда. Надеюсь, ты никогда не увидишь его с этой стороны, милая Кейт. Вспомни, твой отец еще не выплатил до конца все твое приданое и пока папа считает союз с твоими родителями, заключенный при браке с Артуром, все еще действующим. Он желает выдать тебя за Генри, когда тот станет старше. Но если твой отец не вышлет остаток долга, папа отринет тебя и обратит взор на Францию, где станет искать для Генри супругу.

— Тогда я вернусь домой, — рассудительно заметила Кейт.

— Мой отец никогда не отпустит тебя, пока точно не уверится, что ты не сможешь принести ему пользы, — фыркнула Мег. — И кроме того, он славится своей скупостью. Не жди, что он вернет тебе уже полученную часть приданого. Думаю, остальные деньги нужны ему, чтобы выплатить мою вдовью часть королю Якову, не тратя собственных средств.

Они оставались в Виндзоре, огромном каменном строении, почти целый месяц. Король со своим двором ежедневно охотились, но Розамунда почти все время проводила рядом с королевой. Элизабет обрадовалась, узнав, что ее молодая подопечная умеет читать. Поэтому Розамунда читала своей госпоже небольшие стихотворения и молитвы из Часослова, написанные на латинском. Мейбл проводила время, переделывая платья хозяйки по последней моде с помощью Тилли, которая пробыла в покоях ее величества почти всю жизнь и потому была прекрасно осведомлена в придворном этикете и разбиралась в самых последних модах.

В начале декабря двор вернулся в Ричмонд на Рождество, любимый праздник короля и королевы. Празднование Рождества начиналось в сочельник, рождественской мессой.

Обычаи здесь были такими же, как во Фрайарсгейте, только все выглядело куда роскошнее. Важную роль играло число двенадцать. Всего было по двенадцать. Двенадцать огромных напольных позолоченных канделябров с двенадцатью свечами были расставлены по Парадному залу. Двенадцать больших мраморных ваз, в каждой из которых стояли по двенадцать перевязанных золотыми и серебряными лентами веточек можжевельника с двенадцатью отростками, покрытых красными ягодами. Во всех четырех гигантских каминах горели толстенные рождественские поленья.

В зале апартаментов короля провели зеленую черту, названную рождественским порогом. Мег объяснила, что пир не начнется, пока Птица счастья не переступит этот порог, чтобы протанцевать перед их величествами.

Они ждали, не в силах унять волнение. Достопочтенная Маргарет спокойно, но твердо заявила сыну и невестке, что, если они желают по-прежнему скорбеть по Артуру, это их дело, но настало Рождество, и она хочет, чтобы молодые люди повеселились, особенно ее любимица Маргарет, которой на следующий год уже не будет с ними.

Поэтому принцесса была одета в элегантное платье из светло-синего бархата и золотой парчи. Ее прекрасные золотисто-рыжие волосы были распущены и скреплялись только венцом из жемчуга и золота. Кейт предпочла тонкий пурпурный бархат, отделанный куньим мехом, а густые темно-рыжие волосы были скромно заплетены в косу и прикрыты тонкой золотой вуалью. Хотя у Розамунды не было столь богатых нарядов, она чувствовала себя неотразимой в черной бархатной юбке, шелковом, отделанном золотыми бусинами корсаже и белых тафтяных рукавчиках.

Она тоже заплела косу, но, как и Мег, надела венец из золотой проволоки и маленьких речных жемчужин, который дала ей королева.