Достопочтенная Маргарет рассмеялась:

— Ну разумеется, полюбит, дитя мое.

«Ибо, вряд ли найдется такая женщина, которую король будет не способен полюбить. Недаром гоняется за каждой юбкой».

Но эти мысли она собиралась держать при себе.

— Бабушка, ты должна найти мужа для Розамунды, — весело сказала Мег. — Она хочет вернуться на север, в свой любимый Фрайарсгейт, когда я летом отправлюсь на север.

— Со временем мы и ей найдем спутника, — пообещала графиня Ричмонд. — Это нужно делать тщательно и со всей заботой.

— Вот видишь! — воскликнула Мег, когда они лежали в постели. — Ты, как и я, нечто вроде почетного приза, который высоко ценится. Но, Розамунда, ты просто обязана сделать так, чтобы выбор остался за тобой. Помни, что сказала моя бабушка. После первых двух браков женщина имеет право сама выбрать себе третьего мужа. Вот так и скажи, когда настанет срок.

Они прожили в Ричмонде месяц, прежде чем графиня с внучками переехали в Гринвич. Розамунда впервые была в этом дворце. Как и Ричмонд, он стоял на Темзе, но отсюда можно было разглядеть высокие мачты кораблей, которые плавали по всему миру, когда выходили из Темзы в море.

По требованию бабки к ним на короткое время присоединился принц Генри. Но король старался не расставаться со своим единственным сыном, словно считал, что, если лично будет приглядывать за ним, значит, сможет защитить от всех бед Принц даже спал в маленькой комнате, куда можно было войти только из спальни отца. Друзья принца находили его положение довольно забавным, но сам он воспринимал это как должное. Правда, немало обрадовался разрешению провести несколько дней в обществе грозной бабки и сестер.

Принцесса Мэри, привезенная из Элтама, восхищалась компаньоном брата Чарлзом Брендоном.

— Когда-нибудь я выйду за него! — во всеуслышание объявила семилетняя девочка, чем вызвала немало смеха и шуток среди членов семьи.

— Принцессы не выходят замуж за обычных людей, — язвительно заметила бабушка. — Только за королей, герцогов или принцев крови. Согласна, юный Брендон — просто душка. Но он авантюрист. Ни земли, ни настоящего богатства. Да я даже не могу дать его в мужья Розамунде! Он ее не стоит.

— Но когда-нибудь он всего достигнет, бабушка, — дерзко возразила Мэри — И тогда станет моим мужем!

— Ты играешь в теннис? — спросил как-то Розамунду принц Генри, когда та, по обыкновению, любовалась рекой Девушка подняла глаза. Сегодня на ней были зеленый корсаж с белыми рукавами и такая же юбка. Графиня объявила, что глубокий траур закончен, и подарила внучкам и Розамунде новые наряды.

— Нет, ваше высочество, не умею.

— Пойдем, я научу тебя, — пообещал принц, потянув ее за руку — Сколько можно сидеть и смотреть на воду? По-моему, это ужасно скучно.

— А я нахожу это занятие мирным, ваше высочество.

Оно вселяет в душу покой, — возразила Розамунда.

— Тебе понравится теннис, — настаивал он, таща ее за собой.

Но девушка посчитала игру чересчур грубой. Кроме того, она наступила на подол юбки и едва не упала, а потом подвернула ногу, гоняясь за брошенным принцем мячом.

— О-о-о, я порвала юбку и никогда не прощу вас за это! — вскричала она, хватаясь за щиколотку. — Да я встать не могу!

Она сморщилась от боли. Принц немедленно перепрыгнул через сетку, подбежал к ней и подхватил на руки.

— Сейчас отнесу тебя в покои бабушки. И твоя юбка не порвалась, иначе я купил бы тебе другую, — галантно заверил он.

— У вас нет денег! — выпалила она.

— Откуда тебе знать? — возмутился он. — А, это все сплетни моей сестрицы Мег!

— Нога болит! — пожаловалась Розамунда.

— Положи голову мне на плечо и закрой глаза, — посоветовал принц. — Ты, наверное, растянула ее. Никакого треска не слышала?

— Нет, — заверила Розамунда.

— Значит, ничего не сломано, — обрадовался он и, остановившись, прошептал:

— Ты легка как перышко, моя госпожа Фрайарсгейта. Как чудесно чувствовать тебя в своих объятиях!

Янтарные глаза Розамунды широко распахнулись.

— Я уже говорила, милорд принц, вы слишком дерзки.

Помните, что вы совсем еще мальчик, а я на два года старше. Мой день рождения был совсем недавно.

— И я тебе говорил, Розамунда из Фрайарсгейта, что хотя молод годами, но телом зрелый мужчина и обладаю такими же потребностями. А теперь ты должна поцеловать меня, иначе не сделаю ни шагу, — потребовал он.

— Какая несправедливость! — ахнула Розамунда, принимаясь вырываться. Его плечи, обтянутые камзолом, были очень широки, а грудь, в которую она барабанила кулачками, — тверда и мускулиста. На щеках темнела легкая тень щетины.

— Один маленький поцелуй, — просил он с лукавой улыбкой. Голубые глаза умоляюще смотрели на нее.

Розамунда вздохнула. В сущности, это так волнующе — принимать ухаживания красивого молодого принца!

— Только один, — нехотя согласилась она. — Вы даете слово, ваше высочество, что это будет единственный поцелуй?

— Можешь называть меня Хэл, когда мы одни, — пробормотал он.

— Ты не дал мне обещания, Хэл, — заявила она, как надеялась, очень строго. Как же он красив! Еще красивее сэра Оуэна!

Он заметил, какими мечтательными стали ее глаза.

— Один сладостный, сладостный поцелуй, моя госпожа Фрайарсгейта, — прошептал он ей на ухо и припал к ее губам.

Сердце Розамунды бешено забилось. Внезапный жар охватил ее. О, до чего же пылок его поцелуй!

Ее губы словно таяли. Она вздохнула и расслабилась, чувствуя себя в безопасности в колыбели его сильных рук.

— Ах, это будет трудно забыть, — чуть слышно выговорила она, когда он поднял голову.

— Еще? — искушал он тихим, вкрадчивым голосом.

— Да, — согласилась она со вздохом удовольствия, когда он снова накрыл ее рот губами. Только на этот раз принц оказался куда требовательнее.

Она едва заметила, что он опустился на стоявшую рядом каменную скамью. Устроившись поудобнее, Розамунда обняла его за плечи. Пальцы ласкали его затылок.

А поцелуй все продолжался. Он положил руку на ее корсаж и, не встретив сопротивления, стал смело ласкать грудь. Пораженная, Розамунда охнула.

— Так всегда бывает, дорогая, — заверил принц. — Любовникам не терпится коснуться друг друга.

Его пальцы проникли за корсаж, под камизу, ущипнули розовый сосок.

Уж лучше бы он окатил девушку холодной водой. Глаза Розамунды мигом раскрылись.

— Никакие мы не любовники! — вскрикнула она. — И откуда тебе известны такие вещи, Хэл?

Она отшвырнула его руку и села прямее.

— Думаешь, я так же невинен, как ты, моя обожаемая леди? Боже! Да я оседлал свою первую женщину в тот день, когда мне исполнилось одиннадцать! Она была подарком от Брендона и Невилла. Обожаю поиграть с женщиной в постели, если она, конечно, согласна.

— Но разве ты знал, что делать? — допытывалась Розамунда, сгорая от любопытства, заинтересовавшись против воли. Но при этом уверяла себя, что, если бы не нога, немедленно встала бы и ушла.

— Мои друзья нашли чистую, незаразную шлюху, что само по себе оказалось не так-то легко, которая была искусна в своем ремесле и согласна посвятить в тонкости такого неопытного юнца, как я. Она сказала, что для нее большая честь быть моей первой женщиной. И с радостью повела меня по дороге Эроса. А я оказался способным учеником и готов испытать свое новое умение на всякой, кто согласится присоединиться ко мне в моем поиске наслаждений, — пояснил принц.

— Мужчины счастливее женщин, — вздохнула Розамунда.

— Почему? — полюбопытствовал он.

— Вы можете совершенствовать свое искусство любовника до свадьбы и после нее. Ни одна порядочная девушка не имеет на это права. И когда она выйдет замуж, придется оставаться добродетельной, пока ее муж ходит развлекаться к другим женщинам. Я считаю это довольно несправедливым, а как по-твоему?

— Хорошая женщина, особенно чья-то жена или дочь, обязана быть целомудренной, — чопорно ответил принц. — Только потаскухи и куртизанки могут забавляться с любовниками.

— А ты считаешь меня хорошей девушкой, Хэл? — неожиданно выпалила Розамунда.

— Разумеется, — поспешно ответил тот.

— Почему же в таком случае пытаешься совратить меня?

Очернить мою репутацию? Рано или поздно я выйду замуж.

Кому нужна жена, о которой ходит дурная слава? Та, которая считается открытой дорогой для всех парней? Ибо если ты добьешься своего, непременно похвастаешься друзьям, и они тоже будут искать моих милостей.

Принц виновато покраснел.

— Но ты сама была согласна, — хмуро пробурчал он.

— Ты просил поцелуя, — мягко напомнила она. — Одного поцелуя.

— Твои губы сладки, госпожа Фрайарсгейта, — оправдывался он, и, прежде чем Розамунда успела ответить, рядом послышался чей-то голос. Очень знакомый голос.

— А вот и вы, ваше высочество. Ваш отец прибыл из Лондона и желает вас видеть, — объявил сэр Оуэн Мередит, и хотя тон его был достаточно почтительным, во взгляде светилось любопытство.

— Дама подвернула ногу, — торопливо объяснил принц и встал, по-прежнему держа Розамунду на руках. Правда, сразу же передал ее сэру Оуэну. — Мой отец в своих покоях?

— Да, ваше высочество.

Принц молча удалился.

— Ты не можешь идти? — спокойно осведомился Мередит.

Розамунда, багровая от смущения, кивнула. Подумать только, ее застали в столь непристойной позе, да еще с принцем!

— Как это случилось? — продолжал сэр Оуэн, направляясь ко дворцу со своей прелестной ношей.

— На теннисном корте, — выдавила Розамунда. — Я упала, пытаясь ударить по мячу.

— Теннис — чересчур грубая игра для леди, — покачал головой сэр Оуэн.

— Вынуждена согласиться, — кивнула Розамунда. — Вы прибыли с королем?

— Да. Он отправил меня к графине Ричмонд. Говорит, что теперь, когда королева покинула его, у него нет нужды в большом штате слуг. Бедный король в меланхолии и, похоже, с каждым днем все больше тоскует по жене. Меня оставили просто из-за моей долгой и верной службы в доме Тюдоров и еще потому, что я валлиец. Не будь это так, давно отправили бы домой, как многих других.

— Родные были бы вам рады? — спросила Розамунда.

Сэр Оуэн горько рассмеялся.

— Вряд ли, если бы только я внезапно не разбогател.

Кроме того, мы так давно не виделись, что сомневаюсь, узнал ли бы я кого-нибудь.

— Как грустно! — вздохнула Розамунда. — Если бы дома никто не был мне рад, я посчитала бы это огромным несчастьем.

— Я не был на родине с тех пор, как мне исполнилось шесть, — пояснил рыцарь, — и никого там не помню. Даже считаю своим домом Кэрнавонский замок, резиденцию сэра Джаспера. Но, госпожа Розамунда, тебе не следовало бы целоваться и обниматься с принцем Генри.

— Сэр! — с деланным возмущением воскликнула она.

— Не можешь же ты это отрицать, — хмыкнул он. — Моя милая Розамунда, я говорю это для твоего же блага.

Если хочешь получить мужа, нельзя пятнать свое доброе имя.

— Он всего лишь просил о поцелуе, — пробормотала Розамунда. — В этом нет преступления.

— Послушай, девочка, — строго сказал сэр Оуэн, — принц Генри лапал служанок, едва успев надеть свои первые штаны. В одиннадцать лет друзья привели ему шлюху.

При дворе об этом знают все. Один поцелуй? Да его рука была у тебя за корсажем! Уверяю, ты в два счета оказалась бы на спине! Такие победы лишь разжигают в нем кровь, а до последствий ему нет дела, потому что таковых для него и не будет. Если не считать постыдной болезни, разумеется!

— Сэр!

Ее щеки снова пылали.

— Ты девственница, из порядочной семьи, с хорошей репутацией, но принц не задумается обольстить тебя, не заботясь о твоем будущем А если он наградит тебя ребенком? Тебя с позором отошлют домой и, вне всякого сомнения, препоручат дядюшке Генри Ты этого желаешь, Розамунда?

— Нет, — тихо ответила она. — Вы неверно судите обо мне, сэр. Несмотря на свою неопытность, я не настолько глупа, чтобы поддаться чарам молодого человека. Я уже сумела урезонить принца, когда вы подошли, и не нуждаюсь в спасителях.

— Но я по чистой случайности набрел на вас, — объяснил сэр Оуэн. — Значит, ты отвергла знаки его внимания?

— Девушка может быть чиста и все же распознавать нечистое. Мне небезразлична моя репутация, сэр. Просто меня никогда раньше не целовал возлюбленный. Я хотела знать, что это такое, — призналась она.

— И тебе это понравилось, — бросил он.

— Да, и очень, сэр. Мое сердце билось быстрее, и мне даже показалось, что я теряю сознание от наслаждения. В этом ведь нет ничего дурного, верно? Другие девушки наверняка делали то же самое и не были опозорены Они остановились перед дверью личных покоев Достопочтенной Маргарет, где всегда дежурил слуга. Он с бесстрастным лицом распахнул дверь, и сэр Оуэн внес в комнату Розамунду.

— О небо! Что случилось с девушкой? — вскрикнула Достопочтенная Маргарет.